Тайга: андроиды

— Вода, — испуганно шепчут они.

И правда, вода подступает к островку земли, на котором стоит Сибиряк. Цветы опасливо прижимаются к его ногам. Он наклоняется над ними, прикрывает их ладонями. Океан волнуется, на поверхности горбятся волны, пена ложится на тонкую полоску берега, отделившую островок от бескрайнего полотна воды. Спасения нет. Он опять наклоняется над цветами, встает на колени и закрывает их своим телом.

— Не поможет, — поет ветер.

— Ты не сможешь, — рокочет океан.

— Ты попробовал спасти меня, и этого хватит для любви, — шепчут крохотные желтые цветы.

Сибиряк наблюдает: с горизонта на них накатывает волна, она становится все выше и выше. Он чувствует, как под его ладонями трепещут в страхе желтые цветы. Свет невидимого солнца становится все ярче. Сибиряк с трудом отрывает взгляд от горизонта, на котором неумолимо растет волна. Цветы поднимают головки, готовые достойно встретить смерть.

— Не бойся, — шепчет Сибиряк.

— Мне не страшно. — Цветочки повернулись в сторону волны, что доросла до самого неба. — Мгновение, когда тот, кто любит, накрывает тебя своим телом, стоит целой жизни.

А через секунду волна уже здесь. Сибиряка поглощают тонны воды. Ему кажется, что земной шар под ним треснет и разобьется на мелкие кусочки. Вода таскает его из стороны в сторону как тряпичную куклу. Все перемешалось, нет ни неба, ни дна, лишь оглушительный грохот. Сибиряк мотается в воде, и пузыри вырываются из его рта. В каждом пузыре он видит Леду. И вот его ноги коснулись чего-то твердого. На секунду он понадеялся, что снова окажется на островке, на котором, о чудо, целы и невредимы, ждут его крохотные желтые цветы. Но разве чудеса бывают на свете?

Он лежит на берегу. За его спиной только черные горы. Стена из камня и тонкая полоска пляжа. Вода успокоилась. Он поднялся на ноги. С одежды течет, и на песке остаются глубокие следы его босых ног. Берцы потерялись в пучине.

— Ай! — Сибиряк одернул ногу. Он напоролся на что-то острое.

Из песка он вынул осколок. Разбитый граненый стакан для виски. Один, второй, он достает из земли осколок за осколком, прикладывает их друг к другу, и они срастаются, не оставляя даже трещины. В стекле отражаются черные горы, они кажутся угольными, словно могут поглощать свет. Сибиряк кладет стакан обратно на песок.

В черной твердой породе гор, в щелях и трещинах его ждут крохотные желтые цветы, те самые, которые он считал навсегда потерянными в океане.

Сибиряк открыл глаза. Леда так и сидела на ступеньке, держась за бок. Она в изумлении глядела на него.

Инженерная башня

— А вот и ты, — воскликнул Сибиряк, увидев Четверку.

Та удивленно обернулась.

— Что вы тут делаете посреди ночи?

Четверка стояла возле стола, на котором громоздился процессор. Никки подсоединял проводки к ее запястью, в котором были открыты квадратики портов.

— Хотел увидеться с тобой. — Сибиряк встал возле стола, посмотрел на руку андроида. Если бы она была человеком, то провода казались бы трубками медицинской капельницы.

— А ты что тут делаешь? — спросила Четверка Леду.

Но Леда только пожала плечами. Она никак не могла прийти в себя после того, что она только что увидела.

Ай Пи подошла ближе к Четверке. Ее манили процессоры, зарядные устройства, коннекторы. В них была ее сила, ее жизненный сок, который не давал ей уйти в гибернацию. Словно загипнотизированная, Ай Пи протянула руку к загромождённому техникой столу, провела пальцем по железу.

Четверка с умилением смотрела на Ай Пи. Сибиряк заметил, как зажглись нежностью глаза андроида. Он тронул Четверку за плечо. Она отошла с ним в сторону настолько, насколько позволяла длина подключенных проводов.

— Ты так посмотрела на Ай Пи… — начал Сибиряк.

— Это андроид моей серии, — улыбнулась Четверка.

— Но это же не единственная причина? — спросил Сибиряк.

Четверка сымитировала человеческий вздох и закатила глаза.

— Лезешь ко мне в душу? — спросила она.

Сибиряк усмехнулся.

— Колись, подруга.

