Ты будешь моей

Сраный Володя выкатился из жизни матери, и она переключилась на батю. Совместные проблемы с сыном, все дела. На этой почве они снова сошлись.

— Мы не такие допотопные, как ты считаешь, — продолжает отец, сверля меня поучающим взглядом. — И нам прекрасно известно, что творится в ночных клубах. Еще одну статью захотел?

Сжимаю зубы, чтобы не послать собственного отца.

Никогда в моем заведении не будет этой херни. Недавней истории с Агатой за глаза хватило.

Я ведь реально в тот момент уже смирился со статьей о причинении тяжких телесных, повлекших смерть. Едва не размозжил череп той мрази об асфальт, меня остановили-то в самый последний момент.

За Агату пиздец страшно было.

Всю ночь перед ней просидел, периодически проверял дыхание. Все боялся, что оно в какой-то момент остановится, хоть врачи и заверили в отсутствии причин для беспокойства.

Следак вчера позвонил сказать, что пацан оклемался. Хотел на меня заяву накатать, но ему популярно объяснили, что не стоит этого делать. Мало ли, сегодня жив, а завтра черная лента на фотографии в рамочке.

— Сменим тему, — смотрю на отца в упор. — Ты хотел поговорить, я здесь. Про Хабару мог и по телефону поинтересоваться.

— Не хочешь лететь, я понимаю. Ты привык к определенному ритму жизни. В таком случае я предлагаю тебе возглавить мой второй по численности московский офис. Я готовлюсь к слиянию с Аверьяновым, твой брак с его дочерью станет отправной точкой прибыльного сотрудничества.

К лору сходить что ли? Ну не мог же мой батя эту пургу на серьезке выдать, мне явно показалось.

Особенно после той истории с дочкой Штолина, когда отец пытался продавить, но в итоге все равно увидел средний палец, потому что я вернулся в родной город, лишь бы только он от меня отъебался.

— Ты снова за свое? — спрашиваю сходу. — Никакого Аверьянова, никакого брака, никакого моего зада в твоем кресле не будет. Я неплохо знаю английский, могу еще и на нем повторить, если ты так не понимаешь.

— Отказываешь? После того, что я для тебя сделал? — отец свирепеет, я вижу, как ручка в его руке едва не ломается под напором скрюченных от гнева пальцев. — Эта сделка важна для меня. Нам с Аверьяновым нужны гарантии, что никто никого не кинет. Брак — отличное тому доказательство.

Не, это не мне надо в больничку. На юбилей подгоню отцу оплаченный абонемент на курс у психиатра, ему явно нужнее.

— Я тебе долг отдал. И ясно уже давно дал понять, что договорные браки меня не интересуют. Память с возрастом подводить стала?

Отец ударяет кулаком по столу. Несчастная ручка все же куда-то отлетает, чашка кофе, которую ему еще в самом начале разговора принесла секретарша, дребезжит на подставке.

Нахрен мне не надо все это слушать. Встаю и иду к двери, пусть батя тут без меня побесится.

Да и с матерью они не расписались снова, если так надо жениться на дочке Аверьянова, пусть сам ей предложение и делает.

— Уверен? — летит мне в спину.

— Угрожать собираешься? — оборачиваюсь, брови сами взлетают в иронии.

— Посмотрим.

Уже к вечеру я понимаю, что конкретно имел в виду отец.

Когда хочу набрать Агату, но она звонит сама.

У нее растерянный голос. А еще она немного боязливо признается в том, что проигнорировала больничный и уже на следующий день после моего отъезда была в клубе.

— Я не знаю, с чем это связано… Они ведь только перед открытием приходили, ты сам говорил, — тараторит встревоженно, замолкает, когда между нами повисает щелчок зажигалки.

Вдыхаю дым в легкие и усмехаюсь. Отец посчитал, что я совсем без мозгов и с клубом решил просто поиграться. Ему и в голову не пришло, что там все сделано по уму.

— Что сказали? — отвожу телефон, выпуская отраву из груди.

— Нашли несколько незначительных недочетов, дали две недели на исправление.

— Придирались?

— Ну… — тянет Агата, медлит, думая, наверное, что все косяки я повешу на нее.

