Страница 16 из 77
Глава 3
— Сергей Константинович, профессор, ну сколько можно? — возмутился я в очередной раз.
— Пока я не решу, что хватит, — безэмоциональным голосом ответил Лапатин, продолжая копаться с диагностическим монитором.
Я вздохнул и возвел глаза в потолок, но остался покорно лежать на койке, обвешанный медицинскими датчиками.
Наконец профессор произвел последние манипуляции и сказал:
— Готово.
Я тут же начал освобождать себя от всего, что он на меня навешал. С особым удовольствием отлепил от затылка мерзкого на ощупь слизня, который по совместительству являлся сверхчувствительным инструментом, отслеживающим формирование электрических импульсов в моем мозжечке. Хотя сам же его и разрабатывал, но никогда не испытывал на себе.
После освобождения Сергей Константинович с воодушевлением принял мое приглашение отправиться на Луну, в лучшую лабораторию в мире. И он был в полном восторге от того, что я тут наворотил. Впервые попав в лабораторию, Лапатин бегал от одного прибора к другому, читая их характеристики применения, периодически открывая и закрывая рот, как рыба. А освоив новые возможности, теперь вот измывается надо мной за свой конфуз.
Пока я был занят процессом, Лапатин пододвинул ко мне стул и, усевшись, спросил:
— Михаил, как ты себя чувствуешь?
Программа мониторинга эмоций собеседника уловила в голосе профессора тревожные нотки, но в то же время огромный интерес, и я замер.
— Как-то мне не нравится ваш вопрос, Сергей Константинович, со мной что-то не так?
— Нет-нет, Михаил, — запричитал профессор, — физически ты полностью здоров. — Он замолк на несколько секунд. — Ну насколько можно быть здоровым в твоем состоянии.
Я некоторое время пристально смотрел на него, затем, продолжив освобождаться от датчиков, протянул:
— Та-а-ак! Вот тут вы меня не успокоили, профессор, говорите, я уже большой мальчик. — А попутно подключился к данным, которые получил Лапатин после моего обследования.
Он неожиданно вскочил и начал расхаживать взад-вперед, периодически поглядывая на меня.
— Понимаешь, Михаил, я никак не мог предусмотреть такого эффекта. — Затем он перешел на какое-то бормотание, потирая свой бритый подбородок: — Нужно взять пункцию, провести анализ Критта, секвенировать ДНК…
— Профессор? — перебил я его поток мыслей.
Тот остановился, снова посмотрел на меня горящими глазами и, поняв, что все-таки придется объяснять, обреченно вздохнул. Усевшись рядом на стуле, он повернул ко мне проекционный монитор.
— Смотри:
На мониторе отображалась трехмерная проекция импланта с множеством нитей отростков, опутавших мой мозг.
— Ты сказал, что после эмоционального потрясения некоторые участки мозга были замещены искусственными клетками.
— Да, вот они. — Я указал на несколько более светлых пятен.
— Верно, в ДНК искусственных клеток заложена программа восстановления на случай повреждения импланта, но этот механизм не должен был распространяться на клетки твоего мозга. И процесс замещения твоих клеток искусственными не остановился, а продолжается и сейчас. — Лапатин вывел дополнительные данные. — Вот, толщина нитей увеличилась в три раза, а общая масса импланта на десять процентов.
Я задумался над тем, что сказал профессор. Такую диагностику я не проводил и не замечал изменений. Процесс мышления тоже не изменился, я все тот же Миша Волков… наверное.
— Чем это мне грозит? — спросил я у Лапатина.
— Пока не знаю, Михаил, — профессор потер подбородок, — думаю, со временем все клетки мозга будут полностью замещены. Как это отразится на тебе, не могу сказать, сейчас я не вижу каких-либо изменений в твоем поведении. Тем более искусственные нейроны полностью копируют замещенный нейрон. — Он опустил голову и снова начал что-то бормотать.
— Профессор⁈
Тот поднял голову, и я увидел в его глазах одержимость новой загадкой, значит, пора заканчивать, а то скоро до него не достучишься.
— Какой прогноз, сколько это займет времени?
— Сейчас. — Профессор повернулся к экрану и вывел следующие данные. — Замещение происходит не линейно, чем больше площадь контакта искусственных клеток с клетками твоего мозга, тем быстрее будет идти процесс. Соответственно, с ростом количества уже замещенных клеток дальнейшее замещение будет ускоряться, и если не случится ничего экстраординарного, то на это уйдет около десяти лет. — Он снова вскочил и начал расхаживать, продолжая говорить: — Михаил, ты должен позволить мне следить за твоим состоянием!
Ну что ж, как минимум пять — семь лет у меня есть, а там посмотрим. А сейчас нужно решить еще один вопрос.
— Хорошо, Сергей Константинович, — ответил я с улыбкой, — буду захаживать к вам, скажем, раз в неделю — устроит?
— Да, да. Этого вполне достаточно, — как-то рассеянно произнес Лапатин и все больше становился похож на человека, ведущего диалог с невидимым собеседником.
— Профессор, я вам недавно задавал вопрос, насчет ваших творений. Так это возможно или нет?
Тот остановился и нахмурился.
— Михаил, ты действительно хочешь это сделать?
Я кивнул.
— Что ж, это вполне возможно, но мне как-то не по себе от такого.
— Вот и отлично, — ответил я, поднимаясь, — тогда подготовьте список необходимого оборудования. И вам нечего переживать по этому поводу, профессор, они будут служить на благо человечества.
Произнеся эти слова, направился на выход, оставляя Лапатина наедине с его новой задачей, но уже у двери обернулся и озвучил пришедшую мне в голову мысль:
— Профессор, я тут вот что подумал: если искусственные клетки заместят мои, а со мной ничего не случится, то нельзя ли применить подобный механизм для других тканей? Что произойдет с зомби при таком же сценарии? Ну и самый главный вопрос: если все пройдет хорошо, то как мне умереть?
Завершив свой монолог, развернулся и направился на совет, оставляя профессора с вытянутым от удивления лицом.
Направляясь по тоннелям поселения, размышлял о том, как не загубить все снова. Потому что мы выстояли, как говорится, не благодаря, а вопреки, и цена оказалась ужасающей. Больше всего меня пугала не потеря девяноста процентов населения и не то, что на неопределенный срок Земля превратилась в пустыню с суровым климатом, а то, что мы не извлечем из этих событий уроков.