Солги мне

Мне хочется хныкать, потому что эта картинка врезается в мое воображение.

Марс: Знаю, что ты уже близко. Порадуй меня, малыш. Не останавливайся, продолжай играть с собой пальчиками.

Хватает еще нескольких секунд, чтобы все тело скрутило приятным спазмом. Мне очень и очень хорошо, кожа покрывается мурашками, а внизу живота лопается тугой узел.

Знаю, что все произошедшее со стороны может показаться жутко грязным и пошлым. Теперь я испытываю острое чувство стыда за то, что повелась на эту невыносимую провокацию Марса. Наверное, он сейчас посмеется надо мной.

Марс: Раздумываешь, послать ли меня в черный список?

Выскальзываю из кабинки и мою руки. Вытираю их бумажным полотенцем и только после этого печатаю.

Венера: Больше никогда так не делай.

Марс: Не понравилось?

Понравилось. Очень.

Венера: Я же на работе!

Марс: В этом весь кайф. Беги трудиться, маленькая пчелка.

Когда возвращаюсь за стойку, мне кажется, что абсолютно каждый в этом клубе знает, чем я занималась минуту назад.

Глава 6

Ник

Придурком себя чувствую.

Взял и обидел девочку, которая в сущности ни в чем и не виновата. Нагрубил, до слез довел. Хорош начальничек, ничего не скажешь.

Что-то странное во мне просыпается рядом с Варей. Другие ходят в шортах-трусах — мне до лампочки, а Вишню хочется замотать во что-нибудь и отправить домой переодеваться. Особенно руки чешутся подальше от глаз Амира сослать.

Я же знаю, как он умеет девочек использовать. Сначала совращает, потом развращает. Позже ему становится скучно. В итоге у малышки цацки в кармане и разбитое девичье сердечко в груди, а у Гаджиева новая жертва.

— Ты меня помолчать позвал, я не пойму? Сначала в телефон залипаешь, теперь вообще игнорируешь, — возмущается младший братец, щелкая пальцами у меня перед глазами.

Телефон… Хорошо хоть я сижу сейчас, а то Алекс меня бы еще и за стояк простебал. Сам не знаю, что на меня нашло. Хотелось, что ли, хоть одной девочке приятно сделать, Винни и подвернулась под раздачу.

А еще фотка ее эта. Блестящая полоска трусиков на идеальной гладкой коже. Ну и как тут могло не повести мысли? Я и поддался.

— Слушай, извини. После моего «отпуска» дел много навалилось, теперь надо разгрести все. Я периодически подвисаю над очередной проблемой.

— Ладно, забыли, — отзывается Алекс. — Так что, большой начальник, вернулся в строй?

— Пока об этом рано говорить, голова до сих пор чугунная.

— Мне тут Элька написывала вчера. Слезно просила с тобой поговорить насчет нее. Бесы, говорит, попутали, не знает, что на нее нашло.

— Прям так и говорит? А ты что?

— Закинул ее в черный список. Как думаешь, чего это она? Неужели опомнилась?

— Шмоток новых захотела или телефон опять какой-то вышел, — пожимаю плечами. — Егор ее бортанул, я тоже отшил, когда она в клуб явилась, а новый хер, наверное, сложно найти. Все платежеспособные заняты.

— Сурово.

— Реалистично. Жаль, я раньше этого не понял. Главное, вообще ни в чем ей не отказывал. Вот че этим бабам надо? Леське твоей, например?

— Э-э, ты не гони так. Не сравнивай свою шлюшку с моим крольчонком, — напрягается Алекс. — Они не все такие, уж поверь. Я тоже думал, что им только бабло нужно, но вот однажды встретил девочку, которая меня отшивала, предлагая им же подтереться.

— И как, последовал совету? — усмехаюсь.

— Я еще не настолько много зарабатываю, — парирует братец. — Значит, говоришь, фотосессия тебе нужна?

— Да не мне, а клубу. Сменить рожи на рекламе, а то приелось уже все.

— Я спрошу у Леси. Но чтобы ее никто здесь не обижал, лады?

— Думаешь, у меня здесь маньяки тренируются?

— Мало ли. На меня, вон, девчонка вся в слезах налетела. Бежала так, будто ее преследуют. Глаза все красные, нос опух. Так и не призналась, кто ее обидел.

Я.

