Страница 22 из 39
* * *
Но ждать десять лет не пришлось. Зунг стал взрослым через год с небольшим после того разговора. Это случилось тогда, когда Вьетнам начали бомбить американские самолеты.
Дома у Зунга тогда произошли большие перемены. Прежде всего Зунга и его сестренок эвакуировали — их отправили в деревню к бабушке. Потом отец получил повестку и ушел в армию. Перед отъездом он целый день пробыл с ребятами.
Зунгу он сказал:
— Зунг, я теперь буду от вас далеко. Когда вернусь, не знаю. Я иду воевать против агрессоров. Мама тоже далеко, вы остались только с бабушкой. Бабушка старенькая, а Хунг и Лан совсем еще малышки. Придется тебе, мой сын, и учиться, и бабушке помогать, и за малышами последить. Ведь ты теперь остаешься за взрослого. Понял, сын?
— Понял...
— Обещаешь мне, что все сделаешь, о чем я тебе говорил?
— Да, папа, обещаю.
Зунг посмотрел на ставшее серьезным лицо отца, заглянул в его глаза.
Нет, отец вовсе не шутил. Он действительно относится теперь к нему как к взрослому, поэтому и говорит с ним так: он верит ему и надеется на него.
И тут отец взял Зунга за руку и пожал ему руку. Зунг так растерялся, что чуть было не заплакал, но вовремя вспомнил, что теперь он взрослый, и спохватился: ведь взрослому плакать не пристало.
Он сжал губы и изо всех сил заморгал, чтобы не потекли слезы.
С тех пор Зунг стал совсем другим. Там, где он теперь жил — хоть это и деревня, — было много мест, вполне подходящих, с его точки зрения, для прогулок. Взять, например, хотя бы пруд с лотосами. Он был в самом начале деревни, совсем близко. Летом лотосы очень хорошо пахли, а листья их, большие и зеленые, раскинувшись по воде, покрыли весь пруд.
Деревенские ребята очень любили удить там рыбу или просто кататься на лодке, взятой у старика сторожа, и грызть вкусные молодые побеги лотоса.
Или, к примеру, перед динем[18] в тени развесистых бангов[19] каждый вечер собирался базар. И хотя был он не очень многолюдный, но ребята там отыскивали для себя немало интересного.
И вот Зунг теперь совсем никуда не ходил — ни к пруду, ни на базар. Возвращался из школы и, пока бабушка готовила еду, смотрел за малышами, а после обеда принимался за уроки.
Частенько ему очень хотелось бросить все и скорее побежать гулять. Но он заставлял себя думать так: «Я взрослый, у меня есть еще дела, которые я не успел закончить, поэтому я пойти не могу».
Вот, например, как было однажды. Вечером маленькая Хунг попросилась, чтобы он повел ее погулять, посмотреть на базар.
Но Зунг упорно отказывался. Он упрямо мотал головой и твердил: «Нет». Хунг все не унималась, и тогда бабушка попросила:
— Зунг, пойди погуляй с ней и сам погуляешь.
— Но мне еще уроки нужно приготовить.
— Ну ладно, оставайся тогда, я сама с обеими пойду...
И бабушка увела Лан и Хунг.
Зунг остался дома один. Он уставился на лежащие перед ним на столе книжки и тетрадки. Как ему не хотелось сейчас учить уроки! Вот бы прогуляться, хоть чуточку! Но нет, нужно сначала приготовить уроки. И он решительно уткнулся в книгу.
Однако долго усидеть он не смог.
Что-то не давало ему покоя, и никакие задачки в голову не лезли.
В конце концов Зунг захлопнул учебник и решительно встал. «Будь что будет, пойду прогуляюсь». Но уже у ворот он вновь засомневался и остановился в нерешительности. Хорошо, что как раз в этот момент вернулись бабушка и девочки.
Зунг вздохнул с облегчением и со спокойной душой снова сел за учебники.
Однажды ночью, когда Зунг уже крепко спал, его вдруг разбудила бабушка:
— Зунг, Зунг, проснись!
Бабушке долго пришлось его расталкивать, пока наконец он с трудом открыл глаза:
— Что случилось, бабушка?
— У Лан сильный жар, я не знаю, что с ней!
Зунг тут же вскочил и подбежал к сестренке.
Ой-ой, как раскраснелись у нее щечки, как она тяжело дышит и какое горячее у нее тельце!
