Ты будешь моей

— Нет… А что?

— Самое время начать мечтать, потому что сейчас у тебя будет такая возможность. Стой здесь, я скоро вернусь.

Он действительно возвращается минут через пять. Тянет меня за рукав свитера в какой-то кабинет и, когда мы оказываемся у двери, быстро туда вталкивает.

— Раздевайся.

— Что?.. — я ошарашенно отпрыгиваю в сторону, ударяясь об стену плечом, и только в этот момент замечаю присутствие еще одной девушки здесь.

— Можешь пройти за ширму, я там на кушетке уже оставила форму. Но давай только быстро, я тоже не очень хочу подставляться, — миловидная блондинка, разговаривая со мной, подходит к Мирону и вытягивает вперед ладонь. — Пять тысяч, как и договаривались.

Так вот оно что…

Я незаконно проникну в палату к Яну в форме медсестры. Боже, это полнейшее сумасшествие, но сейчас я готова на все, поэтому мышкой прокрадываюсь за ширму и в шустром темпе переодеваюсь в выданный мне костюм.

Натягиваю маску, скрывающую сразу половину лица, и беру новый небольшой поднос с заправленными шприцами. Для конспирации.

— Скажи, что этот препарат нужно вводить медленно и внутривенно, чтобы у тебя было больше времени, — дает мне последние наставления девушка. — Не дольше пятнадцати минут, я тебя умоляю.

— Хорошо, да. Спасибо вам.

Охранник удивляется, но все же пропускает меня, когда я трясу шприцами у него перед носом. Один шаг, второй. Закрыть дверь за собой…

— Вы меня изрешетить решили? — недовольный хриплый голос заставляет меня подпрыгнуть.

Я щелкаю веревочкой маски, которая держалась за ухо, с одной стороны и… И бегу к Яну, едва успев затормозить, чтобы не запрыгнуть на него с поцелуями.

— Детка, как ты здесь оказалась? — он обнимает меня одной рукой крепко-крепко, потому что вторая у него в гипсе.

Я всхлипываю Яну в плечо, жмусь к нему так тесно, что становится больно. Цепляюсь за его футболку, не в силах отпустить.

— Агат, — произносит он уже громче, с нажимом.

— Тш-ш, — встаю на носочки и краду поцелуй с его губ. — Охранник может услышать, нам нужно быть осторожными.

Под моим очередным приступом, когда я пытаюсь убедиться, что Ян сейчас здесь, рядом со мной, он со свистом втягивает воздух через рот, стоит мне сдавить руки чуть сильнее.

Я задираю футболку на нем.

— Малыш, вэтомслучае тихими у нас быть не получится. У тебя, — самодовольно усмехается, пока я вожу кончиками пальцев по его синеющей коже.

— Тебя… Тебя избили?

Не верю, что такие следы остаются от обычных кулаков.

— Ребра целы. Ну, почти, — он так спокойно пожимает плечами, будто мы о планах на день разговариваем за завтраком в нашей квартире.

В нашей?.. Боже, я действительно так думаю.

— У нас есть десять минут, — пять мы уже потратили. — Я не знаю, что говорить… Мне так жаль, не хочу, чтобы ты проходил через все это.

— Солидарен. Лучше бы на какой-нибудь курорт с тобой смотался, чем так погано тратить время.

— Ян…

— Зато ты, возможно, сможешь освободиться от меня раньше, чем через год.

Я отшатываюсь, не веря, что он правда только что сказал это. Зажимаю рот, гашу всхлипы, потому что охранник может услышать их и вломиться в палату.

— Ты вышла замуж за идиота, золотце, — Ян тянется к моему лицу целой рукой, но я делаю еще один шаг назад. — Родная, это была просто неудачная шутка. Я не думаю, что ты вообще когда-нибудь сможешь от меня избавиться. Ну, чего ты ревешь, глупыш?

— Никогда так больше не говори…

— Не буду. Иди ко мне, малышка, я охренеть как по тебе соскучился. Только дыхание задержи, не уверен, что я сейчас благоухаю.

Время замирает, когда я снова оказываюсь в его руках. Ян гладит меня по спине, а я пытаюсь быть сильной девочкой и не разводить сырость рядом с ним.

— Мне нужны были деньги на операцию сестре… — зачем-то признаюсь в самый неподходящий момент.

— Диане? Что с ней?

— Нет, другой сестре. Это долгая история, но она еще ребенок, а ты подарил ей шанс на нормальную жизнь.

