Тайга: андроиды

Четверка с ужасом посмотрела на генерала.

— Ты ничего мне не передавала, я сам взял, — сказал он. — Я еще не слышал, что там, но сегодня же вечером узнаю, как погиб мой сын.

Четверка положила черный ящик обратно на стол. В нем уже не было необходимости.

— Я не должна была… Мне придется доложить об инциденте…

— Доложить? — усмехнулся Ли. — Тебя отправят в утиль за то, что ты сделала. Раздавят прессом, как старый автохлам.

— Я заслужила, — ответила Четверка.

Генерал Ли покачал головой. Ему было жаль андроида. Не только потому, что она была уникальной особью, но и потому, что он уже видел в ней человека. Он и сам не представлял, как это случилось, но глядя на ее красивое лицо, на котором так часто сияла улыбка, он испытывал сострадание.

— Послушай, — начал он. — Я использовал тебя для своих целей, но ты понимаешь, что причины у меня весомые.

Четверка утвердительно кивнула.

— Тебе не о чем докладывать. Я попросил тебя скачать данные с носителя, о содержании которого ты и понятия не имела. Так?

— Так, — удрученно ответила андроид.

— Теперь я приказываю тебе сохранить эту информацию в тайне. От нашего разговора у ангаров, до того момента, как ты выйдешь из этой комнаты.

Четверка посмотрела на него с грустью.

— Ты не можешь ослушаться приказа вышестоящего начальства, так?

— Так точно, товарищ генерал, — прошептала Четверка.

— А раз так, то я приказываю тебе молчать.

Она знала, что теперь ничего никому не скажет. Программы послушания остались доминирующими в ее системе не смотря ни на какие снятые ограничения.

— Хорошо, — кивнул Ли. — Теперь иди.

Когда Четверка приложила палец к датчику на двери, и та открылась, генерал остановил ее.

— Четверка, — Она обернулась. — Ты ни в чем не виновата. Я должен был узнать, как погиб мой единственный сын. Пойми меня. Я думаю о нем каждый день, каждый час, и я просто не смогу жить, если не узнаю правду.

Четверка молча вышла из комнаты.

Леда

— Мы ее нашли, — отчитался Василий Павлович.

Титов одобрительно кивнул.

— И связались с ней, — разведчик сверялся с данными в планшете.

— И что? — не выдержал Сибиряк. Он боялся, что Габи Хельгбауэр откажется ехать в Россию, что она уже слишком стара, и возможно не в состоянии больше работать. Столько воды утекло за тридцать лет.

— Погоди, — одернул его Антон. Он внимательно слушал разведчика.

— Доктор Хельгбауэр вполне здорова, бодра и… — разведчик взглянул на Сибиряка. — Когда услышала о вас, тут же согласилась приехать.

— Ну и отлично, — махнул рукой Титов. Как только задача с психологом решилась, он мгновенно переключился на другие дела.

— Есть загвоздка, — продолжил Василий Павлович.

Титов тут же повернулся к разведчику.

— Хельгбауэр не одна. С ней сын.

— Кто-кто? — переспросил Сибиряк.

Василий Павлович заглянул в данные на планшете.

— Некий Артур. Сорок восемь лет. Умственно неполноценный.

Сибиряк шумно вздохнул.

— Есть что сказать? — спросил Антон племянника.

Сибиряк кивнул.

— Артур лечился в Институте Карпентера. Он… Ну как бы …

— Ну! — нетерпеливо перебил Титов.

— Он страдал шизофренией. У него случались приступы.

— Этого нам еще не хватало, — проворчал сидевший здесь же Макаров.

— Это все, что вы хотите нам сообщить, Сибиряк? — спросил Василий Павлович.

Сибиряк кивнул. Василий Павлович смотрел на Сибиряка холодным немигающим взглядом. По его лицу сложно было сказать, о чем думает этот человек. Но догадываться не пришлось.

— Тогда я добавлю, — сказал Василий Павлович.

Сибиряк понял, что совершил ошибку. Только что он скрыл информацию, которую генералы, да и сам маршал, должны были узнать именно от него. Скрыл в глупой уверенности, что никто и никогда не узнает, что на самом деле произошло на острове. И теперь Василий Павлович понял, что Сибиряку нельзя полностью доверять, и никакие аргументы уже не убедят разведчика в обратном.

— Приемный сын доктора Хельгбауэр, этот Артур, во время приступа шизофрении убил другого пациента института Карпентера. Заколол мальчика отверткой у всех на глазах, после чего окончательно потерял рассудок.

