Страница 18 из 77
Он проговорил все это улыбаясь и так же улыбаясь звонко и весело подал команду:
— Батарея! К бою!
Стоящий рядом солдат, услышав команду капитана, старательно забарабанил железкой по пустой снарядной гильзе.
Тревога!
На батарее все пришло в движение. Сергей понимал, конечно, что не ради него все это делается. На батарее шла обычная повседневная боевая учеба. Наверное, за сегодняшний день это десятая боевая тревога. И иначе, понятно, никогда не добьешься этой удивительной четкости и слаженности.
Но обижаться на капитана Бахтуридзе у Сергея не было причин. Учеба — учебой, гостеприимство — гостеприимством. Капитан сам показал Бражникову основные «узлы» батареи. Вот оператор локатора засек воздушную цель. Через какое-то мгновение ее уже засекли и ведут одновременно с локаторщиками и дальномерщики. Он, безусловно, надежен, этот союз оптики и электронов. Но теперь все решает время, теперь счет его идет на секунды. Упустил секунду, замешкался на едва уловимое мгновение — и цель ушла непораженной. А что это значит в боевой обстановке, тут никому объяснять не нужно.
Ох, как подтягивает, как меняет весь облик человека этот счет на секунды! Даже ничего не делая, только наблюдая за работой других, Сергей всем существом своим почувствовал стремительный, неудержимый полет времени.
А на Феликса просто приятно смотреть. Он всегда казался Сергею несколько медлительным, «вахловатым» парнем, как говорили на шахте, но тут не узнать человека — так быстры, буквально молниеносны, все его движения.
В руках у капитана Бахтуридзе хронометр.
— За шесть секунд зарядил, — сказал он Бражникову. — Если заряжающий укладывается в десять секунд, это уже отличный показатель, а шесть секунд — сами понимаете.
Сергей кивнул головой. Да, он понимает. Молодец Феликс. Высоко держишь нашу шахтерскую марку.
Но, оказывается, главное в работе заряжающего еще впереди. Отрывисто прозвучал «ревун». Батарея открыла огонь. Орудия ведут огонь непрерывно, автоматически. Но заряжают их люди. А люди не автоматы. Это очень и очень нелегко заряжающему — обеспечить непрерывный огонь. Кассета со снарядами — штука тяжелая, килограммов двадцать, а то и более. Тут и сила физическая нужна и сноровка. Чуть-чуть замешкался — и огонь прекращается. Надо заряжать орудие снова. А это значит, что пошла насмарку напряженная работа слаженного, похожего на единый механизм коллектива батареи.
— Но с вашим земляком такое не случается, — сказал капитан. — Конечно, вначале он в такие сроки не укладывался. Вначале было двенадцать секунд, а сейчас шесть. Только и это не предел. Вон у того орудия стоит заряжающим комсомолец Левчук. Кстати, отец его преподаватель консерватории, и парень тоже в музыканты готовится. Но сейчас он заряжающий. И какой! Могу сказать, что он вашего земляка скоро обгонит.
— А мы с Левчуком соревнуемся, товарищ капитан, — сказал Феликс. — Так что если он и обгонит меня, в чем я сомневаюсь, так все одно — на пользу дела.
— Видите, государственный подход у человека, — улыбнулся капитан. — Ну, что, понравилась вам батарея? Вот и расскажите вашим товарищам, как мы прикрываем вас от самолетов «противника».
— Да, сила! — одобрительно отозвался Сергей. — Хорошо сработана техника.
— И ваш уголек тут причастен, — сказал капитан. — Без угля металла не получишь.
— Это точно, товарищ капитан, — согласился Сергей.
Они легко, с полуслова понимали друг друга — командир батареи капитан Бахтуридзе и рядовой-пехотинец Сергей Бражников, потому что служили они одному и тому же делу и одинаково, по-солдатски — ясно и определенно — сознавали свой долг и обязанности.
Как выяснилось, машина, которая привезла Сергея на батарею, почему-то дальше не шла.
— А тут до вас недалеко, километра три, не больше, — сказал капитан и разрешил Феликсу немного проводить земляка.
