Теоретические основы марксизма

Марксизм не имеет ничего общего с этими теориями. Человеческая история не есть, с точки зрения Маркса, пассивный результат влияния внешней природы, так как общественный человек сам изменяет внешнюю природу и создает свою историю. «Материалистическое учение, – говорит Маркс, – что люди – продукты обстоятельств и воспитания; изменившиеся люди – продукты изменившихся обстоятельств и изменившегося воспитания, упускает из виду, что сами обстоятельства изменяются людьми»20.

Таким образом, марксизм хотя и не отрицает влияния внешней природы на историю общества, но в отличие от того историко-философского направления, которое Барт называет в своей известной книге «Philosophie der Geschichteals Sociologie» антропогеографическим, на первый план он выдвигает не непосредственное, прямое, а косвенное, прошедшее через посредство хозяйства, влияние природы на человека. Всякое хозяйство покоится на материальной основе, даваемой внешней природой. Сущность хозяйства заключается в изменении этой материальной основы; хозяйственная деятельность создает новую материальную среду, развитие которой и приводит в движение, согласно историческому материализму, историю человечества.

Материальные условия труда не представляют собой чего-либо неизменного, застывшего, они не пассивный результат влияния внешней природы, но непрерывно развивающийся исторический продукт самого общественного человека.

Чрезвычайно важно резко отличать материальные условия хозяйства от духовных и, в частности, социальных условий его. Хозяйство есть одновременно материальный и социальный процесс. Человек изменяет материальную природу. Это – материальная сторона хозяйства. Но в то же время человек изменяет самого себя и других людей. Это – социальная сторона хозяйства. Материальные и социальные условия хозяйства тесно связаны между собой и взаимно влияют друг на друга. Можно рассматривать производство и обмен как материальную сторону хозяйства, распределение – как социальную сторону последнего (точнее говоря, производство и обмен имеют свою социальную сторону, так как они являются общественными процессами; но сравнительно с распределением, представляющим собою только социальную сторону хозяйства, все те технические операции, которые должны выполняться, чтобы продукт достигал потребителя, могут считаться материальной стороной хозяйства). Способы производства и обмена оказывают влияние на способы распределения, но и распределение влияет, со своей стороны, на производство и обмен. «Распределение, – говорит Энгельс, – не есть пассивный продукт производства и обмена; оно реагирует, со своей стороны, на производство и обмен. Каждый новый способ производства и обмена вначале задерживается в своем развитии не только старыми способами того и другого и выросшими на их почве политическими учреждениями, но также и старым способом распределения. Новые способы производства и обмена достигают лишь путем долгой борьбы соответствующих им способов распределения»21.

Несмотря на это, материалистическое понимание истории признает производство и обмен, но не распределение, решающей силой. Почему же? Потому, что производство и обмен представляют собой материальную сторону хозяйства, а распределение – социальный момент по преимуществу. Говоря точнее, не производство и обмен, но материальные факторы или условия того и другого образуют собой, согласно марксизму, основу общественного строя. Социальные условия производства и обмена точно так же определяются материальными факторами хозяйства, как и распределение. Состояние научных знаний, господствующий политический строй, право и пр. оказывают могущественное влияние на общественное производство. Материалистическое понимание истории не отрицает этого влияния, но оно признает решающим обратное влияние материальных факторов производства (и обмена) на общественную жизнь.

Маркс и Энгельс были склонны признавать расу самостоятельным экономическим фактором. В одном частном письме от 1894 г. Энгельс прямо говорит, что «раса есть экономический фактор»22. Нечто подобное утверждал и Маркс. «Независимо от более или менее развитой формы общественного производства, – читаем в «Капитале», – производительность труда остается в связи с условиями природы. Все же эти условия сводятся, в свою очередь, к природе самого человека как раса и т. п., и к природе окружающей человека внешней среды»23. Таким образом, раса есть, согласно Энгельсу, экономический фактор, а согласно Марксу, она оказывает не меньшее влияние на производительность труда, чем внешняя природа. Некоторые последователи Маркса точно так же признают расу самостоятельным моментом общественного развития; так, например, недавно умерший итальянский социолог Антонио Лабриола24. Согласуется ли, однако, такое воззрение с основными идеями исторического материализма?

Никоим образом и по следующим основаниям. Конечно, работоспособность человека весьма существенно зависит от его принадлежности к той или иной расе. Известно, что люди различных рас обладают совершенно различной мускульной силой, различным развитием и весом мозга и т. д. Физические различия организма, отличающие одну расу от другой, должны сопровождаться соответствующими различиями духовной одаренности. Но из этого не следует, что раса является, с точки зрения материалистического понимания истории, экономическим фактором, подобным внешней природе, ибо и многие «идеологические» силы, как право, государство, религия и пр. оказывают самое могущественное воздействие на производительность общественного труда, что, однако, не делает их экономическими факторами. Сущность исторического материализма в том именно и заключается, что это воззрение, не отрицая влияния разнообразнейших факторов на хозяйство, признает решающей силой только хозяйство. Заключающиеся во внешней природе естественные условия труда суть первичные экономические факторы, так как хозяйство не висит в воздухе, но покоится на материальной основе. Что же касается расы, то раса является, с точки зрения исторического материализма, не первичным, но вторичным фактором, как право, государство и пр. Расовые признаки не образуют собой чего-либо неподвижного и застывшего: они всегда находятся в процессе образования, они не конечная причина, но результаты развития соответствующей человеческой группы, развития, определяемого в конечной инстанции экономическими условиями существования этой группы. «Состояние общественного строя действует благоприятно или неблагоприятно, ускоряя или задерживая на этногенетический процесс, и таким образом становится само источником этнических признаков. В некоторых случаях, когда говорят о расе, следовало бы говорить о классе. Сословные различия сопровождаются у всех народов различиями физического строения, тем более глубокими, чем ниже стоят данные народы по отношению к образованию и свободе»25.

Так называемый национальный дух, все объясняющий в глазах многих историков, есть, с точки зрения исторического материализма, весьма сложный продукт общественных условий жизни, следовательно, прежде всего, экономических условий жизни данного народа. Правда, далеко не все расовые признаки могут быть объяснены хозяйственными условиями, в которых народ существует в данное время; но это лишь потому, что наследственные расовые отличия суть продукт также и прежних, ныне не существующих экономических условий, в которых раньше жил этот народ. Поэтому особенности национального духа в такой же мере допускают объяснение современными или прошлыми условиями хозяйства, как и все другие исторические продукты – государственный строй, право и пр. И если Маркс и Энгельс усматривали в расе самостоятельный экономически фактор, имеющий не меньшее значение, чем внешняя природа, то это лишь доказывает, что даже творцы известной теории могут быть неверны ее основаниям.

20

Engels F. Ludwig Feuerbach. Anhang. S. 60.

21

Engels F. Eugen Dührings Umwälzung der Wissenschaft. S. 151.

22

Documente des Socialismus. 1902. Bd. II. S. 74.

23

Marx K. Das Kapital. Bd. I. S. 476.

24

Ср. его работу: Labriola A. Del materialismo storico. Dilucidazione preleminare. Roma. 1896. P. 128.

25

Ratzel F. Antрropogeographie. 1891. Bd. II. S. 590.