Наречённая дорханца

— Но…

— Вы позволите узнать ваше имя? — перебил он её. И тут я задумала, что в последнее время у него вошло в привычку перебивать людей. Надо с этим что-то делать.

Женщина замялась, явно не ожидая такого вопроса от повелителя.

— Моё имя Теган, повелитель.

Мáрин заулыбался, словно выиграл приз. Похоже, у него действительно были планы на эту девочку.

Наблюдая за тем, как повелитель общается с матерью Ины, я невольно улыбнулась. Мне нравилось то, что Мáрин проявлял уважение к женщине и её дому. Это говорило о нём, как о хорошо воспитанном человеке.

— Ты будешь против, если он решит взять её во дворец? — прозвучал вопрос у самого моего уха.

Если честно, то я этого не ожидала, поэтому немного вздрогнула. Дариан умел подкрадываться незаметно.

— Разве моё мнение имеет значение? — повернувшись вполоборота к нему, задала я ответный вопрос.

Его тёмные глаза прожигали меня насквозь. Мне стало не по себе. И если бы мы сейчас были вдвоём, боюсь подумать, что могло тогда произойти.

— Когда вернёмся во дворец, — прошептал мне на ухо Дариан, и мне стало жарко от его слов. Но я списала это на то, что стояла возле открытого очага, а не оттого, что его слова можно было понять двояко. Вот только я не сомневалась, что что-то ждало меня по возвращению во дворец. А что именно? Я могла лишь догадываться.

Глава13

Ему не нравилось происходящее. Как только охранник Юлии втащил брыкающегося ребёнка в кабинет Мáрин, ему захотелось прикончить этого идиота. Как можно обращаться так с ребёнком?! Этого он не понимал. Каким бы он не был снаружи грозным воителем, ему не было чуждо прекрасное. И это касалось не только о женщинах. Он всегда, как и любой его собрат, относился с уважением и заботой к детям и старикам, и именно поэтому сейчас у него чесались руки, чтобы наказать идиота. Вот только он не мог этого сделать без приказа повелителя. И это выводило его из себя ещё больше.

Тот факт, что Мáрин знал девочку, сильно удивил его, но это не касалось Дариана. Мáрин был правителем, он мог делать всё, что пожелает. Если он проявил интерес к ребёнку, то пусть будет так. Тем более, Дариан был уверен, что Мáрин не тронет девочку, пока она не повзрослеет.

Рядом с ним стояла Сури, и он видел, как его женщина переживает за ребёнка. У неё воистину было доброе сердце, и она станет прекрасной матерью и женой. И она будет его и ничей больше. Но он не мог позволить ей вмешиваться без приказа повелителя. Поэтому ему пришлось её придержать, когда она практически кинулась на охранника Юлии.

Ему стало легче, когда Мáрин приказал Сури увести ребёнка в свои покои, а это значило, что он решил разобраться в сложившейся ситуации. В очередной раз повелитель заставил себя зауважать. Он не принимал глупых сиюминутных решений, он предпочитал всё хорошо обдумать. Именно это нравилось ему в правителе. Он не был самодуром, а значит, у этого государство было будущее.

Как только Сури и Ина покинули кабинет, он отдал приказ своим людям сопровождать их и охранять, пока от него не поступят другие распоряжения. Почему-то ему казалось, что люди Юлии способны что-нибудь учудить, лишь бы порадовать свою госпожу.

Но стоило им остаться вчетвером, как девушка начала разыгрывать спектакль. Она всегда была искусной лицедейкой.

— Господин, как это понимать? — чуть ли не плача, протянула свой вопрос девушка.

Дариан же переключил своё внимание на Мáрина. Тот был собран и серьёзен. Ему доводилось редко видеть повелителя таким. Но он знал, что это не маска, что он действительно собирался разобраться в этом деле, прежде чем примет решение.

— Скажи мне, дорогуша, как так получилось, что твои люди приволокли именно эту девочку ко мне и обвинили в краже? — спокойным голосом поинтересовался Мáрин.

Юлия не дрогнула, а вот её охранник явно понял, что сейчас было слишком опасно для жизни находиться в этом кабинете. Что ж, возможно он был не таким уж дураком.

