Ромейский талисман

– Господин? – услышал он негромкий голос Мервана.

– Остаемся в седлах, – так же вполголоса, почти шепотом скомандовал Эзер-эльтебер. – Оружия не обнажать, здешний хозяин не любит непочтительности.

– Здешний хозяин? – Мерван что-то проговорил по-арабски, подул себе за пазуху, потом добавил уже по-хазарски: – Это, наверное, сам Иблис. Только он может здесь жить.

– Однако сейчас мы в его руках.

– Я понял, господин.

Эзер-эльтебер посмотрел туда, где мгновение назад сидела сова, но птица исчезла. Его опять начал одолевать страх. В повисшем над озером молчании было что-то зловещее. Сумерки сгущались, и в долине стало совсем темно. Стоять на месте не имело смысла. У Эзер-эльтебера внезапно появилась мысль, что за озером должно что-то быть, какая-то тропа, которая поведет их дальше, к обиталищу Черного шамана. Однако миг спустя его Каратемир испуганно заржал и попятился назад. Еще через секунду Эзер-эльтебер увидел, как один из истуканов обзавелся густой черной тенью, а потом тень отделилась от камня и шагнула навстречу всадникам. Это был худой щуплый старик с иссохшим лицом, в широкой облезлой шубе и конической шапке, обвешанной металлическими и костяными амулетами. Эзер-эльтебер отчетливо услышал звон этих амулетов, когда старик вышел на тропу – значит, перед ним был не призрак. Потом послышался скрипучий тихий смех.

– Эзер-эльтебер! – Старик сложил руки на груди, покачал головой. – Я знал, что Каган пришлет именно тебя. Только настоящему воину дано пройти Тропой Мертвых.

– Каган прислал тебе почтительный привет и пожелание долгой жизни, Араха, – ответил сотник, не зная толком, как себя вести, спешиться или остаться верхом. – Я твой слуга, и я привез тебе дары от Ослепительного.

– Дары, кхе-кхе? Давно мне не подносили даров. Почет и уважение всегда приятны, кхе-кхе!

– Золотые слова. – Эзер-эльтебер все же спешился и, встав перед колдуном на колени, коснулся лбом холодной глины. – Прими же и мое почтение. Склоняюсь перед твоей мудростью, о Араха!

– Ты почтителен, – произнес шаман, и в его голосе прозвучало удовлетворение. – Это похвально. Гибкая спина спасает шею от острого железа. Я предсказываю тебе великое будущее, мальчик.

– Ныне мое будущее зависит от твоих слов, повелитель. Но сначала прими дары.

Колдун равнодушно наблюдал за тем, как арсии извлекают из переметных мешков и складывают к его ногам дары владыки Хазарии – штуки драгоценных персидских и индийских тканей, ларец тонкой работы с серебряными монетами, чеканную посуду, бронзовую курильницу для благовоний, сами благовония в дорогих шкатулках, искусной работы доску для игры в чатранж,[5] вырезанную из слоновой кости, золотые цепи, кольца, браслеты и просто слитки золота и серебра. А потом он сказал:

– Каган выказал щедрость, и это мне по сердцу. Но я здесь не вижу дара, который был бы мне дороже всех этих золотых и серебряных безделушек.

– Какого же, о почтенный?

– Крови.

Эзер-эльтебер вздрогнул.

– Крови? – переспросил он. – Крови жертвы?

– Да. Разве ты не знаешь, что духи бездны больше всего любят кровь? Она алеет ярче, чем эти шелка, она драгоценнее золота и серебра, ароматнее благовонных курений и слаще индийского сахара. А ты не взял с собой ни жертвенного животного, ни раба, которого можно было бы умертвить.

– Я твой слуга, Араха. Прости меня.

– Это не твоя вина. – Старик снова тряхнул головой, зазвенев амулетами. – Ныне в Хазарии многое изменилось. Знать и черный народ отвернулись от старых богов, и вера наших предков забывается. Ты сам, Эзер-эльтебер, принял веру чужеземцев, и воины твои не хазары. Это плохо. Наш народ больше не верит ни в Ульгеня, ни в моего господина Эрлика. Древние алтари позабыты, не осталось людей, умеющих говорить с богами и передавать народу их волю. Видишь, ты ехал ко мне без жертвенного животного. О чем это говорит? Мы забыли, кто мы, откуда ведем свое происхождение. Мы хазары только по названию. Говорю тебе – боги разгневаны на нас, и час воздаяния за отступничество недалек. Он будет, этот день огня и плача, будет! Я увижу его, я знаю.

