Страница 26 из 1025
— Сержант, — крикнул барон, — отпусти людей. А этого, — он указал на Егана, — пусть покормят на кухне. И лошадей их тоже.
— Да, господин, — мрачно ответил сержант, которого, судя по всему, никак не устраивал подобный вариант событий.
— Как вас зовут? — спросил барон.
— Яро Фольков.
— Фольков? — переспросил барон.
— На самом деле Волков, но никто не может правильно произнести это имя. Поэтому говорю Фольков.
— Так вы из Челезии?
— Нет, мой отец был с дальнего востока, а матушка с севера. Она из деревни, что на левом берегу Хельбы. Отец был купцом. Он сгинул в море.
Солдат замолчал, барон молчал тоже, словно снова оглушительно громко хлопнуло бревно в камине. И барон начал:
— Знаете, у меня сын не вернулся с войны. С рыцарями такое случатся. Я считаю, что нет смерти приятнее, чем смерть в бою, ведь старость и раны намного страшнее.
— Я слышал о вашем сыне, я соболезную.
— Да-да, беда в том, что он не погиб в бою, — сурово произнес барон. — Он получил рану, ехал домой лечиться и исчез. Мне кажется, кто-то его убил. Я не знаю кто, я не знаю где, но если это так, то я хотел бы восстановить справедливость. Это меня удручает, понимаете? Мне нужно знать, что мой сын погиб или жив. Понимаете? Очень нужно!
Волков кивнул.
Барон выпил вина, солдат выпил тоже. Барон продолжил:
— А еще совсем недавно умер мой друг, мой сеньор. Двадцать лет мы провели вместе. Мы с ним жили в одной палатке, брали девок по очереди, пили из одного кубка, — барон помолчал. — Десять компаний вместе! Мы всегда приходили, когда герцог звал нас. Ни разу не притворялись больными. Собирались и ехали. Он был моим графом и моим другом. Нет, не так. Он мыл моим другом и моим графом. Он никогда без нужды не козырял своей короной на гербе. Он был истинный рыцарь, и вот он умер. Он просил присмотреть за его детьми. Не теми детьми, что записаны в церковных книгах, а теми… — барон замолчал.
— За детьми фрау Анны? — догадался солдат.
— Вы знаете и про нее? — удивленно спросил барон.
— Я кланялся ей на похоронах. Она пригласила меня в гости.
— Да? Вот как? Ну да, за ее детьми, а я за ними не углядел, понимаете? — он своим корявым пальцем, почти без ногтя, начал стучать в кусочек бумаги с ламбрийскими словами. — Кто-то решил убить мальчишку, о котором я обещал заботиться. И убил его в моем феоде.
Он замолчал. Они молча сидели, слушали сквозняки и шум горящих бревен в камине.
— В моем феоде! — Вдруг заорал барон, вскакивая. — В моем феоде убивают сына моего друга, пусть даже и незаконно рожденного! Не в поединке, не при ограблении, а просто так, — орал он на солдата, как будто этот тот был виноват. — Потому что кому-то он, видите ли, мешал. Кому? Кому он мешал?
Барон упал в кресло, схватил кубок, часть вина расплескал, а остальное выпил и ударил об стол кубком так, что он погнулся.
— Еган! — заорал барон. — Еган!
Старый слуга прибежал, схватил кувшин, налил вина господину в его кубок. Тот стоял кривой, но не падал.
— Принеси мне ларец, — велел барон.
Слуга молча ушел.
Они снова сидели в тишине, как вдруг до Волкова донесся детский голос. Солдат обернулся и увидел мальчика, лет семи-восьми на лестнице, ведущей из верхних покоев. За ним шла не худая, богато одетая дама. Волков встал, стоял, ждал их приближения, и когда они приблизились, он низко поклонился. Дама ответила кивком головы и едва заметной улыбкой. Мальчишка пробежал мимо солдата и прыгнул на барона. Тот радостно схватил ребенка.
— А-а-а, мой молодой рыцарь! Моя надежда. Посмотрите на него, — обратился барон к солдату. — Я выращу из него настоящего рыцаря. Будешь рыцарем, дорогой мой?
— Да, папа, — кивал мальчик и, уже хвастаясь, добавил. — А через два года папа повезет меня в Вильбург, к оружейнику, и он сделает мне доспех и меч.
— Броня — лучшая одежда для мужчины, — кивнул Волков. — Не сомневаюсь, что молодому барону латы будут к лицу. Но еще рыцарю нужен конь.
