Кристиан

– А теперь найди мою дочь и увези ее!

– Но я должен быть с вами!

– Я приказываю тебе!

Приказ господина для самурая был законом, поэтому Ихара больше не спорил. Он бросился в дальнюю часть дворца – женские апартаменты. И спустя несколько минут уже за руку тащил упирающуюся Ману по запутанным коридорам. Нужно было спешить. Они и так замешкались, пока девчонка для собственной безопасности переодевалась в мужское платье. В эту часть здания неизвестные наемники еще не добрались, поэтому пока они могли идти, не скрываясь. Но вскоре Ихара услышал глухой гомон и увидел, как один из незнакомцев, пользуясь суматохой, попытался запихнуть в мешок золотое блюдо. Самурай не останавливаясь, на ходу отрубил ему руку. Кисть с хлюпающим звуком упала на пол. Мана вскрикнула и зажала рот ладонью. Ее передернуло от омерзения. Все это было похоже на страшный сон…

Следующая увиденная ими картина была еще более отвратительна. Тетка Маны, красавица Шинджу лежала на полу в обрывках своей роскошной одежды, а вокруг толпились чужаки. Один и за них удовлетворял свою похоть, другие ждали своей очереди. Откуда-то тащили ее дочь Ясу, которую, очевидно, ждала та же участь. Как и всех находившихся во дворце благородных дам и служанок. Известны случаи, когда опьяненные безнаказанностью японские воины могли сутками скопом насиловать попавших им в руки женщин. Некоторых так замучивали до смерти.

– Нужно помочь! – взмолилась Мана, в ужасе глядя на происходящее.

– Мы не можем задерживаться. Не смотри туда, идем.

Ихара понимал, что если защитники дворца не отобьются, то все погибнут или будут взяты в плен. А дворец сожгут. Ему нужно было выполнить приказ князя. Тот сказал только о дочери, значит, о жене и новорожденном сыне позаботился сам. Ну что ж, Ихара выполнит приказ.

Наконец они запрыгнули в седло. Мана устроилась за спиной самурая. Словно вихрь, ничего не замечая на своем пути, сбивая с ног оказавшихся на дороге людей, кому-то с хрустом ломая кости, верный боевой конь вырвался за ворота и помчался в ночь. Стиснув зубы, Ихара подстегивал жеребца. Скакун нес их за город по старой заброшенной дороге. Ею давно не пользовались, но юноша знал все тропки вблизи дома господина, прекрасно ориентировался по близлежащим холмам, рощам, мог с любого места определить, в каком направлении располагается дворец. Первой мыслью самурая было укрыться в усыпальнице, вблизи которой как раз проходила эта дорога. Но потом он решил, что там они могут оказаться в ловушке, поэтому Ихара свернул в лес, за которым находилось открытое место. В поле их могут увидеть, если они разведут огонь, но при этом враги не смогут подобраться к ним незамеченными. Лошадь с разбега влетела в воду протекавшей недалеко от дворца реки.

Преследователей не было видно. Скорее всего, в суматохе на их побег никто не обратил внимания. И все-таки юношу грызла тревога. Вместо того чтобы биться там, защищая господина и его владения, он сейчас бежит подальше от места боя… Свой лук он отдал Мане. Девушка стреляла довольно метко и смогла бы пустить стрелу в того, кто бросился бы за ними в погоню. Сам же Ихара одной рукой и коленями правил конем, а другой держал наготове меч.

Остановились они лишь через несколько долгих часов непрерывной скачки. Вокруг было безбрежное поле и нигде не было видно хоть какого-то признака человеческого присутствия. Теперь можно было пустить коня шагом. От усталости и страха девушка буквально лежала на спине самурая, тихо всхлипывая и дрожа всем телом.

– Мама, отец… Что теперь будет? – шептала дочь кага-хана.

Ихара же, снимая ее с лошади, казался величественным и спокойным.

– Я должен быть там, я должен сражаться, – говорил, будто сам себе он.

Взгляд его то и дело обращался к западу, откуда они сюда прискакали. Самурай ждал самого страшного – увидеть в той стороне зарево пожара. Но к счастью пока небо вокруг было иссиня-черным, сверкавшим точками звезд.