— Разве ты не находишь Ай Пи прекрасной? — поинтересовалась Четверка.

— Вот тебе раз, — прошептал Сибиряк заговорщицки. — Ты что, нашла родственную душу?

— Да иди ты, — Четверка ткнула Сибиряка пальцем в грудь.

Ее окликнул Никки.

— Четверка, давай закончим, и я тебя отпущу. Закачаем еще пару программ, и ты свободна, как ветер.

Пока Никки и Четверка колдовали над ее прошивкой, Сибиряк присматривался к Ай Пи. Та стояла недвижимо, вглядываясь разноцветными глазами куда-то вдаль. Но после того, что сказала ему Четверка, взгляд андроида казался ему не пустым, а мечтательным. И правда, были в Ай Пи и стать, и горделивая осанка, и длинная шея, и что-то еще такое, особенное.

— Ты чего смотришь? — Леда встала рядом с ним и тоже уставилась на Ай Пи.

— Смотри, какая она красивая, — ответил Сибиряк.

Леда поморщилась. Сибиряк знал, что сейчас должен был сказать. «Но ты еще лучше», или что-то в этом духе, хотя одна лишь мысль о подобном высказывании казалась ему вульгарной. Следовало придумать нечто другое.

— Но с настоящими женщинами не сравнить, — начал он неуклюже. Леда поморщилась еще сильнее. — Как бы сказать… Все женщины прекрасны…

— Ой, не продолжай, я поняла.

Сибиряк прожил на свете восемьдесят лет, но так и не научился отпускать комплименты.

По круглому помещению ходили сотрудники инженерного корпуса. Даже ночью работа здесь шла полным ходом. По полу катались роботы-помощники, крутили маленькими головами с антеннами, спешили к столам айтишников, чтобы настроить соединение или поправить кабели.

— Ты еще не спросила меня, что именно произошло между нами на лестнице, — напомнил Сибиряк.

— Я знаю что, — ответила Леда. — Я давно здесь и слышала про твоего дядю, он тоже так умеет.

Сибиряк кивнул.

— Но он гораздо сильнее меня.

— Я никогда не подавала ему руку для пожатия, — сказала Леда. — Не хотела, чтобы он знал о том сокровенном, что есть во мне.

— Тебе нечего скрывать, ты прекрасна, — искренне признался Сибиряк. Этого было достаточно, чтобы сгладить для Леды конфуз его предыдущего высказывания про всех красивых женщин. Она порозовела.

— Я и сама поразилась увиденному. Если честно, все это было похоже на сон. Сплошные символы, значение которых ты чувствуешь, пока спишь, но, когда проснулся, умом понять ничего не получается.

— Душа не говорит с разумом. У нее свой способ взаимодействия — через чувства. И даже когда ты что-то видишь или слышишь, главное обратить внимание на свои ощущения. Это единственная истина души.

Леда помолчала, глядя на Четверку.

— Как думаешь, у нее есть душа?

— У всего в мире есть душа.

Он вспомнил Еву. Девушка была лишь виртуальной проекцией давно умершей Евы, но Сибиряк точно знал, что и у нее была душа. И сейчас есть, где бы она не находилась.

— Мне жаль ее, — прошептала Леда, кивнув в сторону Четверки.

— Почему? — удивился Сибиряк.

— Даже не знаю… Эти штуки, которых мы встретили по дороге. Андроиды без рта. Когда я их увидела, мне вдруг стало жаль Четверку. Не знаю почему.

Сибиряк ничего не ответил, но подумал, что согласен с Ледой. Андроиды полностью зависят от человека, который волен сотворить с ними что угодно.

Наконец Никки отпустил Четверку. Она поставила на место указательный палец, закрыла дверки портов на запястье, опустила рукав серебристой униформы.

— Слушай, — начал Сибиряк. — Когда мы шли сюда, то видели кое-что.

— Что именно? — поинтересовалась Четверка.

— Мимо нас по дороге проехала машина с новой моделью андроидов, — вставила Леда. — Странные такие, без рта. И такие… Железные.

— Да, без биосинтетической кожи, — уточнил Сибиряк.

Четверка задумалась.

— В моей базе таких нет. Погодите. Ай Пи, — обратилась она к андроиду.

Ай Пи моргнула, посмотрела на Четверку.

— Передай мне запись своих камер. Тот отрезок, где мимо проезжает машина с андроидами.