Страница 99 из 179
— Ну что ты злишься, Лют Матен! Завтра знаешь сколько рыбы будет в твоем неводе!..
— А я и не злюсь, — говорит Лют Матен.
— Еще как злишься!
Теперь никто ничего не говорит. Молча топают они через луг.
Воздух прогрелся. Тепло. Небо чистое. На зеленых лугах светятся желтые лютики. Марикен собирает цветы.
Лют Матен со всех ног мчится к Старому причалу. Там он залезает на штабель полусгнивших свай. Сидит, уперев подбородок в колени, словно застыл, и смотрит на свой невод. Долго так смотрит. Лоб нахмурил, глаза злые и вместе грустные.
Все беды его оттого, что невод не приносит рыбы. В нем вся загвоздка!
Подошла Марикен. В руке букет из желтых лютиков. Сунула нос в прохладные желтые цветы и спрашивает:
— Тебе дать понюхать?
Но Лют Матен даже не посмотрел на цветы.
— Хочешь, подарю тебе букет? — предлагает Марикен.
Лют Матен отодвинулся подальше. Зачем ему цветы?
Марикен — девчонка. Девчонка и есть. Лезет с цветами, когда у него невод не ловит. Была бы она мальчишкой! Вот, к примеру, как Кауле Браминг. Можно было бы вместе с ней сети ставить… Вдвое больше могли бы невод поставить. Сразу бы и рыба попалась. В первую же ночь. А с Марикен разве невод поставишь? Марикен — девчонка. Цветы приволокла. Под нос сует.
— Отстань! — буркнул Лют Матен. — На кой мне твои цветочки!..
— Не хочешь — не надо, — ответила Марикен. И, прижав букетик к лицу, потерлась о него щекой. Обиделась Марикен.
Может, Лют Матену жалко теперь Марикен?
Уж очень упорно он от нее отворачивается, то взъерошит свой чуб, то пригладит. А потом соскользнул со штабеля и говорит:
— Что-то у меня с неводом не ладится. Все так говорят.
Марикен молчит. Лют Матен хмурит лоб. Не знает он, как ему быть. Совсем растерялся.
— И чего ты все сердишься? — неожиданно произносит Марикен. — Пусть себе говорят. Поглядим еще, как они глаза вытаращат, когда тебе невод столько угрей принесет!..
Но Лют Матен по-прежнему стоит хмурый. Не дает ему покоя этот невод.
Над заливом спустилась ночь. Угомонились и люди и звери. Луна совершает свой ночной полет.
Сонный ветерок запутался в ветвях вишни, что растет под окошком Лют Матена. Пошептался с ней и утих. А Лют Матен и не слышал, как он тут хозяйничал. Лют Матен крепко спит в своей кроватке. Спит и видит сны. И такие это удивительные сны…
У стены стоит старинный матросский рундук. Прадедушка Лют Матена брал его с собой, когда, подобно Джону Хагенбринку, отправлялся на паруснике странствовать по белу свету. А теперь рундук, запертый, стоит в каморке Лют Матена. Только Лют Матен никогда не видел, что в нем лежит.
Но во сне… Рундук неожиданно раскрылся, и из него выскочил крохотный пингвин. Отряхнул свой черный фрак, почистил белоснежную манишку и заковылял прямо к Лют Матену. Остановился подле кровати и сказал:
«Это я, домовой».
«Домовой? Откуда ты вдруг взялся?»
«Я пришел издалека, — ответил пингвин. — Подними меня в свою кроватку. Мы отправимся с тобой путешествовать. На паруснике».
«Как же так? — спросил Лют Матен. — Я сплю».
«Это тебе только кажется».
«Нет, правда. Я крепко сплю. Разве ты не видишь? Сейчас ночь. А ночью все люди спят».
В ответ пингвин давай подскакивать возле кроватки. Все выше и выше!
«Подними меня! Мы с тобой поплывем под парусами!»
«Какие еще паруса!» Лют Матену стало смешно. Он смеется, а смеха своего не слышит. Как-то странно получается, когда смеешься во сне.
А пингвин смотрит и смотрит на Лют Матена снизу вверх. В его черных глазах-пуговках мерцает лунный свет. И вдруг Лют Матен перестает смеяться. Ему почему-то стыдно. Что пингвинчик о нем подумает?
«Ты не сердишься на меня? — спросил Лют Матен. — За то, что я над тобой смеялся?»
«Пустяки какие! Это у вас, у людей, так принято: не поняли друг друга — и сразу смеяться. Над тобой ведь тоже смеются, правда?»
Лют Матен так и опешил. Сидит в своей кроватке и не может глаз оторвать от маленького пингвинчика.