В поле оказалось довольно холодно. Мана наверняка совсем озябла. Ихара решил развести небольшой костер. Теперь, когда в ушах уже не шумел ветер, как всегда бывает при бешеной скачке, он услышал странный писк. Будто какое-то животное поблизости издавало его. По тому, как он склонил набок голову, прислушиваясь, и каким вопросительным стал его взгляд, Мана все поняла. Сняв с плеч вещевой мешок, девушка раскрыла его, и самурай от неожиданности отпрянул.

– Это мой брат, – сказала юная японка, словно он сам не видел младенца.

_____________________

[1] Изаму Иоири – полностью вымышленный персонаж. В период Эдо действительно существовало удельное княжество Канадзава, основателем княжества стал крупный военачальник Маэда Тосииэ. Его потомки и управляли княжеством до 1871 г.

[2] Токугава Иэцуна (7 сентября 1641 – 4 июня 1680) – 4-й сёгун Токугава. Правил с 1651 по 1680 год.

Глава II. Дом у лотосового пруда

Ихара был поражен. Неужели Мана столь безрассудна, что взяла с собой новорожденного ребенка? В этой их сумасшедшей скачке он мог просто не выжить. И чем его кормить? Малыш сначала заснул, но теперь не переставал хныкать. Девушка смачивала ему губки водой из фляги. Но этой влаги не хватало им самим, чтобы напиться. Нужно было искать воду, а лучше деревню, где и их и ребенка могли бы накормить.

Утро не принесло изменений. Мана открыла глаза и увидела сидевшего у затухающего костра самурая.

– Ты что, так и не сомкнул глаз? – удивилась она. – Поспи.

– Нужно искать еду и в-воду, – он кивнул в сторону младенца.

Тот спал, прижавшись к девушке и мирно посасывая вымоченную в воде, скрученную в узел тряпочку.

Послышался звук далекого грома. Нужно идти, иначе гроза застанет их в поле. Теперь они двигались не спеша, внимательно оглядывая окрестности. По лицу воина то и дело пробегала тень. Он был погружен в раздумья. Ихара размышлял над тем, кто же это был, кто напал на дворец? И пришел к выводу, что это люди Токугавы. Все удельные князья Японии разделились на сторонников и противников сегуна. Противников, в число которых входил и князь Иоири, правитель жестоко приструнял.

Погруженный в эти мысли, самурай не замечал встревоженного взгляда своей спутницы. Застенчивая девочка-подросток, она впервые в жизни оказалась наедине с мужчиной. И к тому же ее беспокоило, что же случилось там, во дворце, и что им делать дальше. Только мысли ее были гораздо более наивны, чем у молодого человека. Здесь, посреди поля, они с Ихарой и ребенком казались ей крошечными букашками на спине огромного, тяжело дышащего животного. Все вокруг пугало и заставляло быть постоянно настороже. Мане хотелось вернуться, увидеть отца и мать. Но Касэн, похоже, не собирался пока этого делать.

Ихара… Она с самого детства выделяла его среди других окружавших ее мужчин. Словно судьба указывала ей на него. Но она всегда знала, что он ей не ровня и вместе им никогда не быть. Он тоже это знал. Да и вряд ли когда-нибудь думал о ней – так считала дочь князя. А недавно отец начал подыскивать ей женихов. В шестнадцать лет ее должны были выдать замуж. Пока Мане казалось, что это будет еще не скоро, и она не воспринимала всерьез речи Изаму о ее грядущем замужестве.

– Расскажи, как ты стал самураем, – вдруг попросила девушка.

– Я не выбирал, кем б-быть, – ответил Ихара. – За меня это решил твой отец.

– Почему?

Касэн не ответил. Не говорить же ей, что когда она была еще совсем малышкой, ее отец купил его, как раба, потому что хотел добавить блеска своему и так высокому положению. Это жало всегда будет сидеть в нем… Раб-европеец – диковинка, которой можно хвастаться. Но Изаму, у которого тогда не было собственного сына, быстро привязался к мальчику и решил его судьбу иначе. Тем более что он видел – ребенок хорошо образован, умен и сообразителен.

– Я как п-перо на ветру, п-потому что не знаю, кто я есть. Передо мной лежат два пути – один исхожен, второй еще нет. От того, какой я выберу, зависит моя дальнейшая жизнь, – тихо и задумчиво произнес Ихара.