В тени Алтополиса

Лукич на это ничего не сказал. Допил остывшего чаю, взял картуз и вышел на улицу. Вернулся под вечер с тяжелой связкой книг. Водрузил их на стол и прихлопнув сверху ладонью, произнес:

- Это тебе. Будет чем заняться в свободное время.

Я подобному подарку не обрадовался. Не то чтобы, не любил читать. Просто кому захочется маяться в четырех стенах, когда на улице лето. Пацаны гоняют по улице в казаков, а ты как дурак сидишь с книжкой. Бабушка Лизавета чуть ли не силой заставляла зубрить молитвы и тексты святых старцев. Читать об их многочисленных подвигах... И ладно были бы они ратными, как богатырей русских, кои одним ударом могли десятерых половцев положить. Так нет же, один постился в пещере, другой дикого медведя сумел приручить, третьему птицы еду в клюве приносили. Само по себе чудно, но дух не захватывало.

Каково же было мое удивление, когда открыв первую из принесенных книг, прочитал название «Пятнадцатилетний капитан». Разве в таком возрасте дают воинские звания? Это же почти как мне, всего лишь на пару годков старше.

Забравшись с ногами в кресло, я просидел до позднего вечера. Раньше делал специальные закладки, обращая внимание на то, сколько страниц прочитал и сколько еще осталось. А тут листал и даже не задумывался, полностью погрузившись в новый мир, где был подлец Негоро, подложивший под компас брусок и где был храбрый моряк по имени Дик Сэнд. Мне очень хотелось узнать, чем же закончатся приключения юного капитана: сумеет он вывести на чистую воду предателя и спасти остальных, но тут вернулся Лукич и все испортил.

- Будешь писать по странице в день, - произнес он голосом, не требующим возражений. Положил на стол ученические тетрадки, похожие на те, которыми пользовались в церковно-приходской школе.

- С чего писать-то?

Недолго думая, Лукич достал из стопки первую попавшуюся книгу.

- Вот с неё и пиши!

Это оказались «Приключения Тома Сойера», описывающие жизнь на редкость пронырливого паренька из имперской столицы. Я аж обмер, когда прочитал строчку о жителях убогого городишки Санкт-Петербурга. Да что этот писателишка себе позволяет? Назвать одно из самых величественных мест мира жалким? Совсем они обнаглели в этих Северо-Американских штатах.

И только потом узнал, что жители САСШ любят давать своим городам известные названия. У них одних только Парижей имелось два десятка. А были еще Лондоны и Амстердамы, Берлины и Вены. И какой в этом смысл? Да ежели наше Красильницкое Венецией обозвать, станет оно от этого богаче? А красивее? Окружающие только пальцем у виска покрутят, дескать чего взять с болезных.

История про Тома Сойера понравилась куда больше, чем про юного капитана. В особенности, когда он красил забор, обдуривая местных мальчишек. Вот только с нашей пацанвой подобные фокусы не прокатят. У нас таких Сойеров на каждой улицы с десяток наберется, и каждый норовит свою выгоду получить: то пуговицу подсунут с якобы настоящего армейского кителя, то игрушечную монету за чешскую крону выдадут.

Неделя заточения пролетела незаметно. Я как раз дочитывал книгу про дружка Сойера с труднопроизносимым именем, когда входная дверь хлопнула и на пороге появился смурной Лукич. Себе налил чаю, а мне велел выметаться.

- Неужели на улицу? – не поверил я. - А как же люди князя?

Бобыль покряхтел, посопел, но все же снизошел до объяснения. Со слов Лукича выходило, что никто меня не искал: ориентировки на столбах не расклеивал, к продавцам с расспросами не приставал. И если на рыночной площади кличка Чижик не прозвучала, значит не прозвучит нигде.

Выбежав на улицу, я принялся радоваться долгожданной свободе. Сначала просто носился по переулкам, пугая голубей и редких прохожих. Затем забрался на крышу и подобрав под себя ноги, принялся смотреть в сторону бескрайней степи. До чего же похоже на море. Ни разу на нем не был, но мог представить, как хлопают паруса над головой, как палящее солнце обжигает кожу, а пенящиеся волны бьются о борт. Раньше об этом не думал: видел лишь насыпь железной дороги и волнующийся под ветром ковыль. А теперь подишь ты - цельный океан, стоит лишь прикрыть глаза и немного пофантазировать.