Блять, ну какого хрена.

Я же не собирался Варю доводить. Просто хотел предупредить, уберечь от лап Гаджиева. А вышло все так, что это я теперь злодей в этой сказке.

— Со своими сотрудниками я сам буду разбираться. Спасибо за помощь и привет Лесе.

— В выходные отец к себе звал. Шашлыки, бассейн, все дела. Погода вроде располагает. Не хочешь присоединиться?

— Я подумаю.

Ударяем с Алексом по рукам, и он уходит. Я тем временем заказываю букет из ближайшего магазина доставкой и подготавливаю долбаную речь для Вишни.

Выходит что-то похожее на «извини, я идиот, цветы можешь выкинуть, если прощать не хочешь».

Курьер перезванивает мне через полчаса, оповещая о том, что подъехал. Спускаюсь на улицу, забираю коробку с ромашками розового цвета — ничего лучше в голову не пришло — и иду поднимать Варе настроение, которое сам же и испортил.

Только и без меня с этим отлично справляются.

Возле Вишни торчит какой-то заросший мехом на груди качок, и она ему улыбается. Сука. У нее магнит на мужиков, я не пойму, где-то вшит или что?

— Подготовь мне графики тренеров на следующий месяц, — прерываю их милую беседу.

Варя дергается и переводит на меня взгляд.

— В-всех?

— Без исключения. И занятость по залам групповых тренировок. Через два часа все должно быть у меня на столе.

Я вижу, как Вишня раздраженно поджимает губы, но ничего мне не говорит. Только кивает и как-то с удивлением скользит взглядом по цветам у меня в руках.

— А это кому? — с любопытством ребенка хлопает своими пушистыми черными ресницами.

— Не твое дело.

Мысленно даю самому себе по роже.

Варя снова сникает и обнимает себя руками.

С удивлением обнаруживаю на ней длинные спортивные штаны, явно огроменные на такой крошечный рост, и вопросительно заламываю бровь.

— Мне девочки одолжили. Что-то не так?

Все так. За исключением того, что я бы и сзади их заценил.

Вслух я конечно же это не говорю. Смерив мужика предупреждающим взглядом, который он сразу правильно расшифровывает и сваливает, напоминаю Варе про графики и запираюсь в кабинете на все эти два часа, чтобы не вытворить еще какую-нибудь хуйню.

Вишня скребется в дверь ровно через сто двадцать минут. Терзают смутные сомнения, что она реально выжидала ровно два часа, хотя и успела подготовить все раньше.

— Заходи.

Молча кладет свои листочки передо мной и принимается над душой стоять. Самой некомфортно, это чувствуется, но стойкий оловянный солдатик всерьез намерен держать оборону.

— Да сядь ты уже на этот гребаный стул, — не выдерживаю, когда Варя в очередной раз переступает с ноги на ногу.

Отрываюсь от вообще нахрен не нужных мне графиков и замечаю, что она прихрамывает на правую ногу.

— Что с тобой, хромоножка? — в упор смотрю на Варю.

Вижу, что ей больно, но малышка все равно пытается храбриться. Отрицательно мотает головой, допрыгивает до стула на одной лапке кое-как и опускается на него с легким выдохом себе под нос.

— Это не выглядит как «ничего», — встаю со своего места и огибаю стол. Сажусь на корточки перед ней. — Споткнулась?

— Не надо меня трогать, — Вишня пытается соскочить, но я кладу ладони на ее бедра и придавливаю девочку к месту без особого труда.

— Сиди спокойно.

Расшнуровываю тканевый кроссовок и вытаскиваю из него ножку под тонкий Варин писк. Носок тоже стягиваю.

— Что это, мать твою, такое? — хмурюсь, проводя пальцами по вспухшему участку.

— Мне на ногу уронили оладушек.

— Блин?

— Д-да, точно…

— Когда?

— Около получаса назад. Все нормально, скоро пройдет, — отмахивается от меня, как от назойливой мухи, Вишня и пытается снова вырвать ножку, ерзая и попискивая.

— У тебя запросто может быть трещина в кости. Собирайся, поедем на снимок.

— Никуда я не поеду с обычным ушибом. И я не могу оставить рабочее место в первый же день.

— Будет лучше, если завтра у тебя в три раза распухнет нога и ты на нее не сможешь встать? Не спорь со мной, Варя.