— Конь у меня уже есть, — крикнул мальчишка, — папа, пойдем, покажем твоему гостю моего коня?
— Не сейчас, дорогой. Обязательно покажем, но не сейчас. А сейчас идите с матушкой погуляйте до ужина.
— Ну, пап, я хочу с вами. Этот же господин тоже рыцарь?
— Этот господни добрый воин, и я воевал вместе с ним.
— О, вы тоже убивали еретиков? — обрадовался мальчишка.
Волков улыбнулся и кивнул.
— Расскажите, сколько вы убили еретиков?
— Я потом все тебе расскажу. А сейчас идите, погуляйте. Иди, покорми своего коня, — вместо солдата сказал барон.
Женщина взяла мальчишку за руку и повела, хотя тот упирался.
— До свидания, — произнесла она.
— Баронесса, — солдат снова поклонился.
— Моя последняя радость, — произнес барон не глядя им в след.
Тут появился старый слуга. Он принес тяжелый ларец, поставил его перед бароном. Барон снял с шеи веревку с ключом, открыл ларец и запустил туда руку. Судя по всему, ларец был почти пуст, потому что барон долго собирал что-то со дна, и, наконец собрав, он хлопнул ладонью об стол. Под ладонью что-то звякнуло. Барон убрал руку. На столе лежало семь монет. Желтые, толстые, даже на вид тяжелые. Волков сразу узнал эти монеты. Это были цехины. Три цехина были равны годовой зарплате гвардейца.
— Сколько здесь талеров? — спросил барон. — Знаете?
— Ну, — начал солдат прикидывая, — один цехин равен почти двум гульденам еретиков. То есть шести имперским маркам. Значит около двадцати шести талеров.
— Ха-ха, — засмеялся барон. С такими знаниями вы могли бы стать менялой. Не зря вас, солдат, называют любителями сольдо.
Солдат не обиделся, он всегда хорошо считал и хорошо все запоминал.
— У лейтенанта Брюнхвальда я считал зарплату всей роте. Пока не зажило плечо, я помимо прочего был заместителем казначея роты.
— Да как вы все успевали?
Солдат пожал плечами.
— Впрочем, я не о том. Вы знаете, что это за деньги?
— Нет.
— Сколько вам платили в гвардии?
— Здесь денег, — солдат указал на кучку золота, — на два с лишним года службы в гвардии какого-нибудь герцога.
— Я не герцог, но готов отдать вам эти деньги за то, что бы вы поработали на меня, — он смотрел на Волкова, ожидая его реакции.
— И что же вы хотите? — солдат удивленно поднял брови.
— Мой коннетабль убит. Найдите тех, кто заказал убийство сына моего друга. Выясните, куда деваются мои люди на моей земле. Узнайте, кто бродит по болотам. Поймайте его или убейте. Разберитесь с моими старостами, если считаете, что они воруют. Наведите порядок в моем феоде, и эти деньги будут ваши.
Солдат был немного ошарашен. Он не ожидал такого, он понимал, что барон пьян и, возможно, завтра не вспомнит о своем предложении, поэтому не знал, что ответить.
— Ну, что вы молчите?
— Я думаю, господин барон.
— А что тут думать? Перед вами деньги лежат. Или думаете, что я вру? Нет, я не вру. Хотите, я напишу вам бумагу и дам вам два цехина вперед? Прямо сейчас. Но вы мне должны обещать… Ведь я хочу, что бы вы выяснили, кто виноват вот в этом, — его палец без ногтя снова стучал по бумаге, лежащей на столе. — Я хочу знать, кто убил моего коннетабля.
— Наверное, вы были хорошим воином, но торговец вы никудышный.
— Что? Это почему еще? — удивился фон Рютте.
— Вы предлагаете огромные деньги первому встречному. Предлагаете важную должность человеку, которого не знаете.
— Как же не знаю? Мы же были с вами в одном строю, в одном сражении. Вы же служили в гвардии, а туда, кого попало, не берут. Да и взялись же вы помочь моему коннетаблю.
— Во-первых, барон, в гвардии хватало и мерзавцев, и проходимцев, и трусов. Да и в одном строю вместе с вами мог стоять вор.
— Так вы вор или лжец?
— Не то, и ни другое. Но я мог бы быть и тем, и другим.
— К черту болтовню, — барон одним глотком допил вино из кубка. — Вы согласны или нет?
— Нет, господин барон, извините, но нет, — твердо сказал солдат.