— Значит, да. Расслабься, золотце, это заказ. И на будущее, в ближайшее время к нам с такими проверками часто будут захаживать. Не стоит каждый раз трепать себе нервы.

— Но откуда ты знаешь?..

— Просто знаю.

Тушу сигарету в пепельнице, потому что у меня такое ощущение, будто Агата может слышать запах. Прям представляю, как она морщит нос и смотрит на меня с осуждением.

— Я приеду завтра и сам буду со всем разбираться. У тебя не добавится лишних проблем.

— Приедешь? — переспрашивает, а мне приятно, что Агата зацепилась именно за это слово.

— Надеюсь, все-таки прилечу. С билетами не должно возникнуть проблем, сезон не пиковый.

— Я… Я буду ждать, — тональность голоса понижается до неуверенного шепота.

— Спокойной ночи, детка.

Я отключаюсь после ответных пожеланий, которые Агата произносит с замиранием сердца.

На расстоянии как-то всегда проще даются такие вот разговоры. Границы размываются, и кажется, что утром вся откровенность сотрется.

Из аэропорта меня забирает Верт, мы едем к нему на хату, которую он успел взять. Она пока полупустая, но, думаю, со временем все у него будет нормально. Может, еще и соседнюю выкупит, хотя тут и так за сотку квадратов перевалило.

— Новоселье планируешь? — я растекаюсь по дивану, и моя спина наконец-то может перестать материть ее хозяина.

В самолете пришлось скрюченным сидеть, потому что нормальных мест не было, так еще и в пробку встряли по полной, потратив на дорогу лишних полтора часа.

— Вообще, нет, но прямо сейчас задумался. А ты зачем в Москву-то мотался?

— С батей надо было перетереть, — раскрываю карты перед ним.

— Перетер? — усмехается мне в ответ Мирон.

— Ну как сказать, это достойно отдельного охуительного рассказа.

По мере моего спича комментарии Верта становятся все саркастичнее. В конце он вообще сравнивает меня с благородной девицей на выданье и стебет давно утерянной «невинностью».

— Дальше что? — он откидывается на спинку огроменного дивана. — Они уложат вас в кровать и будут свечку держать, контролирую процесс зачатия будущего наследника великой империи?

— А если девочка? — иронизирую я.

— Скинут из окна самого высокого офиса, как слабое звено.

— Точняк.

— Слушай, а действительно. Женись, — внезапно вылетает из его рта, и я на секунду прикидываю, что у него от счастья обладания личное жилплощадью мозги сварились.

— И зачем мне эта вобла, умеющая только тратить папочкины деньги?

— Я тебе не на ней предлагаю. Просто женись, да хоть на первой встречной. Выдай предкам историю о вечной любви, покажи штамп со свидетельством. Уверяю, они пару месяцев будут отходить от этой новости.

— Какая-то сомнительная хрень, — со скепсисом поднимаю брови.

— Другого не остается. Можно еще соврать про беременность новоиспеченной жены. Дашь пару интервью каким-нибудь бизнес-изданиям, в которых вечно крутится твой папаша. Этот твой Аверьянов со своей дочуркой сам отвалит. Какому отцу надо, чтобы его дочь полоскали в прессе, называя любовницей?

Я задумываюсь. Реально прогоняя этот вариант в своей башке, сопоставляя все плюсы и минусы. Батя охренеет — это факт. Мне уже хочется на это посмотреть — факт номер два.

В принципе, с какой-то стороны этого вполне достаточно.

А дальше мои губы растягиваются в ухмылку, потому что я представляю на месте своей жены — даже звучит смешно — одну конкретную упрямицу.

— Это то, о чем я думаю? — Верт отлично подхватывает мое настроение. — Ставлю двести баксов на то, что она вызовет дурку. Сразу предупреждаю, я тебя вытаскивать не буду.

— Готовь деньги.

Что Агата хотела, устраиваясь ко мне с учетом нашего прошлого? Машину?

Ударяю ладонями о колени и поднимаюсь с дивана. Смотрю на Мирона сверху, задавая вопрос:

— Адресок дашь? Ну, чтобы знать, куда коня с шарами заказывать.

— А это ты видел? — мне в морду тычут средним пальцем. — Может, сразу тебе в карман две сотни положить?

— Не откажусь, — нас обоих распирает от смеха.