Презумпция невиновности

— Ф-фу! — отдуваясь и вытирая платком лицо, Марина посмотрела на меня и задумчиво своим низким голосом сказала:

— Говорят, такой вихрь приносит счастье, если не коснулся тебя. Рядом со мной тоже прошел зловещий вихревой вал, но, к счастью, не втянул в свой водоворот, хотя с каждым днем становилось все тяжелее сопротивляться...

Я понял ее и молча прижал к себе. Она с благодарностью коснулась щекой моего плеча, спросила:

— Ты долго пробудешь в областном центре?

— Не знаю, Марина. Как сложатся обстоятельства, но, думаю, не более двух-трех дней. Надо же довести до конца начатое дело.

— Успехов тебе, Игорь.

— Спасибо.

— Ты вот что, — строго напомнил Иван Тимофеевич, — если доживу до своего восьмидесятилетия, приезжай. Обязательно, слышишь? Иначе обижусь. У меня теперь ты один остался...

— Приеду, Иван Тимофеевич. Мы же договорились. А чтобы вы не чувствовали своего одиночества, поручаю вас Марине. А ты, Марина, хоть изредка заглядывай в Мосточное. Оно для тебя сейчас тоже родным стало. Там, на кладбище, Валька...

Она сразу погрустнела. Взяла меня под руку, прижалась плечом, шепнула:

— Пиши, Игорь. И у меня ты единственный из друзей остался.

К автобусу подошел водитель, кивнул:

— Товарищи пассажиры, заходите. Отправляемся.

Я попрощался с близкими мне людьми, и в глазах предательски защипало. Торопливо вскочил в уже начавший трогаться автобус. В окно увидел хмурого Ивана Тимофеевича и прижавшуюся к его плечу со вскинутой рукой Марину...

Я занял свое место в автобусе. На душе было тоскливо и неуютно. Позади оставались трое тяжких для меня суток. Почему-то подумалось, что дело, ради которого я приезжал, в детективном смысле оказалось до банальности простым в моей долголетней практике оперативника. Бывали дела и посложнее, когда работал начальником отделения уголовного розыска Соколовского РОВД, а затем заместителем начальника ОУР УВД области. О некоторых из них и хочу рассказать.

Презумпция невиновности

1

На полу, возле распахнутой дверцы шкафа, лежал портрет миловидной женщины. Несколько капель крови темнело на разбитом стекле. Эксперт-криминалист, присев на корточки, рассматривал сквозь лупу щели пола. У окна со скучающим видом стоял судебный медик, ждал ушедшего на соседний хутор прокурора. Труп увезли в морг, и поэтому судебно-медицинскому эксперту на месте происшествия уже нечего было делать.

Я поднял портрет, прислонил его к стенке шкафа и вышел в соседнюю комнату. Следователь прокуратуры Борис Гурин заканчивал протокол осмотра места происшествия. На стульях возле стола чинно сидели две старушки-понятые.

— Я скоро освобожусь, — поднял на меня глаза Гурин.

Спустя десять минут вышли с ним во двор. Только что взошло солнце, и по небу навстречу ему потянулись взъерошенные облака. Было сыро и прохладно, и я пожалел, что не взял с собою плаща. Гурин поежился, сообщил:

— Жаркий день сегодня будет. По движению облаков видно.

Я скосил глаза на багровое снизу, как бы подсвеченное красным фонарем, облако, силуэт которого напоминал сцепившихся в смертельной схватке богатырей. По мере продвижения по небу облако меняло свои очертания и казалось то бесформенным нагромождением скал, то превращалось в мрачный замок средневековья с его некогда грозными сторожевыми башнями...

— Что-то не пойму я твоих облачных примет.

Гурин усмехнулся, кивнул:

— Тогда спустись с заоблачных высот на грешную землю. Обрати внимание на обильную росу. Помнишь: «Тяжелые росы к хорошей погоде...» И что ты намерен сообщить мне?

— Даже не знаю, с чего начать...

— А ты начни с самого начала, — добродушно посоветовал Борис.

