Солги мне

— С сумками поможет, — она неловко пожимает плечами. — Малыш, я его не просила. Ник сам предложил. Пожаловался мне, что ты ему ничего не говоришь, избегаешь. А он за меня ответственность чувствует. Раз привез, значит и обратно отвезет, сказал. Это почти цитата.

— Могли бы и сами справиться…

Едва я успеваю закончить фразу себе под нос, как в дверном проеме появляется знакомый нам с мамой наглец. У Ника в руках два букета цветов и розовые шарики с забавными мордочками на них.

— Добрый день, Марина Анатольевна, — проигнорировав меня, нахал вручает маме цветы и шарики. — Как вы себя чувствуете?

— Здравствуй, Никит. Да чего со мной будет? Хорошо все, даже пообедать успела.

— А я столик в ресторане заказал. Зря, получается?

— Почему зря? С Варюшей сходите, только ей сначала переодеться надо, — скептическим взглядом осматривает мама мои простенькие джинсы.

— Варюша ни в какой ресторан не пойдет, — бурчу, хватаясь за ручку от чемодана, но меня останавливают.

В нос ударяет приятный сладковатый запах клубники, и я замечаю в центре букета несколько отделенных крупных ягод в белом шоколаде с разными украшениями. Ник бесцеремонно сует мне цветы в лицо и заставляет обхватить их двумя руками.

— Варя и в ресторан пойдет, и гордость свою непомерную в задницу засунет, приняв мою помощь, — Никита оборачивается к моей маме. — Простите, Марина Анатольевна, обычно я не ругаюсь.

Крякаю в букет, заслужив тем самым щипок за то самое место, куда мне нужно засунуть гордость.

— А я, вообще, с тобой согласна, — переходит на сторону врага мама. — Варь, не будь такой букой. Мальчик же старается.

Отворачиваюсь, чтобы эти двое не видели моих красных щек. Вздрагиваю от звука, когда чемодан приходит в движении, и едва себя контролирую, чтобы не отлететь в другой конец комнаты — щеку обжигает горячим мужским дыханием.

— Не вредничай, Вишенка. Мама смотрит.

Мы спускаемся к машине, Ник укладывает вещи в багажник и открывает двери для нас с мамой по очереди. Хочу забраться на заднее сиденье, там для нас двоих предостаточно места, но Никита перегораживает мне пусть и настойчиво подталкивает занять место рядом с ним.

— Сяду назад, — стою на своем, шлепаю по наглым рукам, которые как бы невзначай пытаются незаметно от посторонних глаз меня облапать.

— Нет уж, малышка. Вдруг ты меня придушить попытаешься, пока я буду тачкой управлять? Мне такая перспектива не нравится.

— Я бы сделала это без свидетелей, если бы захотела.

— Видишь? Ты даже не отрицаешь, всего лишь уточняешь некоторые моменты. Залезай, упрямица, долго мы так еще стоять будем?

Ник, прижавшись сзади ко мне, толкается бедрами, и я с визгом забираюсь в машину, чтобы разорвать физический контакт.

В квартире, увидев спальню, мама приходит в восторг. Долго рассматривает все, завороженно проводит кончиками пальцев по выпуклому рисунку на обоях. Даже присаживается на корточки, чтобы потрогать пол.

На тумбочку рядом с кроватью я положила несколько ее любимых книг, чтобы маме было чем заняться. Телевизора в гостиной больше нет, и я не стану спрашивать, куда он делся. Пусть прошлое остается в прошлом, маме и так очень передо мной стыдно. Она сама недавно об этом сказала, расплакавшись в трубку, когда мы в очередной раз болтали вечером «ни о чем».

— Варечка, у меня слов нет… — поворачивается ко мне мама. — Это же все, наверное, безумно дорого.

Честно говоря, я сама не знаю. Когда Ник только пришел помогать мне с ремонтом, его слова про бригаду специалистов я пропустила мимо ушей. Не придала особого значения. Зря, как оказалось. Уже на следующий день здесь развернулись полномасштабные работы, мне едва удалось уговорить его оставить окно на месте, потому что оно и правда было хорошим.

От денег Никита отказался. Заблокировал возможность переводов ему на карту каким-то образом, конверт с наличными засунул обратно мне в рюкзак.

У нас вообще за это время сложились странные отношения. После того раза в его квартире я банально сбежала утром. Наступила на хвост бедному коту, когда одевалась в коридоре, пока Ник спал, в лифте думала о том, что стоило оставить хотя бы записку.

