Страница 6 из 12
– Да, согласовано… Со всеми инстанциями, – последней фразой он закрепил свою победу и, не дожидаясь возражений, резко положил трубку.
После чего с явным облегчением, налив из графина полный стакан воды и с нескрываемым удовольствием осушив его до дна, выписал нам направление на проживание в общежитие.
Выйдя на улицу и обсудив ситуацию, мы решили, что расслабляться не нужно, кругом враги, страдающие патологической бессонницей. То есть враг не спит, но победа с возможностью принять горизонтальное положение в тепле, а не на вокзале, будет за нами.
Придя в общежитие, мы почувствовали, что вектор дружелюбия своего направления не изменил, зато качество хамства резко повысилось. Ситуация была вроде бы такая же, но наоборот. Бедный комендант, который согласился нас принять, должен был нас расселить за счет уплотнения аспирантов. Он придумал поставить кровати для нас в их бытовке, состоящей из двух смежных комнат, где вдоль стен на кафельном полу стояли буфеты и тумбочки, а посередине столы, явно из столовки, и стулья на тонких, расходящихся книзу, металлических ножках.
Аспиранты откровенно выли. Им, видите ли, нужно творить, их нельзя отвлекать, им, как оказалось, будет неудобно кушать, так как они имеют право делать это в любое время суток. А самое главное, что из буфетов может пропасть их содержимое – поселили тут каких-то сомнительных… Да ещё и из «Одэсы». И вообще, будут жаловаться в партком. Но комендант оказался кремень, выслушав их первую волну негодования, он ответил им строго и немногословно, подняв указательный палец вверх:
– Распоряжение парткома.
И тут мы поняли, что партком здесь, в этом институте, а может, и во всем Харькове – это волшебное слово. Как «сим-сим» у Али-бабы. Потому-то номер, который провернул Шура у «ненужного» человека в ХИРЭ, и прошёл на ура.
Аспиранты стушевались, согласились с комендантом, поникли, но не сдались. Возникла глубокая взаимная нелюбовь с первого взгляда. Они нас возненавидели.
Мы же, посмеиваясь над их праведным гневом и игнорируя угрозы во всём разобраться, занесли на их «законную» территорию кровати, матрасы, постельное белье и одеяла, принципиально оставив себе два шатких стола и несколько не менее устойчивых стульев.
По мере того, как мы исключительно своим присутствием усложняли их жизнь, они нарочито обижались и всё больше и больше возмущались, ведя с переменным успехом борьбу за свое пребывание в этой пресловутой бытовке.
Прошло несколько первых дней привыкания. Разобрались – Харьков нам понравился. Разбились по интересам: Миха с группой товарищей катался по вечерам на коньках, Юра по прозвищу Профессор систематизировал записи для диплома, Серёня что-то всё время хотел починить и усовершенствовать. Кто-то налегал на кино, самые малочисленные на вино, а некоторые подумывали про театры и прочие концертные радости.
В харьковском общежитии.1976 год. А.Токаев (Шура), В. Муров (Мурчик), Ю.Любецкий (Профессор)
Единство интересов наступило тогда, когда в галантерейном магазине напротив общежития я купил колоду карт. Нет, не сувенирную, не чёрную, но покерную – пятьдесят четыре листа. Это была отправная точка нашего нового существования.
Шура, не путать с Шуриком, из главы 2, еще в Одессе был обучен игре в покер, и мы быстренько, в четыре руки, расписали все комбинации на бумажке, наменяли мелочь, рассказали и на личном примере показали, как это всё происходит. И пошла игра. Играли по вечерам, серьезно, вдумчиво – спешить некуда, ставки самые что ни есть минимальные. Втянули всех. Не было никого, кто бы хоть раз не сыграл с нами в покер, игру новую, психологическую и не сильно материально обременительную. Даже Профессор приобщился, но ненадолго и, уйдя в пас после неудачного собирания «стрита», сказал:
– Мне что-то в картах не везет, пойду-ка я лучше журнальчик почитаю.
