Остаюсь твоей

— Нет, мы казахи. Моя мама — наполовину татарка. Тоже была светлой, — ответила она.

Ясмина еще до родов знала, как назовёт дочь. Однажды дядя Ильшат забрал ее детской консультации. Они гуляли в парке рядом с поликлинникой и он спросил, придумала ли она имя.

— Пока не знаю. Хочу что-то красивое.

— Когда мы с Нагимой поженились, то решили, что сына назовем Димашем, а девочку Маликой.

— Малика… — задумчиво протянула Яся. — Красиво. А что оно значит?

— С арабского "царица".

— Надо посмотреть в интернете. Но мне нравится, — улыбаясь, она погладила себя по животу. — Малышка, тебе нравится это имя? Ма-ли-ка. Ой!

— Что такое? — испугался дядя. — Где болит?

— Неет, — засмеялась Яся. — просто она толкается. Хотите послушать?

Ильшат кивнул. Яся взяла его большую ладонь и положила на живот. Девочка, будто почувствовала прикосновение и начала пинаться пуще прежнего.

— Вот это да! Она признала дедушку! — с восторгом воскликнул Ильшат.

— Да! И кажется, ей понравилось имя! Я костьми лягу, но отстою его.

И ведь отстояла. А когда Малика родилась, то оправдала свое имя. Царица до и только. Дала жару маме. Еще в роддоме много плакала, постоянно висела на груди. На второй день пожелтела — оказалось желтушка. Ее положили под синюю лампу, и Яся весь день и всю ночь сидела рядом с дочкой, несмотря на то, что болел шов после кесарева. Она спрашивала Аллаха: "Почему у неё всё так наперекосяк? Не кажется ли Всевышнему, что пора заканчивать её проверять на прочность?"

Еще до родов тётя Нагима попросила свекровь Яси отпустить племянницу к ней на 40 дней. Нагима хорошо знала уйгурские традиции, так как Ильшат был уйгуром. А у них положено сразу после роддома увозить женщину с первенцем к ее матери. Считается, что первые 40 дней — самые важные в жизни младенца и роженицы. Женщине нужен покой, забота, полное освобождение от домашних дел. И мама способна все это ей дать. Нагима сказала Айман, что Ясмина ей как дочь, поэтому она хочет на полтора месяца обеспечить ей должный уход, а рядом с Нурланом ей будет тяжело. Свекровь хоть и всегда защищала сына, но прекрасно знала об их скандалах.

Эти 40 дней были самыми спокойными за последний год. Стоял жаркий июль и Яся много гуляла с дочкой. Ей так не хотелось уезжать от тети и дяди, ее совсем не тянуло в дом мужа. Но пришлось вернуться.

— Сары кыз, — недовольно отметила свекровь, склонившись над люлькой. — Странно, вы оба черноволосые, а она родилась совсем светлой.

— Она в мою маму. У нее были такие же волосы и глаза, — ответила Ясмина, стараясь не закипать.

— Ну хорошо, если так.

Нурлан боялся брать на руки крошечную Малику. Отцовский инстинкт в нем проявился не сразу, а лишь тогда, когда дочь начала сидеть, потом ползать и ходить. А до того момента он раздражался от ее вечного плача и считал, что Яся не справляется, раз ребенок постоянно надрывается.

— Ну что она опять ревёт? Сделай что-нибудь, — повысил голос Нурлан.

За окном глубокая ночь, а Малика орёт дурниной.

— Это колики. Я не могу их просто остановить, — прошипела на мужа Яся, укачивая малышку у окна.

— Здесь же невозможно спать. Когда это закончится?

— Невозможно — иди в гостевую и спи там, — процедила жена

— А я так и сделаю, потому что это все меня достало.

Нурлан так и остался в гостевой комнате, потому что просто уже не хотел слышать вечный рёв. А Ясе это было только на руку. Одна мысль о том, что они снова будут делать это, пугало.

Пролетело три года. Ясмина и Нурлан жили как вечно воющие соседи — с постоянными придирками, недовольством, ссорами. Жена знала, что муж гуляет, хотела развода, но он не давал. Мол, стыдно. Видите ли, он ее украл, а теперь что — развод. Иногда в порыве ярости он распускал руки. Пощечина — самое просто, что мог сделать. А потом говорил:

— Ты сама виновата. Ты меня спровоцировала.

Она жила в аду, на который сама подписалась. И не видела выхода из него. Ее единственной радостью была Малика, которая стала ее светом, смыслом жизни и надеждой. Всю себя Ясмина посвящала дочери.

