Ломая рассвет

— О, — произнес он. Его глаза расширились, и он моргнул. — Интересно.

— Это был очень хороший сон, — пробормотала я.

Он ничего на это не ответил, и поэтому, спустя несколько секунд, я спросила:

— Ты простишь меня?

— Я как раз думаю об этом.

Я села, решив осмотреть себя — по крайней мере, никаких перьев вроде бы не было. Поскольку я стала двигаться, меня охватило легкое головокружение. Я покачнулась и рухнула обратно на подушки.

— Что за … голова раскалывается.

Он обнял меня.

— Ты очень долго спала. Целых двенадцать часов.

— Двенадцать? — как странно.

Я позволила себе провести поверхностный осмотр, пока говорила, стараясь сделать это незаметно. Я выглядел неплохо. Синяки на моих руках были недельной давности, желтыми. Ради любопытства я потянулась. И опять же — все прекрасно. Даже лучше чем прекрасно.

— С вещами все в порядке?

Я смущенно кивнула.

— Подушки всё же выжили.

— К сожалению, я не могу сказать то же самое о твоей, хм… ночной рубашке. — Он показал на пол у ножки кровати, где несколько обрывков черного кружева были усыпаны сверху шелковых тряпок.

— Очень жаль, — сказала я. — Мне они нравились.

— Мне тоже.

— Случилось ли ещё что-то катастрофическое кроме этого? — робко спросила я.

— Я должен буду купить Эсме новую кроватную раму, — признался он, посмотрев через плечо. Я последовала за его пристальным взглядом и с ужасом увидела, что большие куски дерева, очевидно, были просто оторваны от левой стороны спинки кровати.

— Хм, — нахмурилась я. — И почему же я упустила этот момент?

— Наверное, ты становишься очень невнимательной, когда увлечена.

— Я была несколько поглощена этим, — согласилась я, сильно покраснев.

Он коснулся моей пылающей щеки и вздохнул.

— Я действительно хотел бы не делать этого.

Я уставился на его лицо в поисках каких бы то ни было признаков гнева или раскаяния, которые я боялась увидеть. Он пристально смотрел на меня в ответ, выражение его лица было спокойным и непроницаемым.

— Как ты себя чувствуешь?

Он засмеялся.

— Как? — требовательно повторила я.

— Ты выглядишь такой виноватой, будто бы совершила преступление.

— Я чувствую себя виноватой, — пробормотала я.

— Ну… ты совратила своего горящего от желания мужа. Не слишком серьезное правонарушение.

Он определенно издевался.

Мои щеки запылали сильнее.

— Слово «совратила» подразумевает определенное количество преднамеренности.

— Возможно это не совсем подходящее слово, — согласился он.

— Ты не сердишься?

Он печально улыбнулся.

— Я не сержусь.

— И почему же?

— Ладно… — он сделал паузу. — С одной стороны я не повредил тебя. На этот раз было легче управлять собой, направлять силу на что-то другое, — его глаза вновь стрельнули в сторону разрушенной спинки кровати. — Возможно, потому что в этот раз я лучше знал, чего ожидать.

Радостная улыбка расплылась на моем лице.

— Я же говорила тебе, что всё дело в практике.

Он закатил глаза.

Мой живот заурчал, и он рассмеялся.

— Время человеческого завтрака? — спросил он.

— Пожалуй, — сказал я, вскакивая из кровати. Я двигалась слишком быстро, и до того как равновесие восстановилось, меня закачало словно пьяную. Эдвард поймал меня прежде, чем я смогла врезаться в кухонный шкаф.

— Ты в порядке?

— Если и в моем новом обличье мне не достанется нормальное равновесие, я буду требовать возмещения ущерба.

Этим утром готовила я, и это снова были яйца, поскольку я была слишком голодна, чтобы сделать нечто более замысловатое. Спустя всего несколько минут, в нетерпении, я шлепнула их на тарелку.

— С каких это пор ты съедаешь яичный желток? — спросил он.

— С этих самых.

— Ты знаешь, сколько яиц съела за неделю? — он достал мусорное ведро из-под раковины.  Оно было заполнено синими коробками.

— Непозволительно много, — сказал я, проглотив обжигающий кусок. — Это место влияет на мой аппетит  и на мои сны, и на мое никуда не годное равновесие, но мне здесь нравится. Вероятно, мы скоро уедем, и я надеюсь, что мы приедем в Дартмас вовремя? Ух ты, ведь нам, наверное, нужно найти место где жить и много ещё чего.