– То, что ты говоришь, о почтенный, разрывает мое сердце.

– Храбрый Эзер-эльтебер! Благородный Эзер-эльтебер! Почему ты еще не тумен-тархан?[6] Почему Каган Ослепительный не возвысил тебя по делам твоим? В прошлую войну с руссами ты прославил себя подвигами.

– Каган возвысит меня, если ты соблаговолишь объяснить его сон, – ответил сотник, радуясь возможности наконец-то заговорить о деле, с которым он сюда ехал. – Ты велик, тебе ведомы тайны сновидений. Только ты можешь снять пепел сомнения с сердца Ослепительного. Ему снилось…

– Нет нужды пересказывать мне сон Кагана, – неожиданно сказал колдун, протянув к Эзер-эльтеберу руку с костлявыми пальцами и острыми длинными ногтями. – Я знаю его. Кагану снилось, что волк и волчица рвут на части тело беркута на площади перед дворцом Каганов в Итиле.

– Но откуда ты…

– Ты сам сказал, что мне ведомы тайны сновидений. Вот сон, озадачивший Ослепительного.

– Я трепещу и ожидаю твоего толкования.

– Толкования? – Колдун показал в усмешке зубы, которым позавидовал бы даже юноша. – Обрадует ли оно тебя? Если ты привезешь Кагану весть, что его сон дурной и предвещает великие бедствия для Хазарии, правитель казнит тебя.

– Все верно, – пробормотал Эзер-эльтебер. – Значит, сон предвещает несчастья?

– Большие несчастья. Людям иногда дано видеть будущее во сне. На Кагане печать божественной силы, и даже то, что он отступил от веры предков, не умаляет этой силы. Каган может видеть будущее. Этот сон – вещий.

– Каган думает так же, почтенный, – в растерянности сказал сотник.

Старый колдун заметил смятение юноши, покачал головой и поднял руки к небу.

– Тенгри видит тебя и меня, – сказал он. – Ты верный слуга Кагана, а я верный слуга моего господина. Я не буду лгать тебе. Вот толкование сна Ослепительного; великая беда ждет Хазарию. Как мертвый беркут, она будет растерзана безжалостными врагами. Сила и слава Хазарин оставят ее, останутся лишь запустение и смерть.

– О каких врагах ты говоришь?

– О волчице и ее волчонке.

– Я не понимаю тебя, почтенный.

– Волчица уже родилась, и скоро придет день, когда она породит свирепого волка, погубителя народа хазар.

– И ты знаешь, кто она, эта волчица?

– Я слышу шепот предков. Ты можешь слышать их голоса? – Шаман замолчал, вновь оскалил крепкие желтые зубы.

Эзер-эльтебер прислушался, но в долине было тихо. Липкий, ползающий по внутренностям страх вновь овладел им.

– Я ничего не слышу, – произнес он.

– Голоса предков везде, мальчик – в шорохе ковыля под ветром, в раскатах грома, в криках птиц и зверей, в треске хвороста в костре. И они говорят мне: «Хазария обречена. Хазары забыли своих богов, приняли веру иноземцев. Придет день, и они горько пожалеют об этом. Небо станет черным от дыма, а степь красной от крови, и не будет дома, где не станут голосить над павшими! Ничто не спасет Хазарию, ничто! Она исчезнет, будто снег под лучами солнца, рассыплется, как сухая глина в пальцах. Волки и коршуны будут пировать над телами убитых среди руин Итиля. Так будет, если хазары не одумаются, не перестанут молиться чужим божествам». Так говорят предки, Эзер-эльтебер.

– Слова твои наполняют мое сердце страхом.

– Неустрашимый Эзер-эльтебер боится, кхе-кхе? – Старик подошел к сотнику вплотную, заглянул юноше в глаза. – Запах твоего страха так силен, что я могу чувствовать его. И ты правильно боишься. Будущее Хазарии ужасно. Волк с Запада уничтожит ее, когда придет час, назначенный богами. Однако случится это не скоро.

– Когда же?

– Много лет пройдет. Ты успеешь состариться и умереть, прежде чем умрет Хазария.

Сотник глубоко вздохнул. Он ожидал услышать от Арахи что-нибудь ужасное, а последние слова колдуна возродили у него надежду.

5

Чатранж – шахматы.

6

Тумен-тархан – командир войскового корпуса у тюрок.