Страница 102 из 179
Сегодня у Лют Матена самый счастливый день в его жизни!
А в бадейке, поблескивая серебром, кружит маленькая рыбка. Словно этот шум ее и не касается.
Вот вся ватага подошла к дому Матенов. Белые, залитые солнцем стены. Поблескивают небольшие оконца. На камышовой крыше сидит скворец. Фррррр — и нет его.
Шумная тучка пыли вспугнула скворца.
Позади белого домика на зеленой траве лежат белые простыни — для отбелки, рядом с ними стоит корзина, а рядом с корзиной — мать Лют Матена. Прямо на нее надвигается тучка пыли. Бог ты мой! Сколько же тут грязных ног!
— За забором постойте! — кричит фрау Матен детям. Она боится, как бы ребятня ее простыни не затоптала.
Но детям нет дела до ее простыней. Они подбегают к фрау Матен, кричат, что-то объясняют, и среди всего этого гомона молча стоит Лют Матен с бадейкой в руке. Он тут меньше всех.
— Плотичка! — говорит он.
— Своим неводом поймал! — поясняют ребята.
Фрау Матен, позабыв о простынях, тоже склоняется над бадейкой.
А ведь и правда плотичка!
— Скажи пожалуйства! — восклицает фрау Матен. — Настоящая плотичка. Ты сам ее своим неводом поймал?
— Да.
— Вот уж отец удивится, Лют Матен!
Лют Матен тяжело вздыхает. Еще как удивится! Отец — рыбак, ловит рыбу большим неводом. Никогда он невод Лют Матена всерьез не принимал. А теперь вот Лют Матен плотву принес. И ничего тут не скажешь. Еще как удивится!
Лют Матен тащит бадейку в дом. Мать шагает впереди — двери придерживает.
Ребята убегают со двора. По всей деревне они разнесут радостную весть — невод Лют Матена рыбку принес!
Куда же теперь Лют Матену свою рыбку девать?
А вот куда. На кухне у окна стоит скамья, на ней ведра с водой. Тут отец сетку с угрями кладет, когда из гавани домой приходит. И на это же самое место ставит Лют Матен свою бадейку. Спокойно и уверенно — так, мол, и надо. Никогда еще Лют Матен так не гордился, никогда с таким нетерпением не ждал отца.
— Ну как, Лют Матен, доволен? — спрашивает мать.
— Для начала неплохо, — солидно отвечает сын. — Завтра и поболе попадется, бадья мала будет.
Мать улыбается, но Лют Матен этого не видит.
Тихо на кухне. В окна льется полуденный свет, в прозрачной золотистой водичке, словно заколдованная, стоит рыбка.
— Какая она спокойная! — говорит мама. — Знаешь, Лют Матен, не пойму я что-то — такая маленькая и совсем одна попалась в твой невод.
— А вот попалась!
— Да, ты прав, конечно. Но чудно мне что-то!
Быстро взглянув на мать, Лют Матен насторожился. Неужели она тоже будет говорить, как Кауле Браминг?
— Ничего чудного тут нет. Маленькая там или не маленькая, а мой невод ее поймал. Марикен тоже видела.
— Ладно уж, — говорит мама, поглаживая Лют Матена по голове.
Но этого он терпеть не может. Лют Матен отстраняет руку матери.
— Эх, ты, заладил: «Мой невод, мой невод…»
Лют Матен слышит, как отец открывает наружную дверь. Вот он вошел в кухню, большой, спокойный рыбак Матен, хозяин большого невода, бригадир мотобота «Лосось». Ему даже нагибаться приходится, когда он переступает порог.
— Здорово, здорово! — говорит отец. — Как дела у тебя? — спрашивает он Лют Матена и вешает шапку на крючок у дверей. — На причале говорили, будто в твой невод рыба попалась? — Он смотрит на сына, улыбается. — Верно люди говорят или зря болтают? А, Лют Матен?
Ничего не болтают. Все чистая правда. Только как бы об этом получше сказать отцу? Лют Матен словно застыл у окна. Сердце стучит громко — Лют Матену кажется, будто на весь дом слышно.
— Плотву, говорят, твой невод принес? — повторяет отец и подходит к скамье, на которой стоят ведра с водой. — Гляди-ка, место-то уже занято! Бадеечка! А в бадеечке плотва. Что правда, То правда — плотва!
Отец и так и эдак ее рассматривает, в затылке почесал, за ухо себя подергал. Видно, не знает, как быть.