— Бабушка, что теперь делать?
Зунг был очень напуган.
— Посиди у ее постели, внучек, а я пойду за медсестрой.
Но Лан вцепилась в бабушкину руку и ни за что не хотела ее отпускать.
Как ни уговаривала ее бабушка, как ни баюкала, чтобы она уснула, ничего не помогало, Лап только еще громче плакала.
Вдобавок проснулась Хунг и, испугавшись, тоже захныкала.
Зунг выглянул в окно — ночь черная-пречерная, ничегошеньки в ней не видно, потом снова посмотрел на Лан: так жалко сестренку! Что же делать? Ах если бы была тут мама!
Зунг с решительным видом, плотно сжав губы, встал.
— Бабушка, ты оставайся. Я пойду за сестрой.
— Как можно, ночь такая темная сегодня!
— Ничего, пойду.
Зунг сказал это очень уверенно. Он пошарил под кроватью и достал оттуда большую палку.
Уже во дворе он почувствовал, что ему очень страшно: вокруг было так темно, а до дома, где жила медсестра, нужно идти через поле!
Сколько ужасов поджидало его на дороге! Но тут он услышал, как в доме бабушка сказала Лан:
— Спи, маленькая, дай я тебя укрою, Зунг пошел за сестрой, она тебя вылечит! Хунг, а ну-ка хватит хныкать, ложись спать, живо!
Зунг потоптался немного и пошел.
Еще ни разу не выходил он ночью из дому и уж тем более никогда не ходил один ночью по чужой, незнакомой деревне, где тропинка все время точно ускользала из-под ног.
Густые кусты, торчавшие повсюду, Зунгу в темноте казались притаившимися в засаде людьми. Почему-то именно сейчас на память приходили все рассказы о чертях и злых духах. Он втянул голову в плечи, но назад не повернул, упрямо шел вперед, то и дело спотыкаясь от страха и чувствуя, как в груди громко-громко стучит сердце.
Было очень темно, Зунгу часто приходилось останавливаться, чтобы найти все время терявшуюся тропинку, и эти мгновения были самыми страшными, — ему казалось, что кто-то стоит у него за спиной.
«Но ведь я же взрослый, я взрослый, а взрослые не боятся!» — твердил он себе, чтобы успокоиться, и продолжал путь.
Он вышел уже за околицу.
Стало немного светлее, вверху ярко блестели звезды. Дул прохладный, приятный ветерок, поблескивала вода на поле, где только что была высажена рисовая рассада.
Но за деревней все же было страшнее. Там, в деревне, вокруг люди, в темноте можно было различить дома и даже было слышно, как хрюкает свинья или возятся на насесте куры.
А тут, в поле, было совсем-совсем пустынно, только трещали кузнечики.
И дорога была неровной, по ней трудно было идти. Она была вся в рытвинах и колдобинах, оттого что по ней обычно проходили буйволы.
Зунт то и дело спотыкался и падал, ему было так больно, что хотелось заплакать. Но он боялся остановиться, замедлить шаг и торопливо, чуть не бегом, шел вперед, ощупывая палкой дорогу.
Он шел и шел, спина его стала мокрой от пота, а полю почему-то не было конца. Наверно, он потерял тропинку и заблудился.
Зунг испугался не на шутку. Теперь даже если захочешь, не вернешься, да к тому же как вернуться, если дома Лан в жару? Нет, нужно обязательно найти дом, где живет медсестра. «Никаких чертей нет, и духов нет тоже, откуда им взяться, ведь отец никогда про них не говорил? И вообще взрослые не боятся чертей, ничего не боятся, а я взрослый! Не надо бояться, иди вперед!» — уговаривал себя Зунг.
Зунг кружил и кружил, а тропинку все найти не мог.
Выплыла из облаков луна и осветила маленькую фигурку Зунга, затерянную среди огромного поля. Луна помогла Зунгу, он нашел дорогу в деревню. У самого ближнего дома в окнах горел свет.
Зунг, обрадованный, побежал прямо туда. Это оказался дежурный пост отряда обороны.
Громкий женский голос спросил:
— Кто идет?
— Это я, я!..
— Кто такой?
Зунг побежал к вышедшей ему навстречу девушке и, едва переводя дух, сказал:
— Меня зовут Зунг, из той деревни, я эвакуированный. У моей сестренки температура, я ищу медсестру...