Ты будешь моей

— Навечно! — я шиплю, отпихивая от себя Яна.

Вот что мне теперь делать? Что делать с этим зарождающимся внизу живота теплом, которое плавно растекается по всему телу?

— Я не согласен, — его смех заставляет прикусить губу из-за щекочущих ощущений от теплого дыхания за ухом.

— Мне для салата надо еще яйца порезать, — произношу с намеком, а у самой щеки вспыхивают.

— Люди добрые, извращенку в жены взял. Агат, — голос за секунду становится серьезным. — У отца филиал открывается новый, он устраивает загул по этому поводу…

— Нам надо быть?

— Желательно. Он, подозреваю, рвет и мечет. После того звонка я больше ему не отвечал, но поговорить-то все равно надо.

Отец Яна позвонил ему практически сразу после выхода статьи в журнале. Это был не разговор, они просто орали друг на друга.

Я, спрятав ноги под одеяло, смотрела, как мой муж курит на балконе. Сигареты летели с такой скоростью, что я считать не успевала. Вздрагивала каждый раз от его жестких ответов, несколько раз собиралась вылезти из укрытия и хотя бы обнять, поддержать как-то, но было страшно.

Действительно страшно, потому что когда рядом с тобой разъяренный мужчина, превосходящий тебя по силе в несколько раз, просыпается что-то такое внутри.

Царапающее и ядовитое.

На следующий день полетела новая волна проверок. Впору было хвататься за голову, но у Яна был классный управляющий, поддерживающий с ним связь двадцать четыре на семь. А серьезных нарушений опять не было.

Так, мелкие косяки, за которые нельзя закрыть, но можно потрепать нервы.

— Платье у меня уже есть, — закидываю руки Яну на плечи, пытаясь не испачкать его. — Да и все-таки нужно дышать иногда свежим воздухом, пусть даже от подъезда до машины.

— Нет, детка, в магазинчик тот мы наведаемся еще раз.

— Зачем?

— Ты хочешь, чтобы меня посчитали жмотом?

— Почему сразу так? — я насупливаюсь. А вдруг мы снова с Жанной пересечемся?

— Потому что у моей жены одно платье на все случаи жизни. Ну и меня не отпускает мысль о сексе в примерочной, так что… Где там продается твой лидокаин?

Ян тянет зубами мочку уха и очень недвусмысленно сжимает в руках ягодицы, а я закрываю глаза, вспомнив, как он брал меня таким способом.

Вспыхиваю как новогодний салют от одной единственной искры.

Почему-то именно Яну я позволяю вообще все. Мне не кажется это чем-то грязным или неправильным, он так легко манипулирует всеми моими эмоциями, подчиняя их себе.

Страшно только думать об этом ужасающем слове из шести букв, которое постоянно крутится в голове.

Как не ляпнуть нечто подобное Яну после секса, когда он обнимает меня так сильно, что потрескивают ребра?

Один раз это уже чуть не слетело с языка, но тогда я вовремя прикусила его. Выкручиваться не пришлось, размеренное дыхание в шею говорило о том, что даже если бы и ляпнула — Ян не услышал бы. Он спал к этому моменту.

А если бы не спал? И если бы я все-таки проговорилась?..

Все эти дни в моей голове крутятся одни и те же мысли.

Ян, кажется, замечает перемены в моем настроении. Он пытается выманить меня на серьезный разговор, но каждый раз я набрасываюсь на него с поцелуями, и у моего мужа просто сносит крышу.

Секс — отличный способ уйти от сложных тем.

С покупкой вечернего туалета проблем не возникает, потому что Ян приплачивает девушкам-продавцам за полчаса технического перерыва всего магазина.

И да, он все-таки берет меня в примерочной, пока я глотаю собственные громки стоны, упираясь в стекло ладонями, и бесстыдно подставляюсь под резкие движения его мощных бедер.

Атласное бордовое платье со спущенными плечами-фонариками идеально сидит по фигуре, скрывая все неровности бедер и элегантным вырезом подчеркивая грудь. Ремешки на лодочках оплетают щиколотки, тяжелый браслет на руке в первые секунды приятно холодит кожу.

Ян тоже выглядит на все сто в идеальном смокинге и белой рубашке, расстегнутой на пару верхних пуговиц. Галстуки он принципиально не признает.

