Страница 67 из 77
— Нет, я тут не сдохну и другим не позволю, — пробормотал Туров себе под нос и, подойдя к терминалу командного пункта, спросил: — Так, где у нас очередная избушка лесника?
Отметка корабля Волкова все больше отдалялась от эскадры. Обломок бешено вращался, и на нем все еще работал маршевый двигатель, что подтверждали оптические наблюдения. Баллистический вычислитель давал прогноз, что через двадцать семь минут остатки корабля рухнут на планету. В первые минуты произошедшего на эмоциях Лукашевич намеревался отправить один из кораблей на помощь выжившим, если они там остались. Но он колебался, так как понимал, что потеряет и отправленный на помощь экипаж, и рациональное мышление все же победило.
— Очередной залп противника!
Доклад с поста объективного контроля оторвал Лукашевича от созерцания удаляющейся серой точки. Взглянув оценивающим взглядом на расстановку сил и понимая, что чудес не бывает, принял сложное, но единственно верное решение:
— Всем фрегатам, кроме триста первого проекта, прекратить разгон, покинуть строй и рассредоточится. Открывать огонь на свое усмотрение.
Такое решение было обусловлено тем, что флот противника значительно превышал по численности эскадру «Стальных Волков» и его совокупный залп просто прожигал себе путь в пылевом щите. И в ситуации, когда эскадра в довольно плотном строю прячется под щитом, можно даже не целиться и просто бить по скоплению — все равно будут попадания. Конечно, фрегаты поодиночке не смогут нанести ущерб противнику, но зато они смогут оттянуть на себя часть сил, а значит, совокупного залпа, и те остатки плазмы, что будут пробиваться через пылевой щит, уже будут не такими смертоносными. По крайней мере, Лукашевич на это надеялся, так как фактически он только что отправил экипажи фрегатов на верную смерть.
Буксируемая станция, вспомогательные корабли, постановщик щитов и торпедные платформы продолжали разгон, и чтобы дать шанс Турову на прыжок в гипер, Лукашевич принял еще одно сложное решение. Уже не отдавая команды голосом, он выделил на виртуальной схеме вспомогательные корабли, которые теперь ничем не могли помочь в бою, и указал им новые места позади убегающей эскадры. Отметки десятка буксиров, еще больше контейнеровозов, уже пустых десантных транспортов начали медленно смещаться в хвост эскадры. Таким нехитрым маневром Лукашевич выставлял еще один щит из корпусов этих обреченных кораблей. Возможно, капитаны и догадывались о цели подобного приказа, но никто из них не ослушался и выполнил все в точности.
— Десять секунд до удара!
Сказавший это офицер обернулся и посмотрел на командующего эскадрой, но тот невозмутимо наблюдал за разворачивающимися событиями, сложив руки за спиной.
Вереница плазменных сгустков влетела в пылевое облако на скорости двести километров в секунду. Летящие первыми охотно отдавали свою энергию, рассеиваясь и создавая огненный конус, основание которого направлено в сторону эскадры. Частицы физического щита разогревались, поглощая энергию плазмы, и тоже переходили в четвертое агрегатное состояние, тем самым продолжая препятствовать дальнейшему движению. И если бы все оставалось на месте, то ничего бы не прошло через щит, но летящая с такой скоростью плазма — это еще и огромная масса, обладающая кинетической энергией. Влетая в этот огненный смерч, она просто продавливала препятствие внутрь, и меньше чем за секунду щит был прорван. Совокупный вражеский залп потерял треть своей мощности, преодолевая препятствие, но пробив щит, добрался до кораблей эскадры.
Как и предполагал Лукашевич, первыми приняли удар корабли, которые он отправил заранее. Ими оказались один буксир и два десантных корабля. Удар был такой силы, что при попадании корабли просто испарились, оставив после себя яркую вспышку и мелкие обломки. «Спасать там уже некого», — с горечью подумал Лукашевич и отдал следующий приказ:
— Всем кораблям, открыть огонь! Не давать противнику безнаказанно высовываться из-под щитов.
Капитаны кораблей, способных вести огонь, незамедлительно выполнили приказ. Отставшие фрегаты двести первого проекта почти синхронно выкинули в космос по две торпеды, которые тут же стартовали в сторону противника, а в их недрах проворачивались револьверные торпедные аппараты для запуска следующей партии. Торпедная платформа, успевшая полностью перезарядить пусковые установки, вышла за край пылевого щита и произвела полный залп, а на подходе была уже вторая платформа. Пушечные фрегаты также вынырнули за край щита и одну за одной стали запускать стокилограммовые болванки со скоростью, не уступающей пламенному оружию. Пространство наполнилось сотням искорок работающих двигателей торпед.
Сейчас Лукашевич как командующий эскадрой уже никак не мог повлиять на ситуацию — начался маневренный бой. Ему оставалось лишь наблюдать и надеяться на выучку капитанов. А ситуация складывалась не в пользу эскадры «Стальных Волков». Вражеский флот, можно так сказать, вошел в мертвую зону для основного оружия — торпед. Расстояние меньше десяти тысяч километров и низкая взаимная скорость не позволяли эффективно их применять. Чтобы добраться до врага, торпедам требовалось восемьдесят две секунды, в то время как плазменному оружию — всего пятьдесят четыре. Может показаться, что не такая уж большая разница, но торпеды за это время не успевают набрать большую скорость и не могут эффективно маневрировать, поэтому становятся уязвимыми. И при дальнейшем сокращении дистанции ситуация будет только ухудшаться. Единственное оружие, у которого нет таких недостатков, — это торпеды «Лезвие» и пушки Гаусса на фрегатах триста первой серии. Но первых практически не осталось, а вторых всего четыре. Тем не менее запуск торпед не останавливался, а в пространстве происходили редкие вспышки детонаций оставшихся лезвий, что не давало врагу чувствовать себя вольготно. Пушечные фрегаты даже не прятались под щит и вели постоянный огонь, и не сказать, что безрезультатно. Вот один вражеский корвет вспыхнул и закувыркался, второй выпустил облако газа в пространство и поспешил спрятаться под щит, мощнейшая вспышка — и еще один корвет разлетелся на куски.