Лют Матен молча следит за ним, стоя у окна. Ждет, когда отец его похвалит. Но отец не хвалит. Он только качает головой, перекладывает сетку с угрями из одной руки в другую, снова заглядывает в бадейку и опять качает головой.
— Твой невод, говоришь, принес плотву? — снова спрашивает он.
Ну вот! Тоже не верит! А еще отец!
— Нынче утром, — говорит вдруг Лют Матен, вновь обретая дар речи.
— Твой невод?
— Мой! — отвечает Лют Матен, уже начиная сердиться на отца.
— Ну, хоть ты-то поверь ему! — замечает мать. Она режет лук и мясо на столе.
Тут-тук — стучит нож. Мать торопитёя. У нее еще белье не убрано. Это Лют Матен со своей плотичкой нарушил ее распорядок дня.
Отец говорит:
— Никак этого быть не могло. Не пойдет плотва в твой невод.
— А вот взяла да и пошла! — настаивает Лют Матен.
— Стало быть, что-то не так!
— А ты спроси Марикен. Вот спроси! — сердится Лют Матен. Он даже глаза прищурил. — Марикен сама видела плотичку в моем неводе. Первая увидела.
Но отец не сдается. Спокойно и очень серьезно он говорит:
— Можешь уж мне поверить, сынок: в твой невод плотва не пойдет. И никакая другая рыба тоже не пойдет. А если он тебе и принес плотву, значит, кто-то ее туда посадил. Пошутить хотел и подсадил. Только так оно и может быть. Не иначе.
Да, Лют Матен, только так — и не иначе. Никакой тебе похвалы, ничего… Сказал, и все.
Отец берет ковш, зачерпывает воды, засучивает рукава и принимается мыть руки — медленно, основательно.
Сказал, и все… Разве ему догадаться, как больно он сделал сыну?
Радости как не бывало! Лют Матен стоит у окошка грустный-грустный.
А глаза так и жжет. Это слезы. Слезы гнева.
— Ты что это, Лют Матен? Неужто обиделся? Напрасно, ни к чему.
Но Лют Матен не любит, когда его жалеют. Он встает и молча покидает кухню. Ему хочется побыть одному.
Выйдя из кухни, Лют Матен забирается на поленницу, сложенную около сарая. И здесь, где его никто не видит, он плачет.
Солнце начинает припекать. Жужжат мухи. Где-то далекодалеко перекрикиваются ребята. Все как обычно, как каждый день. Но только не для Лют Матена.
Вон вышла из дому мама — должно быть, за корзиной с бельем. Оглядывается. Его, Лют Матена, ищет.
— Лют Матен, где ты? — зовет она.
С корзиной в руке она исчезает за дверью. Проходит немного времени, и показывается отец. Он выглядывает на улицу, смотрит, не спрятался ли Лют Матен за сараем.
А Лют Матен взял да и присел на корточки — сразу стал маленький-маленький. Он вытирает слезы, а то как бы отец не заметил. Но отец не видит Лют Матена.
Скрипнув, хлопнула за ним дверь.
Лют Матен выбирается из-за поленницы. Он знает: сейчас снова выйдет мать, а за ней отец. Станут вместе искать Лют Матена, а ему вовсе не хочется, чтобы его поймали, как кролика. К тому же глаза у него заплаканы. А он не плакса.
На лужке Лют Матен устраивается полежать. Трава мягкая. Будто красивые парусники, плывут по синему небу облака…
Тут его и находит мать:
— Вон ты, оказывается, где, Лют Матен!
Немного погодя подходит отец.
— Завтра утречком с нами пойдешь. К дальним неводам. Договорились? — спрашивает он.
«Что это он вдруг? — думает Лют Матен. — Сколько раз отца просил: возьми меня к большим неводам. Никогда не брал. А сегодня сам предлагает. Небось жалеет. А вот Лют Матен не хочет, чтобы его жалели…»
Снова он смотрит на облака и ничуточки не радуется.
Час за часом бежит — глядишь, и солнышко садится!
Наступает вечер того самого дня, который принес Лют Матену столько радости, а потом столько горя.
Снова в ветвях вишни шепчется сонный ветерок, на окошке играют блики уходящего дня. Снова Лют Матен лежит в своей кроватке. Но сегодня он никак не может заснуть.
Он следит за игрой теней на окне. Прислушивается к шепоту ветра. Остался Лют Матен один на один со своим горем.
Значит, не может его невод рыбу ловить?
Взрослые — они умные, много знают. А вот о чем мечтает такой маленький мальчишка, как Лют Матен, — этого им не понять.