***

Яся сидела на кухне, оглушенная простыми, но такими важными словами женщины-адвоката. Они все еще звучали в ее голове: «женские судьбы ставят на кон», «традиционные ценности выносятся на алтарь», «женщина должна быть святой». А еще удобной, кроткой, милой. И самое главное — терпеть жизнь с нелюбимым человеком, его постоянные угрозы и абьюз. И все потому что некуда идти, стыдно, страшно, что не сможешь прокормить ребенка. Яся будто проснулась из глубокого коматозного сна. На плите кипела вода, пахло мясом и бульоном, на столе лежало тонко раскатанное тесто. А она сидела и понимала, что устала от всего этого. Больше она не хочет быть вечно страдающей женой и послушной келин (невесткой). Надо что-то менять. Пора брать свою судьбу в свои руки!

***

Ясмина накрывала на стол к ужину, когда в дверь позвонили. Она вышла во двор, открыла калитку и тут же встретилась с взглядом с миловидной девушкой. Яся опустила глаза и увидела внушительный живот. Сразу подумала, что незваная гостья, скорее всего, на седьмом или восьмом месяце беременности.

— Да? — спросила Ясмина.

— Вы Ясмина? — с вызовом спросила она.

— Допустим. Что такое?

— Меня зовут Зарина. Я жду ребенка от вашего мужа. И… — замялась она. — Я люблю Нурлана.

Ясмина горько усмехнулась и подумала: «Любит. Ну надо же, этого подонка еще можно за что-то любить?»

*В главе приведен фрагмент реального интервью казахстанского адвоката Жанны Мухамади.

Глава 21

— Вы меня слышите? — нетерпеливо спросила странная гостья.

— Да-да, — очнулась Яся, — Вы любите моего мужа и ждете от него ребенка. Так?

— Дааа, — протянула она, вопросительно уставившись на улыбающуюся женщину. — Он тоже меня любит, но говорит, что вы не даете ему развод и удерживаете дочкой.

Ясмина рассмеялась. Большей глупости она в жизни не слышала, но играть надо до конца.

— Да что ты говоришь, моя хорошая! Это он так сказал?

— Да.

— А лет тебе сколько?

— Двадцать.

— Ммм, Нурик всегда любил молоденьких, — усмехнулась Ясмина и вдруг спохватилась. — Ой, держу тебя на пороге. Проходи домой. Я беш приготовила. Тебе же надо хорошо есть. За двоих.

Она буквально втянула Зарину во двор, и подтолкнула ее в сторону дома. Та ошарашено смотрела на жену своего любовника, не понимая, что вообще происходит. А Яся понимала: вот он ее шанс на миллион, всё или ничего. В ее голове созрел план, который поможет ей навсегда освободиться от Нурлана.

Женщины вошли в дом. На пороге гостиной показалась свекровь, которая с удивлением окинула беременную незнакомку.

— Ясмина, у нас гости? — спросила Айман.

— Мама, да, это Зарина. Она с нами поужинает. Проходите на кухню, уже все готово.

— Малика уснула. Мурат положил ее в детской — сказала свекровь.

— Шесть вечера, — покачала головой Яся, глядя на настенные часы. — Ну ладно. Правда на ночной сон теперь плохо уйдет. Но это даже к лучшему, спокойно поговорим.

Взяв обескураженную Зарину под руку, Ясмина пошла на кухню. Там она заботливо усадила девушку за стол, а после засуетилась с приборами и блюдом с бешбармаком.

— Ясмина, Айман сказала у нас гости, — пробасил свекор, зайдя на кухню.

— Да, папа, проходите. Нурлан задерживается, начнем без него.

Свекры сели за стол и с интересом посмотрели на Зарину. Той стало неловко. Было видно, что ей хотелось спрятаться от их пристальных взглядов. А вот Яся ликовала. Представление начинается.

— Тааак, вот возьмите, — Яся протянула пиалку с чаем Муратом и тут же налила такую же свекрови.

— А вы подруга Ясмины? — спросил свекор.

Зарина только хотела открыть рот, но Ясмина ее опередила.

— Нет, не подруга. Мама, папа, познакомьтесь. Это Зарина, — Яся указала на любовницу рукой, — токал (любовница, содержанка — прим. автора) Нурлана и ждет от него ребенка. И я не собираюсь становится байбише (старшей женой) и делать вид, как будто ничего не произошло.