Страница 4 из 91
Глава 2
— Они в зале засели, — негромко сказал Дэдди минут через десять, открывая бак и рассматривая мою голову, торчащую из помоев. — Заняли лучший столик, а заказали только кувшин дрянного морса, ждут кого-то.
— Ничего, я тут спокойно еще посижу, — сказал я. — Хоть до вечера.
— Это вряд ли, у меня таймер сработает через четверть часа, а мой сменщик выдаст тебя с потрохами — жуткий тип. Лучше поехали к люку, нырнешь в канализацию, как и было говорено, а там уж разберешься.
— За что мне это все? — горько поинтересовался я у пространства. — Почему мне просто не дают спокойно жить, я ничем не заслужил, чтобы со мной так обращались!
— А ты чувствовал бы себя лучше, если бы знал, что все это заслужил? — с любопытством спросил Дэдди.
Я промолчал, и мы поехали, взвизгивая колесиками бака, к люку.
— Вылезай тихонько и быстро, пригнись и ныряй в люк, скобы на стенке, не свалишься. Если за тобой полезут в погоню — не дрейфь, там реально катакомбы жуткие, неделями можно бродить.
— Я не хочу неделями бродить по канализации, — угрюмо сказал я. — А у меня правда наглый вид и рожа мошенника?
— Если только очень издалека смотреть, — Дэдди мотнул головой в сторону люка.
Я со вздохом вылез из бака и нырнул под поднятую решетку. Из люка пованивало, противно-склизкие металлические скобы были натыканы в произвольном порядке далеко друг от друга, я кое-как их нашаривал ногами. Вывернутый вслед бак с отбросами не улучшил настроения, потому что немалая часть помоев пролилась на мою многострадальную башку.
Надеюсь, Гус не припрется в «Трапезу» искать меня, — думал я. Впрочем, в порту ему ошиваться тоже не стоит, раз там фиолетовые бродят, хотя от корабельных причалов «Вонючка» далеко пришвартована. Зная повадки и обычаи моего слуги, я надеялся, что он, не мудрствуя лукаво, просто засядет в одной из матросских пивных перед пирсами, тем более какие-то наличные у него после посещения аукциона имеются. Не раз уж он такое проделывал, и мне, к счастью, так и не удалось отучить его от этой предосудительной привычки.
Когда самые тщательные поиски в виде махания то левой, то правой ногой, не принесли никакого успеха в деле нахождения очередной скобы, я решился прыгнуть. Точнее, сперва уцепился за последнюю скобу, извиваясь всем телом, пополз по стене и повис на вытянутых руках, а потом со словами «ну, ладно…» разжал пальцы, готовясь к долгому полету и бесславной смерти в конце его. Но вряд ли я пролетел больше полутора метров как с громким хлюпаньем приземлился задом в воду, взорвавшуюся волной таких неповторимых ароматов, что я немедленно вскочил, не озаботившись вопросом, насколько целы все кости.
Когда глаза совсем привыкли к местному освещению, я увидел, что стою в тоннеле с очень низким сводчатым потолком из серого кирпича, прямо над головой у меня — темная труба с крошечным ярким окошечком люка в немыслимой дали, а под ногами — канава глубиной примерно по колено, наполненная жидкостью, фосфоресцирующей зеленоватым светом. По жидкости медленно дрейфовали разнообразные малопривлекательные штуковины, в одной из которых я опознал гнилую луковку.
В конце концов это не может быть
И раз тут все само по себе исчезает, значит, бессмысленно искать место, куда эта канализация должна сливаться — выход нужно искать вверху. Уйти подальше и искать очередной такой же люк.
Эта сокровенная часть Вивана была очень поучительна и наводила на философские мысли о том, какая гадость может скрываться под внешним лоском и блеском — увидели бы все эти холеные курортники, над чем они веселятся, танцуют и едят — их бы стошнило от такой правды жизни. Со стен сочилась пузырчатая слизь, от запаха слезились глаза, то и дело приходилось обходить сталактиты из чего-то исключительно омерзительного. Тоннель бесконечно делился, разветвлялся и петлял, и когда я счел, что достаточно далеко ушлепал по фосфоресцирующей жиже, то принялся задирать голову, пытаясь увидеть подъем наверх. За это я тут же бы вознагражден тем, что на лицо шмякнулась отвратительная плюха чего-то липкого с потолка. Взвыв от отвращения я, как мог, оттерся мокрым рукавом.
— Потерялссссяя? — ласково прошептали мне из мрака.
Я дернулся, хотя не очень-то испугался, скорее от неожиданности. Первую секунду воображал, что это кто-то из фиолетовых меня-таки достал, но потом сообразил, что вряд ли живой человек может свисать с потолка такой бесформенной кучей.
— Потерялссся! — удовлетворенно вздохнули с потолка.
— Вы кто? — спросил я.
Молчание было мне ответом. Но темная масса, кряхтя, частично перевалилась с потолка на стену, и я смог разглядеть ее получше. Это был студенистый бесформенный мешок, частично прозрачный, если понятие «прозрачность» может включать в себя такие составные части как грязь, коричнево-зеленый цвет и малоаппетитные объекты, в этой прозрачности застрявшие. Я, кажется, признал в одном из объектов большой крысиный череп и очарован этим зрелищем не был.
— Дай куссснуть, — просипел обладатель черепа. — Куссснуть дай.
Я опасливо вжался в противоположную стенку. С другой стороны, учитывая распространенную среди обитателей Альтраума привычку кусаться с наскоку, без всяких просьб и предложений, это привлекательное создание было, похоже, по здешним меркам джентльменом и образцом хороших манер.
— Вот еще! — сказал я самым смелым голосом из имеющихся в ассортименте. — Никому я ничего не дам. Идите… Ползите прочь своей дорогой!
— Здесь все дороги — мои, кхи-кхи. А вот ты своей дороги не найдешь, не найдешь-сс. Ходить будешь и умрешь, и умрешь. А старому Гагусу придется обсасывать твои косточки, обгладывать твое тухлое мясцо. Старый Гагус любит тухлое мясцо. Но ему нужна-нужна и горячая кровь. Дай куснуть.
— Нет. Дайте мне пройти и кусайте сами себя.
— В этом нет никакого смысссла. У Гагуса нет горячей крови. Только воля и разум.
— Ну и замечательно. Наслаждайтесь всем этим и не смейте ко мне приближаться.