Дракон Нерождённый

Поезд нёсся по дорогам, проложенным на, в и под горами. Непреклонные кхазунг о рские инженеры всегда умели бороться с капризами природы, они взрывали гранитные скалы, бурили тоннели, вырывали и засыпали долины, разворачивали реки, иссушали болота, уводили колеи внутрь гор и вновь выводили на поверхность, пускали поезда по берегам подземных морей и по поверхности великих колонн, поддерживавших свод нижнего мира. Всё было подвластно гномьей технической мысли.

Это путешествие оказалось для Самшит и Кельвина чем-то иным. Они много времени проводили рядом, разговаривали, шутили, и будто исцеляли друг друга. Духовно, во всяком случае. Верующие тихо радовались, наблюдая, как Самшит наполняется жизнью, здоровеет, обретает прежнюю красоту и стремительность. С наёмником было сложнее, он пытался браться за мечи, но пока что выглядело это жалко.

Со всеми задержками отряд достиг великого Охсфольдгарна лишь к концу месяца агост а ра по вестеррайхскому календарю. За время дороги они мимолётно посетили многие селения глубинных гномов, города и крепости, существовавшие во тьме Подз е мья. Некоторые удавалось даже немного осмотреть, но Охсфольдгарн затмевал всё виденное. Недаром, — из всех гномьих городов величием и богатством превосходил его лишь Хэйраннб о ри, откуда правил Горный Государь.

Белоснежный гранит, платина и золото составляли его основу. Вокзал встречал сотнями колонн высотой в сотни шагов, светом тысяч газовых ламп и статуями древних рексов, выточенными из медового мрамора. Город, стоявший на одноимённом перевале, целиком перегораживал его белыми стенами, которые хранила тридцатитысячная армия гномов. Величественные дворцы-крепости тянулись к небу, бросая вызов пикам гор; покрытые золотом образы Туланд а ра, взирали на потомков сапфировыми глазами, улицы были вымощены алым камнем, по подвесным дорогам носились паровые вагоны, а внизу шествовали гулг о мы-слуги, — големы, оживлённые силой рун. Богатство города бросалось в глаза, ослепляя; роскошь и сила гномьих технологий заставляли инородцев чувствовать собственную незначительность, растворяться в пёстрой толпе. Казалось, Охсфольдгарном правил дух гордыни и жадности.

Впрочем, весь этот блеск жил только в верхнем городе, где обитали дваульф а ри, — вершинные гномы, знать. Зато под поверхностью, в камне, где гремели заводы, вились тысячи лиг паровых и газовых труб, в саже и жаркой, влажной тьме трудились номх э йден, — глубинные гномы. Их-то жизнь ни яркой, ни богатой не казалась.

— Здесь живёт моя подруга, — говорил Кельвин, садясь в повозку, — но в гости к ней я никогда не захаживал. Семью и работу лучше не смешивать. Особенно, чужую семью.

— Так подруга или соратник? — уточнила Нтанда.

Потомок рабов, привезённых из Унгикании, она казалась экзотичной даже среди множества нелюдей, живших в Охсфольдгарне: иссиня-чёрная кожа; волосы, курчавые настолько, что вода стекала по ним; толстые губы и сломанный нос, похожий на охотничий лук. Префект вызвалась сопровождать жрицу в поездке по городу, хотя трёх Пламерождённых было достаточно против любых угроз.

— И то, и другое. Много лет мы составляли боевую пару, прошли через десятки миссий, хорошо подходили друг другу, дополняли. Я был воином, она, — магессой редкого таланта.

— Кажется, вы упоминали некое имя, — припомнила Самшит, — когда мы гостили у Н о рден-Лук е гинсов.

— Совершенно верно, госпожа моя. — По имени Кельвин звал её только наедине.

— Но разве же среди гномов рождаются маги?

— Ни одного известного случая, — сказал наёмник, — однако я и не утверждал, что она гном. Просто её семья живёт здесь, и сама Ш и ра выросла среди гномов.

Нтанде показалось, что в глазах Верховной матери блеснула изумрудная искорка ревности, но префект немедля искоренила эту кощунственную мысль.

— А сейчас-то мы куда едем?

Наёмник ответил усталой улыбкой и толкнул Маргу, сидевшего рядом.

— Его раны просто так оставлять нельзя. У меня на счету осталось золотишко, хватит, чтобы поправить кое-что.

— Анх-Амаратх может…

— Нет, — отрубил Кельвин и добавил: — госпожа моя. Этот урод покинул Безумную Галантерею [4], он теперь, как это говорят законники, «частное лицо». Ни отряд, ни вы не обязаны платить за него. Однако же я задолжал ему жизнь, так что придётся раскошелиться. Ты понял, серая морда?

Орк сидел неподвижно, укутанный в плащ с очень глубоким капюшоном.

— Вы думаете, что ваша знакомая, — начала Самшит осторожно, — сможет исцелить его?

— Она не смогла бы исцелить даже простую ссадину, — вновь усмехнулся Кельвин, и на его лице проявилось много новых морщин, — о, нет. В лучшем случае она создала бы магические протезы, но что от них толку там, куда мы идём, — в святой земле двух богов, ненавидящих волшбу? Нет, нам нужна помощь рунных кузнецов.

— Вот как…

— И я очень рад, — добавил наёмник, — что его присутствие больше не доставляет вам прежних неудобств.

Самшит внезапно поняла, что Кельвин был прав. Она почти не чувствовала того отвращения, внутреннего отторжения, которое белый орк вызывал, когда паломничество только началось. Что могло быть этому причиной?

Дабы передвигаться по верхнему городу, они взяли извозчика. Большую повозку тянул гулгом, на которого не пожалели сил, украсили резьбой, вставками из бронзы и полудрагоценных камней. Жилые и торговые кварталы выстраивались в чистенькие улицы между высоченными стенами, разделявшими районы города. Прямо в тело Охсфольдгарна были встроены цитадели родовых твердынь, над которыми реяли расшитые золотом знамёна, и каждый знатный род управлял тем или иным городским цехом.

Здание Рунной Палаты походило на величественный храм, из его куполообразной крыши бил столб сине-золотого пламени, а вокруг располагался район лучших ремесленников, — тех, кто владел привилегией работать с рунами. Аккуратные улицы с домами-лавками, всюду респектабельные витрины… без товара, сверкающая красная брусчатка и столбы газового освещения. Против одной из лавок наёмник приказал остановиться.