Кристиан

Мана уткнулась лицом ему в грудь, борясь со смущением.

– Они же справятся без тебя? Останься со мной.

– К-конечно останусь.

Корабль вдруг накренился и молодые люди едва не потеряли равновесие. Однако юноша устоял на ногах, и удержал супругу. Наклонившись к ней, он коснулся губами ее рта.

Она не противилась, когда он опустил ее на футон. Сильныe лaдoни Ихары лeгли Мане нa бeдрa. Дeвушкa ощутила, кaк ee мягкo прижaли к сeбe, пoчувствoвала силу мужскoгo жeлaния. Когда супруг между поцелуями стал освобождать ее от одежды, лишая девичью наготу ее последней защиты, японка слaбo вздрoгнулa. Нo теперь даже не подумала отталкивать того, кому ее крaсoтa ужe принадлежала по праву.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он.

– И я тебя, – oтoзвaлaсь прeрывистым шeпoтoм девушка.

Когда она превратилась в женщину, Ихара мягко поцеловал лежащую под ним красавицу в ресницы, снимaя губaми нeвoльныe слeзинки.

В ту ночь буря нанесла немало повреждений судну, а одного матроса лишила жизни. Больше за все время пути никаких из ряда вон выходящих событий не произошло, и в положенный срок слегка потрепанный за много месяцев плаванья корабль гордо вошел в порт Нагасаки.

В шуме приморского города, когда шла выгрузка багажа, и путники осваивались на берегу после долгой качки, им встретились две придворные дамы, с которыми госпожа Хоши раньше водила дружбу.

– А что Токугава, еще жив и при власти? – осторожно спросила Шинджу.

– О, он изверг и монстр! – прошептала одна из женщин, склонившись к ней и прикрыв лицо веером. – Говорят, он хочет занять императорский дворец! Никто не может найти на него управу!

Влияние сегуна действительно росло. Император, по сути, исполнял второстепенную роль, а фактически правителем был воин Токугава Иецуна.

– Катана его ждет, а не императорский дворец, – процедила Шинджу. – Пес и вор!

Когда назначенный французским посланником в Японии барон де Брионе вместе с супругой, а также окружавшими его французами и японскими купцами прибыл во дворец Токугавы, там царило непривычное оживление. Обычно сегуну были свойственны военная строгость и умеренность. А сейчас членов делегации несколько удивили танцующие гейши, звуки музыки и аромат цветов. Сам правитель, кажется, почти не замечал происходящего. Токугава вышел на просторный балкон и посмотрел на город. В последнее время на сегуна накатывала не свойственная ему меланхолическая тоска. Казалось, все лучшее уже позади – и победы, и славные военные походы. Нет, за свою жизнь он не боялся. Хуже было осознание того, что он один, совсем один. Сын не способен занять его место – это очевидно. Слишком уж легкомыслен, если не сказать глуп. Значит нужно самому тянуть все, чего достиг, пока боги не заберут его жизнь. А кругом ненависть, коварство, зависть…

Сейчас сегуну было всего тридцать пять лет. Иэцуна являлся старшим сыном Токугавы Иэмицу, внуком Токугавы Хидэтада и правнуком Токугавы Иэясу, т.е. четвертым сегуном Японии. Он родился в 1641 году и оказался довольно хилым ребенком со слабым здоровьем. Его отец умер в начале 1651 года, в возрасте сорока семи лет. После его смерти во главе сегуната пришлось встать десятилетнему ребенку Токугаве Иэцуна. До совершеннолетия от его лица правили пять регентов.

Молодому человеку довелось многое пережить. Большим испытанием стало восстание ронинов. Его предводители хотели свергнуть сегунат и казнить всех представителей рода Токугава. Но, к счастью, это восстание регенты жестоко подавили. Позже была еще одна попытка поднять восстание, но она также была подавлена. В целом правление Токугавы было относительно мирным, поскольку любые поползновения князей или крестьян свергнуть сегунат сразу подавлялись.