— Мои люди наблюдали за моими покоями, повелитель. И они видели её. Поэтому они и привели её к вам для наказания. Насколько мне известно, в вашей стране такое преступление карается смертью. Поэтому я прошу наказать её по всей строгости закона. Она посмела украсть у меня, у вашей будущей законной супруги. Считаю, то такой поступок нельзя оставлять безнаказанным.

Дариан заметил, как повелитель, прищурив глаза, задумался. Конечно, она была права, но непростительно было рубить с плеча, и Мáрин это знал.

— Ты хорошо осведомлена о наших законах, — Юлия улыбнулась на похвалу, — это радует. Тогда ты должна знать, как у нас наказывают за клевету.

Вот теперь Юлия вздрогнула, и Дариан понял, что она просчиталась. Видимо, девушка была уверена, что повелитель поверит её словам, и сделает так, как она того желала, но всё вышло иначе.

— Дариан, — обратился к нему повелитель, — приведи ребёнка сюда. Хочу поговорить с ней с глазу на глаз. Хочу узнать её версию историю.

Он поклонился, отмечая, что Юлия практически начинает кипеть. Что ж, не рой другому яму… Разве не так?!

Идя по коридорам дворца, Дариан обдумывал, что скажет Сури, когда появится на пороге её спальни, чтобы забрать девочку. Ему казалось, что его маленькая воительница просто так не отдаст ребёнка. Поэтому ему нужно было действовать аккуратно.

Как только показалась дверь, его люди, что охраняли Сури, выпрямились, выказывая этим ему уважение. Дариан кивнул им в ответ и постучался. Сури открыла довольно быстро. А он так и не придумал, что сказать. Поэтому молча прошёл в её спальню за девочкой.

Конечно же, Сури возмущалась, кричала, приказывала. В конечном счёте, он сделал то, за что ещё долго будет себя корить. Он толкнул её. Непреднамеренно, но всё же… В нём воспитывали уважение к женщинам, особенно к тем, с которыми ты связываешь свою жизнь. Если бы его отец видел то, что он сделал, то избил бы его палкой. Его мать никогда не знала, что такое зло и горе, потому что отец ограждал её от этого. Он ни разу не видел слёзы в глазах матери, потому что отец холил и лелеял свою наречённую. И так было с каждым дорханцем, кто находил свою женщину. А он причинил вред своей маленькой Сури. С этим Дариан не мог смириться.

Как только он вышел за порог её спальни, то передал плачущую девочку своим людям, приказав, чтобы они дожидались его, а потом вернулся обратно к Сури.

Его женщина сидела на полу, кипя от злости, со сжатыми кулаками. Казалось, что она готова броситься в бой… с ним… против него. Осознание этого доставляло неприятные ощущения.

Подойдя к ней, видя, что она собирается подняться на ноги, Дариан протянул руку. Их взгляды встретились. Он надеялся, что она прочтёт в его глазах то раскаяние, что он испытывал за свой поступок. Но Сури не приняла его помощь. Ударила его по руке и поднялась на ноги самостоятельно.

— Не трогай меня, — потребовала его женщина. От её слов ему стало неспокойно.

— Сури, — его голос звучал предостерегающе, — не надо. Твоя истерика никому не поможет.

— Истерика? — чуть ли не визжа, повторила она за ним. — О нет, ты ошибаешься, мой дорогой дорханец, это не истерика. Это…

— Сури, — снова попытался он предостеречь о том, что потом она может пожалеть о своих словах.

— Перестань, — ещё сильнее начала она злиться. — Перестань называть моё имя. Я запрещаю тебе. И я проклинаю тот день, когда согласилась стать твоей женой, — в запале выкрикнула она.

Дариан сжал губы. Гнев и злость обуяли его. Он не понимал, как она могла такое говорить. Его начало трясти, и он шагнул к ней. Увидев, что она закрыла глаза, готовясь принять пощёчину, Дариан отшатнулся. Неужели она серьёзно полагала, что он способен ударить её?! Это больно ранило. У него было ощущение, что ему воткнули нож в самое сердце.

Понимая, что ему стоило бы успокоиться, Дариан наклонился к ней и прошептал, обдавая её нежную щёку горячим дыхание:

— Прежде, чем что-то говорить, сначала хорошо подумай, моя маленькая Сури, ведь слово не воробей…