Макаров обреченно вздохнул.

— А как он оказался у доктора Хельгбауэр? — спросил он.

— Доктор его усыновила, — ответил разведчик.

— А в каком состоянии он сейчас? — поинтересовался Макаров.

— Насколько мы знаем со слов Хельгбауэр, ее сын никому не может причинить вреда. Он почти не приходит в себя и перемещается в инвалидной коляске.

— Это хорошо, — ответил Титов.

Сибиряк удивленно посмотрел на маршала. Титов заметил этот взгляд.

— Потому что в таком случае Артур никому не причинит вреда, — повторил он слова разведчика. — Не держать же нам его в изоляторе, пока доктор Хельгбауэр здесь работает.

Сибиряк кивнул. Он был настолько взволнован, что даже простые догадки не приходили ему в голову.

— Уж порекомендовал, так порекомендовал, — Макаров строго посмотрел на Сибиряка.

Антон встал на защиту племянника.

— От того, что врач усыновляет тяжело больного подростка, его профессиональные навыки не страдают. Наоборот. Мы хотя бы знаем, что у нашего психолога есть совесть и понятия о морали. Это уже приятно.

Макаров покачал головой.

— А что, «мораль и совесть» не согласна приехать к нам одна? Оставила бы его на время там, где он находится. Она же не вечно будет здесь работать.

Василий Павлович сделал глоток воды из стакана.

— Боюсь, они оба сейчас находятся не в лучшем месте. В Голландии, в зоне эвакуации.

— Занесло же их туда, — с сочувствием произнес Лебедев.

— Да, там сейчас не сладко, — подтвердил маршал. — Значит, надо выслать за ними наш самолет.

Антон Лебедев уже открыл свой планшет.

— У нас есть свободный грузовой борт. Отправим наших ребят в аэропорт Амстердама.

Он посмотрел на Василия Павловича. Тот стоял молча. Лебедев перевел взгляд на Макарова.

— В Голландии осталась пара моих знакомых, они служат в лагерях для эвакуированных. Старые соратники, голландские военные. Если я смогу с ними связаться, они найдут Хельгбауэр и доставят ее в аэропорт.

С этой минуты, Сибиряк думал только о том, что снова увидит Артура и Габи. Ночью он не мог уснуть.

— Ай Пи! — позвал он андроида.

Та вышла из каморки.

— Что случилось?

— Не спится, — вздохнул Сибиряк. — Хочу пойти к Четверке.

— Я не могу отпустить тебя ночью одного.

— Куда? — удивился Сибиряк.

— В инженерную башню. Идти придется вдоль леса.

Сибиряк вздохнул.

— Ладно, пойдем вместе.

— Машину возьмешь? — поинтересовалась Ай Пи.

— Не хочу. Прогуляемся. Да что тут с нами случится? По-моему, военный городок — самое безопасное место на Земле.

Они вышли на улицу. В темноте, между парящими фонарями, шевельнулась человеческая фигура.

— Кто тут? — спросил женский голос.

— Это мы, — ответил Сибиряк, подходя ближе. — Что ты тут делаешь?

Леда поежилась от холода. На ней был шерстяной свитер с оленями и куртка — ночь выдалась особенно зябкой.

— Высматриваю Северное сияние, — она указала на небо.

Сибиряк усмехнулся.

— Боюсь, в такую пасмурную погоду ты его не увидишь.

Леда разочарованно вздохнула.

— Я так и знала. Но надеялась, вдруг повезет.

— Тебе повезет получить выговор от патрульных, что ты болтаешься тут после отбоя, — предупредил Сибиряк.

— Я штатская, мне ничего не будет. Загонят обратно в комнату, только и всего, — Леда прищурилась, посмотрела на них обоих. — Куда вы собрались?

— Проведать Четверку, — сказал Сибиряк. — А что?

— Я с вами. Все равно не спится, — заявила Леда.

Сибиряк задумался. Действительно, почему в эту бессонную ночь он хотел поговорить именно с Четверкой? А не с девушкой, которая нравилась ему с каждым днем все больше? Ему и в голову не пришло написать Леде, а то и просто зайти к ней в гости. «Наверное, я был уверен, что она уже спит», — успокоил себя Сибиряк, хотя знал, что дело было не в этом. Просто он напрочь забыл о ней и теперь чувствовал себя виноватым.