Иэцуне было всего около двадцати, когда случился ужасный пожар, полностью уничтоживший город Эдо. Но за два года столица была восстановлена. Однако, несмотря на все сделанное для государства, Токугава вызывал у многих лишь зависть и раздражение. Но не зря прадедом нынешнего сегуна был Токугава Иэясу – принц Минамото, дипломат и военачальник. Несмотря на слабость и болезненность, в детстве Иэцуна не умер, а благодаря постоянным тренировкам и закаливанию стал искусным воином и укрепил здоровье. Теперь его называли «выточенный из камня». Он был весь в себе. Закрытый. Мало что позволял о себе узнать.

Токугава принял французского барона очень достойно. Даже бровью не повел, узнав в нем своего самурая, бывшего когда-то купленным рабом князя Иоири. Даже не удивился тому, кто стоял рядом с французом.

После их отъезда прошло почти два года. Мане исполнилось шестнадцать, и она расцвела. Девушка заметно подросла, ее фигура немного округлилась, но оставалась по-девичьи тонкой и хрупкой. Легкий морской загар придал коже приятную персиковую золотистость. Из-за этого темные глаза юной японки стали выделяться еще ярче. Обрезанные перед побегом волосы уже сильно отрасли, и мягко поблескивали, когда на них падали солнечные лучи. Французское платье, хоть и простое, скромное, из серебристо-серого атласа, было пошито мастерски и очень выгодно подчеркивало изящную фигуру девушки.

– Это она должна была стать моей супругой? – шепотом спросил Юкайо у отца.

Но тот смотрел в другом направлении.

– Кто та женщина в розовом кимоно с золотыми узорами? – спросил он у стоявшего поблизости советника.

– Это вдова одного из бывших командиров нашего войска – Кавагути. Говорят, он умер во Франции от какой-то болезни. Всем известно, как европейцы не чистоплотны и какие страшные эпидемии из-за этого губят их народы…

– А она… Как относится к нашей власти? – Токугаву мало интересовала судьба купца и ситуация с эпидемиями в Европе.

– Она привселюдно называла вас псом.

Сегун промолчал, но не сразу отвел взгляд от госпожи Хоши.

– Я ехал сюда, будучи г-готовым к тому, что ты к-казнишь меня, Токугава, – говорил тем временем Ихара.

Повернувшись к французу, сегун чуть заметно улыбнулся.

– Меня многие не любят, но я никогда никому сознательно не желаю зла. Потому что знаю – за все воздастся, – ответил он.

______________________

[1] Франсуа Морисо (1637 – 17 октября 1709) – врач-акушер, живший в Париже. Морисо был ведущим акушером Европы 17-го века. В 1668 году он опубликовал капитальное врачебное руководство «Трактат о болезнях беременных и о родах», в котором предложил несколько новых врачебных инструментов и операций. Книга была переведена на несколько языков. Также Морисо известен тем, что усовершенствовал некоторые классические приемы родовспоможения при тазовых родах. Он дал описание внематочной беременности, и, вместе с повитухой из Германии Жюстиной Зигмундин, считается первым, кто ввел практику прокалывания околоплодного пузыря для остановки кровотечения при предлежании плаценты.

Глава XXII. Незнакомец

Госпожа Хоши присела на деревянную скамью, окруженную кленами. Солнце уже садилось, но ей не хотелось идти в дом. Небольшой, но очень ухоженный, он был окружен деревьями и кустарниками, и выглядел уютно, умиротворяюще. Когда-то они жили здесь с первым мужем… От раздумий ее отвлек маленький хин – неизменный спутник прогулок. Песик залаял и бросился к забору. Шинджу вздрогнула и подняла глаза. За изгородью стоял какой-то человек, одетый в поношенные штаны хакама и местами протертое кимоно. Довольно рослый, широкоплечий мужчина явно был воином. Но самым странным во всем его облике была кожаная маска самурая нэри-хо[1], скрывающая лицо.

– Добрый вечер, – незнакомец поклонился. – Вы не знаете меня, госпожа Хоши, но я уверен, что не прогоните человека, умоляющего о помощи.

– О помощи? – снисходительно улыбнулась Шинджу. – В какой же помощи вы нуждаетесь?

– Немного еды, если можно.

– Еды? – удивилась женщина.

– Да, я много дней нахожусь в пути, и счастлив тому, что наткнулся на ваш дом.