В тени Алтополиса

Я набрал в грудь воздуха и принялся тараторить:

- Место в Академии одаренных, но ежели не получится, я не в обиде, я все понимаю.

- М-да…

- Нет, этот юноша определенно мне нравится, - заметил с веселостью в голосе доктор. Кажется, он был единственным, кто получал удовольствие от беседы.

- И чем же, позвольте спросить, - хмуро поинтересовался князь, - своей упертостью?

- Своим умом.

- Ум ли это, просить заведомо невозможное?

- Вы не имели дел с беспризорниками, это сразу заметно. А вот мне по роду службы доводилось. Доверчивых среди них мало и этот взгляд… Перед таким конфету положишь, он будет сидеть - таращиться, но сам не возьмёт. Понимаете? Это как пытаться приманить дикого зверя. Ты его хоть говяжьей, хоть куриной ножкой соблазняй – не подойдет. И только спустя время, когда рядом никого не будет, он осторожно подкрадется – понюхает, и может тогда отважится взять. Улица - она не мать и не отец, она ошибок не прощает.

- Значит не веришь, - задумчиво произнес князь. Попытался поднять унизанные перстнями пальцы – те дернулись и бессильно опустились на стол. – Еще и боишься… Не спорь, по глазам вижу. Кто мы для тебя – социалисты? Бесовские силы, злоумышляющие противу царя и отечества? Так в народе говорят? Точно знаю, что так… И самое обидное, что в подобную чепуху верят простые люди: работяги на заводах, крестьяне, батраки – те, ради кого и стараемся. Они даже не утруждаются прислушаться к тому, что говорим. Сразу начинают креститься, словно мы злая сила, - князь тяжело вздохнул. - Вот ты знаешь наши основные цели? Чего добиваемся?

- Равенство для всех, - вдруг вспомнилось мне. А что, об этом еще дед Пахом рассказывал, дескать какие социалисты дураки, ежели хотят приравнять землепашца к барину.

Товарищ Ортега лишь покачал головой.

- Не равенство, а равные возможности. Да и о каком равенстве может идти речь, если люди с рождения отличаются друг от друга: у одного способности кошеварить, у другого стругать, у третьего командовать. Так уж заложено матушкой-природой и государству этого не изменить. Но возможности отыскать талант, развить и принести пользу не только себе, но и окружающим – вот что власть имущим сделать под силу. Население Российской Империи составляет без малого девятьсот миллионов и половина из них безграмотна. Не умеет не только писать, но и читать толком. В двадцать первом веке, когда ракеты запускаем в космос! В Петербурге горожане давно спутниковой связью пользуются, а в симбирской деревне на расстоянии тысячу верст не то что телефона нет – самого обыкновенного проводного, в ней дороги отсутствуют. В Подмосковье автоматизированные комбайны урожай собирают, а за Уральским хребтом до сих пор плугом землю возделывают. Ты только задумайся – плугом! А если неурожай – детский гробы у околицы? – губы князя искривились в неприятной усмешке. - Довелось однажды поездить по стране и эта разница в уровне жизни… я словно в прошлое попал. Дикие, необразованные люди, готовые существовать в рабских условиях только потому, что другой жизни не знают. Что другого не дано и быть не может. Как не может быть начального образования для всех и бесплатной медицины. Я не говорю про сложные операции, ну аппендицит-то вырезать можно? Провести свет, проложить дороги, построить новые библиотеки и кинотеатры. Почему государственная казна не может обеспечить элементарных условий существования?

- Поди дорого, - тихонько ответил я, чтобы не разозлить его сиятельство и без того раздухарившегося без меры. Сразу видать, что тема ему близкая – животрепещущая.