— Ну, а Валя как поживает? — спросил Сергей, когда они вышли на дорогу. — Извини, забыл как-то о ней спросить.
— Ничего... она хорошо живет, — вздохнув, ответил Феликс.
— Пишет тебе?
— Пишет... правда, не очень часто. Но разве в этом дело? Главное, что ждет меня, — сказал Феликс и неожиданно, без всякой связи со сказанным до этого, добавил: — А Володьку Сыроедова из нашей бригады погнали.
— Да ну? — не поверил Сергей. — Откуда ты взял? Мне об этом не написали.
— Значит, скрывают. Не хотят тебя огорчать. Ты же у нас вроде Макаренко. Воспитатель и перевоспитатель. А ребята по-своему решили. Погнали к черту бузотера.
— Ну нет, — сказал Сергей. — Это самое легкое дело — избавиться от человека.
— А какой он человек, этот Володька?! — с презрением сплюнул Феликс, и Сергей, взглянув с любопытством на земляка, сообразил: «Ведь они соперники. Этот Володька Сыроедов тоже за Валей приударял. Так вот оно что. Смешно. Сознательная личность, а ревнует, как какой-то дикарь первобытный. Но черт его знает, может, это так и положено. Вот влюблюсь — и тоже буду ревновать. Человеку, пока он жив, все положено — и любовь, и ревность, и счастье, и муки. И я, наверное, все это испытаю сполна.
Раз положено — испытаю, никуда от этого не денешься».
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На том месте, где Сергей оставил взвод, сейчас никого не было. Сергей очень огорчился. Где теперь искать своих? Пожалуй, не надо было заезжать на батарею. Но он задержался там ровно столько, сколько выгадал времени, проехав часть пути на машине. Так что не в этом дело. Просто надо усвоить, что, когда «воюешь» в горах, на одном месте никто долго не задерживается.
Сергей оглядел оставленные окопы и, конечно, не обнаружил ничего такого, что помогло бы ему разыскать свое подразделение. Вот задача!
Сергей вернулся на тропу и неожиданно увидел корреспондента военной газеты старшину Макарова.
— А-а, Бражников! Ты что здесь делаешь? — спросил Макаров.
Сергей объяснил.
— Пристраивайся ко мне, — предложил Макаров. — Я тоже к вашим иду. Я знаю, где они, мне в штабе полка сообщили.
Нельзя сказать, чтобы Сергей очень обрадовался встрече с Макаровым. Веселый и общительный, этот длинноногий, чем-то похожий на цаплю человек легко заводил друзей и приятелей всюду, куда забрасывала его беспокойная должность газетчика. Когда Макаров появлялся в подразделении, к нему всегда тянулись люди: одним нравились его шутки, другим — стихи, да и вообще интересно было поговорить с человеком, имя которого почти каждый день появляется в газете. Ну, был бы это еще знаменитый столичный писатель, а то ведь свой человек, ходит в такой же солдатской форме, как ты, а гляди какой талант. Все, что хочешь, умеет парень: стихи печатает, и фельетоны, и рассказы, и очерки, словом, на все руки мастер.
Таких искренних поклонников у Макарова было немало в каждом подразделении, но были и такие, как Сергей, которые находили Макарова человеком легкомысленным, а литератором поверхностным. И, кроме всего прочего, Сергей был убежден, что Макаров не совсем справедливый человек. «Ну, зачем, скажите, он написал этот стихотворный фельетон о поваре Шакире Муртазове? Может, потому, что рифма попалась удачная? Так за такое, по чести говоря, бить надо, а не хвалить. Еще хорошо, что Шакир не очень обиделся. А то бы не миновать вам, товарищ Макаров, скандала. И поделом бы! Не замахивайтесь на хороших людей, не поступайтесь правдой ради рифмы».
Так с некоторой неприязнью думал Сергей о Макарове, шагая рядом с ним по узкой горной дорожке.
— Устал я дьявольски, — пожаловался Макаров. — Пятые сутки по горам мотаюсь. Мне, правда, еще вчера разрешили вернуться в редакцию. Но я решил сперва ваших ребят повидать, хочу написать о них.