На этом этапе весь интерес игры в покер для нас заключался в том, чтобы стать очевидцем, а еще лучше соучастником того, как хаотично перемешанные, неоднократно подрезаемые, поочерёдно сдаваемые, в пас уходящие, по столу шлёпающие, к груди прижимаемые, падающие на пол и в произвольном порядке собираемые, постоянно тасуемые, местами засаленные и слегка потрёпанные карты, подчиняясь только своим неведомым вероятностным законам неопределенной случайности, на глазах превратилась бы в комбинации высочайшего покерного достоинства – «каре», «флэш-рояль» и «покер». Но, увы и ах, таких раскладов у нас не было. Не складывались.
На этом глава 5 окончена. Уже появились слабые признаки завязки, которые так необходимы для развития сюжета и понимания глубины комизма и трагизма описанных далее событий.
6. Стратегия и тактика
Как-то в разгар нашей бесперспективной, но веселой погони за секретами карточных вероятностей, конечно же, без стука вошли два аспиранта, чтобы, открыв своими ключами буфеты, вытащить очередную банку варенья и, как мы злорадно шутили, «да целую корзину печенья». Вошли, взяли свое добро и не уходят. Стоят, смотрят, о чём-то между собой переговариваются и хихикают, противно так, в кулачок. Манюня, достаточно высокий парень, чтобы, сидя на стуле, его глаза были в аккурат на уровне глаз стоящих рядом аспирантов, им и говорит:
– В ногах правды нет, присаживайтесь. В покер играете?
Покер он произнес так, что если бы они ответили отрицательно, то это звучало примерно так:
– Дяденьки, звиняйте, мы не местные, живем тут в общежитии, а у нас в селе (деревне, колхозе, совхозе, ауле, юрте) такого нема.
Но прозвучавший их ответ оказался вполне достойным. Сказали, что слышали о покере много и давно собирались научиться в него играть.
Почуяв свежую кровь, мы тут же усадили их за стол, рассказали, показали, выдали с возвратом мелкие деньги и подключили к игре. Сперва они, конечно, путались, но потом разобрались, аспиранты как-никак. Первые их ходы мы как кураторы проверяли, рекомендовали правильный обмен, подсказывали, когда нужно вовремя уйти в пас, а когда блефовать, советовали, как нужно себя вести в той или иной ситуации. У них даже собрался «колор» в пи́ке, а несколько раз подряд «стрит», что вообще уверило их в их же гениальности. Время пролетело быстро, через два часа они спохватились, засуетились, добросовестно вернули нам всю мелочь, забрали банки с вареньем и, пообещав завтра вечером прийти поиграть, вылетели из комнаты.
Закрыв за ними плотно дверь, мы провели военный совет – обсудили стратегию и тактику завтрашнего поединка. Для игры решили выставить основной состав – Шуру, Манюню и меня. Шура – опыт, Манюня – непроницаемое лицо, я – ну, а как без меня… Назначили группу поддержки, она же группа разведки и прикрытия: Мурчика, Профессора и Миху. Тут тоже свои нюансы. Мурчик с повадками флегмата и математическим складом ума непревзойдённо подглядывал и в наши, и в чужие карты. Профессор – с видом растерянного интеллигента и патологического отличника контролировал правильность обмена, сдачи и торговли, естественно, с поправкой на наш интерес. Миха – отвлекающие разговоры, поток шуток и, к сожалению, фонтан старых анекдотов. Но старых для нас, а для соперников смешных, взрывных и отвлекающих от игры.
Подглядывание у нас не запрещалось, даже наоборот – поощрялось. Зрелищность игры с закрытыми картами нулевая, а интерес как раз и подогревался за счет информированности зрителей и ушедших в пас игроков. Ждать развязки – мучительно скучно, а так демократично и весело.
Так вот, группа поддержки, зная комбинации на руках у всех игроков, своих и чужих, должна была корректировать наши действия. Взял кто-то из них в руку пачку сигарет – играй дальше, повышай ставки, а взял коробку спичек, наоборот, – пасуй. Незамысловато и просто.