— Ну, если с самого начала, тогда слушай. Как тебе известно, при осмотре местности в полсотне метров от дома убитого, на огороде, обнаружены следы обуви. Они обрываются на песчаной дороге. Но, думаю, эти следы не имеют никакого отношения к преступлению — мало ли людей здесь ходит! На дороге влажный песок сохранил отпечатки шин автомашины. Мы с экспертом-криминалистом еще раз тщательно осмотрели эти отпечатки и пришли к выводу, что это следы автомашины «Волга». Об этом свидетельствует ширина беговой дорожки, ширина колеи, а также рисунок протектора. Слепки со следов ног и шин сделаны...

Гурин прервал меня:

— Все это уже известно, занесено в протокол осмотра. Ты выкладывай саму суть.

Я пожал плечами:

— Сам же предложил начать рассказ с самого начала! Я так опустил многие детали. Что же касается сути, то ты не обрадуешься ей. Дело вот в чем. Автомашина «Волга», следы которой ты добросовестно отобразил в протоколе осмотра места происшествия, к преступлению, вероятно, имеет такое же отношение, как скажем, я к краже Янтарной комнаты.

— То есть?

— Вчера около девяти вечера на такси из города приехал житель деревни Рогачи Марьян Свертока. Ехал он, чтобы сократить расстояние, по этой дороге. А Дивнель вчера провожал в аэропорт уехавшую на курорт жену, домой вернулся последним автобусом.

— Значит, по-твоему, «Волга» отпадает? А как со следами обуви на огороде?

— Мало ли кто мог пройти через огород! Например, парни из клуба. Это нам, конечно, предстоит проверить.

Гурин чиркнул спичкой и, прикуривая, спросил:

— И это все, что ты хотел мне сообщить?

— Нет, не все. Метрах в тридцати от следа «Волги» мы обнаружили отпечатки шин автомашины ГАЗ-69. «Газик» развернулся как раз возле тропинки, которая ведет к дому Дивнеля. Соображаешь?

Гурин промолчал. Он сидел на ступеньках крыльца и, попыхивая дымком сигареты, смотрел на темнеющий вдали выступ леса. После паузы с хитринкой спросил:

— А ты уверен, что «газик» все-таки имеет отношение к убийству, а не к краже Янтарной комнаты?

Я пожал плечами.

Борис сказал:

— Конечно, водителей этих машин нужно установить. Но я думаю вот о чем. Если исключить следы обуви и колес машин, то, выходит, убийца действовал явно не по правилам. Во-первых, он почему-то не оставил на месте преступления пальцевых отпечатков или, на худой конец, вырванную вместе с тканью во время борьбы с жертвой пуговицу. — Гурин усмехнулся: — Я помню, как-то вор в квартире директора универмага оставил обрывок репродукции картины Рембрандта «Урок анатомии доктора Тюлпа». И тогда нам стало ясно, что преступника нужно искать среди людей, имеющих отношение к живописи. И представь себе: нашли! Взяли его с поличным в мастерской местного художника...

— А во-вторых?

— Во-вторых, убийца почему-то не тронул ценных вещей, хотя, учитывая ночное время, отдаленность хутора от деревни и то, что преступник наверняка располагал транспортом, он мог бы запросто забрать пару дорогостоящих отрезов ткани, но не сделал этого, хотя все перевернул в шкафу. Видимо, убийца искал что-то другое. Но что?

Я вспомнил разговор с председателем сельсовета Тадеушем Лукашевичем, сказал:

— По-моему, убийца все-таки имеет отношение к живописи. Речь идет о портрете...

— О каком портрете? — уставился на меня Гурин.

— О том, который был выброшен из шкафа. На нем — жена убитого...

Борис неожиданно разозлился:

— Слушай, не морочь голову! Она у меня и без твоих шуточек кругом идет.

— А я и не думаю шутить! Час назад я говорил с председателем сельсовета. Он рассказал, что Казимир Дивнель провел несколько лет в местах не столь отдаленных. За хулиганство.

— Ну и что из этого следует? — хмуро спросил Гурин.

— Следует из этого то, что Дивнель в заключении близко сошелся с одним художником по имени Пантелей, который и нарисовал портрет жены Дивнеля с фотокарточки. Об этом Дивнель как-то рассказал Лукашевичу.

— С той поры воды столько утекло! — покачал головой Гурин. — Если бы у Дивнеля с тем художником и возникли какие-либо трения, то они давным-давно бы разрешились...

Я прервал Бориса:

— Но Пантелей на днях должен был приехать в гости к Дивнелю! Дивнель сам говорил об этом Лукашевичу. Необходимо срочно установить личность этого художника.