Он сел рядом со мной.

— Ты теперь можешь бросить свою выдумку про колледж — ты получила что хотела. И мы не заключали сделку, таким образом, нет никаких связанных с этим условий.

Я фыркнула.

— Я ничего не придумала, Эдвард. Я не трачу своё свободное время, составляя распорядок дня, как некоторые. Что нам нужно сделать, чтобы изнурить Беллу сегодня? — я попыталась изобразить его голос, а он бессовестно рассмеялся. — Я, правда, хочу ещё немного времени побыть человеком. — Я наклонилась и положила руку на его обнаженную грудь. — Я не успела насладиться.

Он с подозрением на меня посмотрел.

— Этим? — спросил он, поймав мою руку, поскольку та успела спуститься вниз, к его животу. — Всё это время дело было в сексе? — он закатил глаза. — Почему я не подумал об этом? — с сарказмом пробормотал он. — Нужно было припасти для себя больше аргументов.

Я рассмеялась.

— Вероятно да.

— Ты настолько человечна, — вновь сказал он.

— Я знаю.

Дразнящая улыбка тронула его губы.

— Так мы едем в Дартмас? Действительно?

— Вероятно, меня исключат за один семестр.

— Я тебя всему научу, — его улыбка стала ещё шире. — Ты будешь учиться в колледже любви.

— Ты думаешь, мы сможем потом найти квартиру?

Он состроил виноватое лицо.

— Ну… у нас вроде бы уже есть там дом. Ну, знаешь, на всякий случай.

— Ты купил дом?

— Недвижимость — это хорошее вложение денег.

Я подняла одну бровь и затем смирилась.

— В таком случае все уже готово.

— Я должен буду удостовериться, сможем ли мы отставить твою машину «до» ещё на некоторое время…

— Да, по воле небес я не защищена от танкового нападения.

Он усмехнулся.

— Как долго мы ещё можем остаться? — спросила я.

— Мы свободны во времени. Еще несколько недель, если хочешь. И затем мы можем навестить Чарли прежде, чем отправимся в Нью-Хэмпшир. Мы могли провести Рождество с Рене…

Его слова рисовали весьма счастливое ближайшее будущее, единственный вариант, который был лишен страданий для всех. Но ящик с Джейкобом, едва не забытый, загрохотал, и я поправила себя — почти для всех.

От этого не стало легче. Теперь, когда я, наконец, поняла, что значит быть человеком на самом деле, это заставило меня изменить планы. Восемнадцать или девятнадцать, девятнадцать или двадцать … какая в этом разница? Я не слишком бы изменилась за год. Быть человеком с Эдвардом … выбор побуждает к большей изобретательности.

— Несколько недель, — согласилась я. И затем, поскольку и это время не казалось мне достаточным, я добавила. — Так вот, я тут подумала — помнишь, что я говорила тебя о практике?

Он рассмеялся.

— Можешь ты хоть немного не думать об этом? Я слышу лодку. Уборщики должны скоро быть здесь.

Он не хотел, чтобы я думала об этом. Так что же это значит? Он больше не собирался заниматься этим, беспокоясь о практике? Я улыбнулась.

— Позволь мне объяснять Густаво беспорядок в белой комнате, и затем мы сможем прогуляться. Есть место я джунглях на юге…

— Я не хочу гулять. И я не собираюсь сегодня пешком обойти весь остров. Я хочу остаться здесь и посмотреть кино.

Он поджал губы, пытаясь не смеяться над моим раздраженным тоном.

— Хорошо, сделаем, как ты хочешь. Почему бы тебе не выбрать что-нибудь, пока я открываю дверь?

— Я не слышала стук.

Он повернул голову и прислушался. Пол секунды спустя в дверь постучали робко и застенчиво. Он усмехнулся и отправился в прихожую.

Я отправилась к полкам под большим телевизором и стала рассматривать названия на корешках. Было трудно решить с чего начать. Здесь было больше дисков, чем в прокате.

Я могла слышать низкий, бархатный голос Эдварда, поскольку он вновь вернулся в холл, плавно разговаривая на языке, который я бы назвала безупречным португальским. Другой, более резкий, голос, принадлежавший человеку, отвечал на том же самом языке.