«Знаю, знаю я, — сказал тот, — беда у тебя с неводом. Но я тебе помогу, беду твою я отведу. Никто не будет над тобой смеяться».
Лют Матену приятно это слушать. Но ведь пингвин такой маленький. Гораздо меньше Лют Матена. Разве он может ему помочь?
«А как ты мне поможешь?» — спрашивает Лют Матен.
Пингвинчик опять давай прыгать. Все выше и выше подпрыгивает. Но теперь Лют Матен уже не колеблется. Он протягивает пингвину руку. Прыг — и пингвин сидит у Лют Матена на коленях. Только сел, как они тут же пустились в путь.
Одеяло надувается, снова опадает и опять надувается. Лют Матен крепко держит его за уголки. И вдруг — чудо! Кроватка взмывает вверх и летит.
Но ведь тут стена! Сейчас они разобьются!
«Эге-гей, расступись!» — кричит пингвин.
И нет никакой стены. И каморки нет. И домика нет, где живут Матены. Лют Матен и пингвинчик летят над бескрайними лугами. Цветы, потревоженные во сне, встрепенулись. Ночные птицы спешат убраться с дороги. Высоко в небе летят Лют Матен и пингвинчик.
Крыши рыбачьих хижин видны далеко внизу. Вон показалась гавань и в ней мотоботы на причале. Широко раскинулся залив. Он искрится в серебристом свете луны.
«Пингвин, а пингвин! Куда это мы летим?» — спрашивает Лют Матен.
«Мы летим за луной, Лют Матен. Мы ищем Белую ракушку».
Белая ракушка… Белая ракушка…
Лют Матен крепко держит уголки одеяла. А пингвинчик глядит то вправо, то влево. Потом вперед.
Одеяло-парус раздувается. Они летят, как в сказке.
И вдруг внизу показываются большие невода. Грозно торчат черные сваи, под водой притаились натянутые сети, а на сваях сидят кормораны. Тихо сидят, не шелохнутся, только глаза их по-разбойничьи сверкают — как есть морские вороны!
Лют Матену трудно дышать, ему жарко.
А пингвин ничего, все такой же веселый.
«Ты не бойся, Лют Матен. Ведь мы с тобой ищем Белую ракушку».
Белая ракушка… Белая ракушка…
И вдруг стало светло-светло. Над заливом вспыхнул сказочный свет, ослепительно яркий, искрящийся, переливчатый.
У Лют Матена сердце замерло. Он закрыл глаза — больно смотреть на такой яркий свет. Открыл и снова закрыл. А в груди у него будто поет: «Белая ракушка! Белая ракушка!»
Кроватка, только что летевшая над заливом, повисла в воздухе над водой. Легонькая такая, словно заколдованная.
«Лют Матен, Лют Матен! — говорит пингвин. — Позови Белую ракушку!»
«А как мне ее позвать?»
«Как хочешь, только позови!»
Лют Матен открывает рот, но ни звука не слышит. Ни слова. Как ни старается — не может он позвать Белую ракушку.
Грустно стало Лют Матену. Грустно и страшно.
«Зови, зови ее! — торопит пингвин. — Зови, зови!»
Но Лют Матен не может позвать Белую ракушку, хотя и очень старается.
И тут волшебное сияние гаснет…
Вокруг Лют Матена темнота.
Он лежит в своей кроватке. Кроватка стоит в каморке.
В окошко заглядывает луна.
Проснулся Лют Матен. Сердце его стучит часто и громко. За окном сонно шепчет ветерок в листве вишни…
Лют Матен думает: «А где же сон?» Вон у стены стоит старый рундук. Лют Матен ощупывает одеяло — нет никакого пингвинчика.
Тогда маленький Матен закрывает глаза и ждет: не вернется ли сон? Ждет и ждет. Потом, чуть приоткрыв глаза, глядит сквозь ресницы. Нет, рундук все так же плотно закрыт — пингвин не выскакивает. Напрасно ждет маленький Матен. Отлетел его сон, погас, как волшебное сияние Белой ракушки…
Глубоко и ровно дышит Лют Матен. Наконец-то он уснул. А проснулся — на дворе уже шумное утро.
Это куры его разбудили. Раскудахтались тут как оглашенные. Прямо под окном. Петух кукарекает во все горло. Где-то далеко в лугах блеет овца.
Лют Матен щурится — уж очень яркое солнышко. Неохота ему просыпаться. Но вон у стены стоит старый морской рундук. Лют Матен широко раскрыл глаза.
Рундук! А где пингвин?
Ах, это ему только приснилось! Какой чудесный, волшебный сон! Постой, постой, а что же было во сне?