Долго высидеть на одном месте не смог. Трудно было утерпеть, когда душа требует приключений. Я представлял себя одновременно героем множества книг, которого ожидали новые открытия. Не привычный мрак, коим был наполнен каждый день трущобной жизни, а целый чудный мир. Ведь был же он у Тома Сойера и Дика Сэнда? Может с сегодняшнего утра все и начнется - невероятная цепочка событий, вследствие которой стану капитаном корабля или отыщу клад?

Увы, плана с местоположением зарытых сокровищ не нашлось, зато имелось большое желание навестить пацанов. Спрошу их, как продвигаются поиски Плимута, заодно послушаю свежие сплетни. Без этого в Красильницком никак.

Сил накопилось много, поэтому до Южных ворот домчался за считанные минуты. Дела на заправке шли своим чередом: дежурная смена за отсутствием машин отдыхала в теньке, а Тоша привычно смолил, укрывшись за стеной сарая. При этом выражение физиономии имел кислое.

- А-а, припёрся, - протянул он, едва завидев меня.

Признаться, я опешил от такой встречи, и только когда Тоша повернулся, понял причину плохого настроения.

- Красиво расписали, прямо под хохлому.

- Да пошел ты, - отреагировал на подначку Тоша. Потрогал пальцем фингал и болезненно поморщился.

- Где это тебя угораздило?

- Где надо… Могу адресок подкинуть, ежели интересуешься.

Мне меньше всего хотелось вникать в чужие проблемы, но Тоша сам не выдержал. Посопел для порядка, да изложил историю собственных злоключений, причина коих таилась в Тоньке – девчонке с соседнего подъезда. Не было в её наружности ничего примечательного: круглое веснушчатое лицо, нос картошкой – типичная поселковая барышня из рабочих низов. Такие во множестве своем гуляли по улицам Красильницкого, но именно Тонька-Морковка вызывала нездоровый ажиотаж среди пацанов. Ходили слухи, что прозвище свое она получила отнюдь не за любовь к овощам. С мужским инструментом обращалась умеючи, одаривая счастливчиков такой лаской и заботой, что и в борделе не сыскать. Тут главное суметь найти подход.

Наслушавшись советов бывалых, Тоша принарядился, купил кулек парниковой клубники и заявился к барышне в гости. По началу все шло согласно плану, он даже сиськи помять успел. Те у Тоньки были большими, не такими огромными как у мамы Розы, но для пацанского счастья сойдет. А потом заявился другой кавалер – некто Граф с малажской стороны. От графа в нем было только гонору, дескать моя барышня, и лишь я имею право её трогать. Ну Тоша и не стерпел… Кто же знал, что шнырь с дворянским титулом драться горазд. Мало того что при барышне унизил, пинком с лестницы спустив, так еще и глаз подбил на прощанье.

- Малажские совсем охренели, - заключил Тоша, зло сплюнув под ноги, – по Центровой гуляют, как у себя дома, еще и наших баб… Ну ничего, в следующий раз я эту гниду подкараулю и тогда покажу кто здеся граф, а кто обыкновенный лошара.

Продолжать беседу было бессмысленно, а уж тем более спрашивать о делах. Уж слишком уязвлено быо пацанское самолюбие.

Оставив Тошу наедине с грандиозными планами отмщения, я завернул за угол, оказавшись на территории заправки. Вот где царили покой да благодать! Смена в полном составе дремала в тенечке. Ради этого они перетащили тяжелую чугунную лавочку от самых Южных Ворот, спрятали под навес и теперь наслаждались отдыхом. Кто раскинувшись во всю ширь, а кто едва втиснувшись в узкое пространство. Последним оказался Гамахен, недовольно выглядывающий из подмышки Малюты. Мучался, страдал, но места своего не покидал, здраво рассудив, что лучше сидеть в теньке, чем стоять на солнцепеке.

- Здарово, работяги, - поприветствовал я пацанов, - не устали спину гнуть? Может за пивком сбегать?

Малюта заулыбался, услыхав приятное слово. Заулыбались и остальные – все кроме длинного парня с изъеденной оспинами лицом. Кондрат считался своим, хотя и числился начальником смены. Лишка не гнул, не филонил, пользуясь особым статусом. При встрече всегда здоровался, нормально общался и вдруг…