Потом меня, конечно, отругали. Через пару часов Ник приехал в квартиру Леси, заставил меня одеться и выманил на завтрак в очень уютную кофейню. В тот день мы очень много гуляли по городу, заходили в разные необычные магазинчики, чтобы немного погреться, добрались до кинотеатра, где я чуть не уснула на заднем ряду.

Ник, когда я положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, бубнил, что вместо поцелуев, на которые рассчитывала его меркантильная душонка, он увидит только мою слюни на футболке.

Ну что я могла поделать? Фильм был ужасно скучным.

— Мам, это подарок, — ужасно неловко себя чувствую под ее проникающим в душу взглядом. — Я там кое-какие продукты купила, заполнила тебе холодильник на первое время. А ты можешь приготовить грушевый пирог? Как в детстве.

— Как же ресторан? Вас там ждут, наверное, — улыбается и подмигивает Нику.

— Ну какой ресторан? — отмахиваюсь. — Хочу с тобой побыть. Можно?

— Тогда давайте я что-нибудь посущественнее приготовлю? Варюш, покажешь гостю свои детские фотографии? Они в чулане, в синий коробке. Отыскать только надо.

— С удовольствием посмотрю, — обнимает меня со спины Ник и упирается подбородком в плечо.

Этот ужас пора сворачивать.

— Тебе пора, — выворачиваюсь и шепчу так, чтобы мама не услышала. — Пожалуйста, Ник. Нам с мамой нужно поговорить, обсудить, как все будет дальше…

— Выгоняешь?

— Прости, — отвожу взгляд. — Спасибо тебе большое за все, но дальше мы сами.

— И что это значит? — не сбавляет своего напора он.

— Схожу-ка я на кухню, посмотрю, что ты там купила, Варюш.

Мы остаемся вдвоем в спальне.

Не двигаемся.

Только в глаза друг другу смотрим и дышим глубоко.

Я не знаю, куда себя деть. Все так неловко, что хочется сбежать и спрятаться в чулане.

Ник зарывается в мои волосы ладонью и притягивает для нежного поцелуя. Легко касается губами моих, второй рукой поглаживает поясницу, спускаясь ниже.

Отстраняется.

Чувствую, как по моему лицу скользит его взгляд.

— Продолжаешь бегать от меня?

В первую же секунду киваю машинально.

— Нет, — пытаюсь поправить свое положение, но на губах Ника уже расплылась самодовольная ухмылка.

— И как долго планируешь заниматься этой дурью?

— Я не знаю.

— Хотя бы примерные сроки? Мне не хватает тебя, Вишенка, — подталкивает к стене, ставит руки так, чтобы я сбежать не смогла. — Зачем ты сопротивляешься, малыш? Кому от этого легче?

Молчу, потому что сказать нечего. Совершенно.

— Ты все равно уже моя, Варь. Моя.

— Своя собственная, — раздражаюсь сильнее, потому что Ник опять напролом прет.

Как будто это так просто. Взять и забыть все. Стереть из памяти его слова, сделать шаг навстречу. Мне сложно. Ни на миллиметр не получается сдвинуться вперед.

— Хватит цепляться за прошлое, — легкость пропадает из его голоса. — Мы не сдвинемся в будущее, если ты не прекратишь это делать. А я хочу его представлять с тобой, слышишь? Выберись из своей скорлупы, я же тебе руку протягиваю. Стоит только ухватиться.

Целует меня в уголок губ. Прижимается просто на мгновение и тут же выходит из спальни. Я слышу голос мамы из прихожей, потом хлопок входной двери. Смотрю на шарики со смешными рожицами, и слезы на глазах наворачиваются.

— Варюш? Варь, вы что, поссорились? — мама заходит в комнату. — Зря я его позвала, да? Не надо было.

— Мам…

— Тише, девочка моя. Я не знаю, что он сделал. Но я вижу, что Никита очень старается. Он из кожи вон готов вылезти, лишь бы ты его простила.

— Я так запуталась, мамочка…

— Догони его. Прямо сейчас. Пригласи обратно, пусть он тоже пирог твой любимый попробует, я приготовлю.

Моргаю быстро несколько раз, вытираю слезы. Два шага к окну, увидеть курящего рядом с машиной Ника. Сорваться с места и прямо в тапочках вылететь из подъезда.