— Нихрена себе, — он присвистывает, когда я появляюсь в гостиной.

— Это можно считать комплиментом? — улыбаюсь слегка застенчиво, флиртуя в открытую со своим мужем.

Я силой удерживаю себя на месте, когда он приближается. Подходит вплотную и ловит мою ладонь, прижимает ее к паху.

— Вот это точно можно.

Под моими пальцами крепкая эрекция.

— А как же глаза, улыбка там? — облизываю губы, прослеживая траекторию его взгляда. Точно в мой скромный вырез.

— Очень красивые глаза.

— Они выше, Ян.

— Ага.

— Костро-ов, — смеюсь, когда его пальцы скользят по кромке выреза и немного забираются под ткань.

— Что, радость моя? — он, наконец, отлипает от моей груди и вот теперь уже смотрит туда, куда должен был смотреть все это время. В глаза. — У меня уже нет права пялиться на твои сиськи?

— Дурак.

— Все мозги вышибло. Женская красота — страшная сила.

Ян наклоняется, чтобы нахально прикусить мою нижнюю губу и через секунду скользнуть языком по этому же месту.

Я останавливаю его, делая шаг назад, потому что иначе есть огромный риск остаться дома. Меня пытаются ухватить за талию, но у кого-то из-за прилившей к одному месту крови поплыла острота реакций, и Яну все-таки не удается меня перехватить.

Вдогонку он получает еще и мой высунутый язык.

— Откушу, — хищно оскаливается, глаза становятся уже из-за дерзкого прищура, которым Ян скользит по мне. — А потом привяжу к кровати на недельку.

— Изверг! — я взвизгиваю, отскакивая от новой атаки.

— Не могу удержаться, когда ты рядом.

Пять минут на поцелуи перед выходом Яну все же удается у меня украсть. После такого головокружения и мужских рук, исследующих всю обнаженную кожу, до которой только можно добраться из-за платья, мне и ехать никуда не хочется.

Повиснуть бы на чьей-то крепкой шее и ждать, пока Ян кинет меня на кровать, накрыв сверху своим сильным телом.

В машине он на каждом светофоре пытается пробраться пальцами мне между ног с абсолютно невозмутимым выражением на лице и притворно вздыхает, когда я с шипением шлепаю по его ладони.

Не хочу потом весь вечер слушать шуточки о моем мокром белье. Черт, это даже обидно, что Ян вот так с пары поцелуев заводит мое желание до критической отметки.

— Как в клубе дела? — закидываю удочку, надеясь, что получу ответ.

Ян отстранил меня от всех дел, касающихся проверок, потому что я слишком сильно нервничала после новостей об очередной нервотрепке и недочетах.

Тряслась на диване, грызя ногти и смотря в одну точку. Так что прошедшие несколько дней я жила будто в вакууме, где все очень хорошо и совершенно ничего не происходит. Меня только кормят, трахают и целуют до распухших губ. И так по кругу.

— Все нормально, — вскользь отвечает Ян, таки добравшись до моей голой коленки.

— А если честно?

— Так я вроде не на исповеди, — хмыкает, уводя разговор в многозначительное молчание.

Мол, молчи, женщина, нечего тебе лезть в мужские дела. Бесит, если честно.

— Ты меня уже уволил задним числом? — крышечка на котелке начинает звенеть от кипения внутри. Еще немного и отскочит кое-кому прямо в голову.

— С чего бы мне это делать?

— У твоего знакомого отлично получается всем рулить. Зачем я там?

Вот зачем я это все начинаю? Создается ощущение, что я не могу принять наши с Яном отношения, в которых нет ссор и истерик. Причем я ни за что не могу сказать, что мне скучно. Просто бурлит внутри и прорывается временами наружу. Вот как сейчас.

Глава 22

— Слышал, что ты женился. Поздравляю. Отец рад? — рядом с Яном стоит какой-то мужчина лет сорока.

Я же топчусь на месте чуть в стороне и метаю в Кострова молнии взглядом. А все потому что в машине он проигнорировал мой комментарий о работе в клубе, щелкнув меня по кончику носа и дерзко ухмыльнувшись уголком рта. Ушел от ответа. И от скандала, наверное.