- Дорого?! – воскликнул князь. – А строить в Заозерном дворец для любимого племянничка не дорого? А спонсировать бал в Монако для особ царской крови? А покупать самые длинные в мире яхты, для того чтобы раз в год сплавать в Испанию? Три года назад неподалеку от Челябинска мор случился. Люди на тот свет целыми семьями отправлялись, а все потому, что медицинское заведение соответствующего типа в деревнях не выстроено. А те, что имелись, находились за сотни верст по разбитой дороге. Я был тогда в Петербурге… Имел удовольствие сидеть за одним столом с его Императорским Величеством по случаю дня рождения любимой балерины. Пока он ей ручку целовал, да в танце кружил, подданные тысячами умирали. Его подданные, за которых он перед Богом в ответе, и которым обязан помощью и защитой. А что вместо этого?! Гордость за самый роскошный фейерверк в Европе? Ну еще бы, господа из самой Вены пожаловали, чтобы на торжественное мероприятие посмотреть. Вот оно, истинное величие русских царей: любовниц баловать, да иностранной публике пыль в глаза пускать. На золотые люстры в Мариинке денег в казне хватило, а на строительство больницы в далеком уральском городке – нет. Когда он стоял на палубе и, покачиваясь от ударившего в голову шампанского, разглагольствовал о новых полях для гольфа в Краснодолье… так захотелось схватить за шкирку и окунуть – окунуть прямиком в холодные воды залива. Подержать подольше, чтобы прочувствовал его императорское величие, кем на земле управлять поставлен. Не вечным быдлом, прилагающимся к власти и богатству, а целыми народами… Сложившуюся в государстве элиту полностью устраивает прогнившая насквозь система, и пока вы – простые люди этого не поймете, так и будете батрачить за копейки, и дети ваши, и внуки… А вы этого никогда не поймете, потому что даже читать не обучены. Бедная… несчастная страна, - князь выдохся и умолк. Вытащил из кармана платок и вытер выступившую на лбу испарину.

- Что-то я устал, - проговорил он тихо.

Сказанные слова послужили сигналом. Окружающий сумрак вдруг ожил: заскрипел стульями, задвигался множеством теней. Из-за спины князя вынырнула фигура, и подхватив меня под локоть, потащила к выходу. Я не сопротивлялся, понимая, что на сей раз пронесло и убивать никто не собирается. Послушно засеменил следом, вышел в распахнутые двери и очутился на высоком крыльце. Задрал голову, с удивлением обнаружив стоящего рядом Аполлинария Андреевича.

Доктор с шумом втянул ночной воздух, не без удовольствия заметив:

- Чувствуешь, как пахнет степью? Хорошо…

Я принюхался, но кроме крепкого запаха мужского одеколона, исходившего от того же Аполлинария Андреевича, ничего не заметил. Да и какие ароматы здесь могут быть? Ежели возжелалось свежим воздухом подышать, то лучше в район Южных Ворот идти или сразу за железку. Вот там настоящая степь без всяких примесей и ароматов трущобного смрада.

Где-то вдалеке прогрохотал товарняк. Отличить порожний состав от груженого было делом плёвым для любого жителя Красильницкого. Ежели шумит, как пустая консервная банка, значит с Оренбуржья пошел за углем или рудой железной, а ежели отдает неторопливым перестуком колес, то по обратной ветке катит. Бывает, что кучу дел переделать успеешь, а цепочка вагонов все тянется и тянется мимо поселка. Долго стучит, отдаваясь эхом в степи.

Мы еще постояли на крыльце. Шум поезда стих вдали, вместе с ним ушел и страх, осталось лишь любопытство и немножечко удивления от всего увиденного.

- Чудной ваш князь, всё о других печётся.

- Во-первых, не князь, а товарищ Ортега, - поправил меня доктор, - а во-вторых, никакое это ни чудо. Люди от рождения обладают разной способностью к эмпатии: кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Есть и такие, у которых она вовсе отсутствует, поэтому в детстве мучают животных, не чувствуя чужой боли, а когда вырастают, добираются и до людей. Слыхал про таких?

Я молча кивнул, а у самого внутри неприятно заныло. Сразу вспомнился недавний случай с мухой, которой оторвал крылья, заставив бегать по столу. Просто так, от нечего делать… А уж сколько кузнечиков переловил.

- А есть такие, как товарищ Ортега, - продолжил вещать доктор. – И нет, он не добренький – это скорее свойство экзальтированных особ, да прыщавых юношей, воспитанных в духе художественного романтизму. Он другой… он успел в таких местах побывать, что другим даже не снилось. Полстраны объехал за рулем внедорожника и в седле, исходил пешком, ночуя в палатках. Посмотрел, как народу на просторах России живется.