— Я бы тебя придушил, детка, но одной рукой, не создав при этом лишнего шума, это будет сделать сложно. Не могла мне сразу сказать все? И работу ты ведь поэтому искала, да?

— Ты был посторонним. Чужим.

— Над тем, как ты представляешь меня в своей голове, мы еще поработаем. Слушай меня внимательно, детка, — Ян смотрит мне в глаза, поправляя маску, аккуратно цепляя шнурочек мне за ухо. — Сейчас ты успокоишься, выдохнешь и выйдешь из этой палаты.

Он берет шприцы с небольшого поддона, который я принесла, и выпускает на пол их содержимое.

— Н-не хочу оставлять тебя здесь…

— А я не хочу подставлять под удар тебя. Мы и так задержались, этот хрен за дверью может что-то заподозрить. Мой папаня закатает еще и тебя, если до него дойдет информация о твоем незаконном проникновении.

— Ян, я…

Хочу рассказать ему про запись, которую сделала, но его указательный палец на губах останавливает меня.

— Если они даже мать не пустили, то тебе здесь быть совсем не положено. Я слышал ее голос буквально полчаса назад. Давай, малышка, дай мне свои губы и будем прощаться.

— П-прощаться?..

— Что в твоей милой головке происходит? Ты меня там, случаем, еще лет на десять не засадила? Имей в виду, я не особый любитель сушеного хлеба и дешевых сигарет.

— Но ты сказал…

— Это всего лишь выражение, которое означает, что через минуту я шлепну по твоей прекрасной попке и выставлю за дверь. Кстати, а ты костюмчик где взяла? Не хочешь сохранить его до лучших времен, моя маленькая медсестра?

Ладонь Яна активно ползет по моей спине на юг. Губами я прижимаюсь к его ужасно колючей небритой щеке и чувствую, как между нами появляется довольно твердая преграда, увеличивающаяся с каждой секундой.

— Это пытка, малыш, — его голос становится ниже, появляется сексуальная хрипотца.

Пальцы уже вовсю гуляют по моей попе.

— Гребаный ад, мне нужна моя вторая рука для твоей задницы. Только попробуй скинуть еще больше, я выйду и начну закармливать тебя всякими булочками, чтобытвоибулочки вернулись к нужным размерам.

— Ты отвратительно пошлый, знаешь?

— Че это отвратительно? — Ян заламывает бровь, пробравшись ко мне в трусики. — Попробуй теперь сказать, что тебе это не нравится.

Мы целуемся. Быстро. Жадно. Не теряя драгоценных секунд.

Я хнычу ему в рот, цепляюсь за сильные плечи и хочу забаррикадировать дверь всем, что есть в палате, чтобы можно было наброситься на моего мужа и целоваться с ним, пока губы не распухнут от боли.

Это сумасшествие? Я бы не поверила ни одному психиатру, который предложил бы мне справку.

— Люблю тебя…

Все сразу прекращается. Ян отстраняется от меня, выглядит так, будто вот-вот впадет в кому от шока. Неужели это так ужасно? Мое признание…

— Что ты сказала?

— Ничего. Я… Ничего.

— Повтори, — его пальцы ложатся на скулы, не больно, но твердо.

— Я люблю тебя.

— Ради этого стоило сесть, — губы Яна расползаются в довольной широкой улыбке.

Я считаю до десяти. Жду. Иначе прямо сейчас у меня все рухнет, последние ниточки оборвутся.

— Не молчи, пожалуйста, — запрокидываю голову и кусаю себя за кончик языка, чтобы еще чего-нибудь не ляпнуть и не выглядеть слишком жалкой в его глазах.

Мне так страшно…

Ян находит мою ладонь и переплетает наши с ним пальцы. Смотрит в ответ.

— Я не представляю, как жить без тебя. У меня было несколько лет попыток, и нихера в итоге не получилось. Это как болезнь, чудо мое, и облегчение наступает только рядом с тобой.

— Здорово… — бурчу тихо, выпятив нижнюю губу. — Меня только что назвали болезнью.

— Самой прелестной из списка. Детка, я хочу до конца с тобой.

— До гробовой доски? Это мрачно и не романтично.

— Люблю тебя, язва. Довольна?

— Больше экспрессии хотелось бы, — у меня слезы вперемешку со смехом.

— Сейчас сломаю свой гипс и все-таки придушу, а потом с помощью тех шприцов, что ты притащила, вгоню себе кубик воздуха в вену. Так будет достаточно романтично? И умерли они в один день.