Страница 91 из 102
— А то! — сказал я и забрал «Муху» и гранаты. — И пусть за мной никто идёт! Мне надо пять минут на подготовку.
Я ушёл в ближайшие заросли черёмухи, где внимательно рассмотрел кольчуги. Одна была похожа на настоящую и, возможно, даже могла спасти от попадания арбалетного болта. Её я нацепил на себя. Вторая была абсолютно декоративной и более походила не на кольчугу, а на некое подобие чешуи. Сплошные пластины из тонкого металла, чуть толще фольги вряд ли могли служить хоть сколько-нибудь серьёзной защитой. Но мне именно такая вещь и была нужна. Без особого труда мне удалось разорвать это подобие кольчуги на местах соединения её отдельных элементов и получить что-то похожее на металлическую тряпку. Этой штукой я полностью обмотал голову, предварительно включив «Режим ОФФЛАЙН». Сверху нацепил шлем, который еле налез, но зато хорошо скрыл все нагромождения на голове, и с виду казалось, что кроме шлема там ничего не было. После чего я распихал по карманам гранаты, коих вместе с моей стало восемь. Засунул сзади под куртку «Муху» и, собравшись духом, пошёл к красному штабу.
Шёл медленно, без резких движений, боясь, что РПГ-18 вывалится и испортит весь план. Было страшно. Я не мог понять, чего я боялся больше: что Система не «купится» на мою авантюру и накажет меня, или того, что меня пристрелят из арбалета? Да это было и не важно, просто было страшно, и всё. Но вариантов не было. Торчать возле этого штаба до обеда не хотелось.
— Ты уверен? — спросил Вазген, увидев, что я иду к зданию.
— Кто-то же должен дверь открыть, — ответил я. — А вы будьте готовы туда войти!
— Возьми группу поддержки! — посоветовал Генрих.
— Лучше одному, — покачал я головой. — Есть шанс, что примут меня за переговорщика.
— Ну ты тогда возьми белый флаг! — усмехнулся Вазген. — Чтобы наверняка.
— Нет, так нельзя. Это перебор. Если они сами решат, что я переговорщик, то это их проблемы, но так опускаться, чтобы прикрыться белым флагом, я не готов.
Блатные авторитеты развели руками.
— Вы, главное, будьте готовы сразу же подключиться! — напомнил я и выдвинулся в сторону штаба.
Однако пройдя совсем немного, обернулся. Какая-то неведанная сила заставила меня это сделать. Обернулся и обомлел. Две сотни человек стояли и смотрели на меня, не сводя глаз. Я понял, надо что-то сказать. В конце концов, необходимо было как-то поддерживать имидж Того Самого Игрока!
— Я открою вам дверь! Прямо сейчас! — вскинул кулак правой руки вверх и прокричал. — Мочи красных!
Поймал одобряющий взгляд Соломоныча, наблюдающего за мной из-за спин вооружённой толпы, развернулся и пошёл к штабу. Весь путь меня сопровождало скандирование за спиной: «Мочи красных!»
Чем меньше оставалось до здания, тем сильнее билось сердце. Было понятно, что выпущенный с такого расстояний болт при попадании в шею или между кольцами кольчуги означал только одно: гейм овер. И никакого респауна. Но как ни странно, в меня никто не стрелял, видимо, просто ни у кого не возникло мысли, что от одиноко идущего клоуна в тевтонском шлеме может исходить реальная опасность. Тут защитники красного штаба допустили ошибку. У клоуна было восемь обычных гранат и одна реактивная противотанковая.
Я посмотрел на штаб и вспомнил слова Академика о том, что с задней стороны находилось слабое место. Но интуиция подсказывала, что имея такой арсенал, надо было выбивать входную дверь. Либо я уже тоже попал уже под воздействие боевой эйфории и аффекта, и мне просто хотелось разбить врага прямо в лоб.
Я подошёл совсем близко. На окнах, что первого, что второго этажа были решётки. На первом справа и слева от входной двери было по одному окну, на втором по два. Но эти спаренные окна находились слишком близко, явно в одной комнате. Стёкла на первом этаже были разбиты, а на втором осколков в рамах не было, это означало, что их специально открыли. Оттуда, видимо, и вёлся арбалетный обстрел.
План мой был прост: сначала закинуть по одной гранате в каждую из комнат на втором этаже, чтобы припугнуть, а если получится, уничтожить арбалетчиков. Оставшиеся гранаты закинуть в окна первого этажа, после чего снести из «Мухи» дверь.
Несмотря на всю простоту плана, разрушить его мог всего лишь один удачный выстрел из арбалета. Я это понимал и обливался холодным потом от страха и напряжения.
Двигался тяжёлыми неспешными шагами, будто физически ощущал всю лежащую на мне ответственность. С каждым метром она становилась всё тяжелее. И «Муха» всё норовила выпасть. И этот сковывающий движения страх перед шальным арбалетным болтом и перед возможными санкциями Системы. Ведь я не знал, что она преподнесёт мне в ответ, как отреагирует на такой поступок, попирающий установленные ей правила квеста.
Страх, ответственность и невероятная усталость от всего пережитого за последние месяцы сковали моё тело и волю. Казалось, этот груз помешает мне завершить начатое, но всё это исчезло, как только я достал первую гранату.
Быстро бросил её в окно на втором этаже. Очень переживал, что не попаду, но, как оказалось, зря. Спустя несколько секунд сильный взрыв раздался внутри красного штаба. В этот момент вторая граната уже влетала в другое окно. Ещё один взрыв. Вроде никто из арбалетов пока не стрелял, возможно, я «погасил» их огневую точку.
Быстро закинул ещё две гранаты в другие окна второго этажа. После чего проделал то же самое с первым. Ещё четыре окна, четыре гранаты и четыре взрыва.
Быстро отошёл примерно на пятьдесят метров от штаба и достал РПГ-18. Открыл заднюю крышку, раздвинул до упора трубы. Очень боялся не справиться, так как раньше никогда с этим не сталкивался, и лишь в теории представлял, что да как надо делать. Повернул предохранительную стойку вниз, прицелился, выдохнул и нажал на спусковой рычаг.
Дверь снесло, будто она была из фанеры. Можно было торжествовать. Но мне было не до того, мысли мои были заняты другим. Восемь взрывов гранат внутри помещения и вынос двери «Мухой». В час тотального запрета на применение огнестрельного оружия. Я думал лишь об одном: какую цену мне теперь предстояло за это всё заплатить?
Я спокойно развернулся и пошёл обратно. Поступок мой произвёл эффект как на обороняющихся, так и на атакующих. Навстречу мне неслась толпа моих соратников, все они были невероятно воодушевлены.