В тени Алтополиса

В этот раз я не стал ничего придумывать, а опершись локтями о буёк, принялся наблюдать за отдыхающими. Увидел дядьку в полосатом купальнике. Он был настолько толстым, что казался похожим на тюленя, выбравшимся на берег и притомившимся на лежаке. Две девчонки в соломенных шляпках лепили замок из песка. Вдоль берега прогуливалась маман в длинном до пят платье, а впереди бежал мальчишка – сын или родственник. А может ни какая это не маман, а гувернантка с подопечным на выгуле? Вона как холодно себя ведет. Хотя с благородных станется: чем выше официальный статус, тем отстраненнее они в общении, в особенности с близкими людьми.

Ветер донес завлекательную мелодию. На идущей вдоль пляжа дорожке показался фургончик с мороженным. Его легко было распознать по яркой расцветке и картонной физиономии клоуна на крыше. Следом тянулась связка воздушных шаров с разноцветными ленточками. Девчонки тут же позабыли про замок, побросали совки с ведерками и побежали занимать очередь. Мальчишка принялся дергать за руку благородную даму. Дядька-тюлень и тот зашевелился. Эх, я бы тоже от фруктового льда не отказался, или от сливочного пломбира в стаканчике, или от ванильного, посыпанного шоколадной стружкой, а лучше политого клубничным сироп. Да чего там говорить, съел бы любое.

Я обернулся посмотреть на заросший бурьяном пляж. Увы, по нашему берегу фургончик проехать не сможет. Оставалось лишь молча завидовать и наблюдать за выстроившейся к холодному десерту очередью.

Когда вернулся, пацаны закончили партию. В шутах вновь оставили бедолагу Гамахена. Длинному как жердь парню катастрофически не везло в азартные игры, и не важно карты это были, биточек или домино. Некоторым и вовсе лучше не начинать, если только не захочется проверить на прочность голову. Тот же Малюта бил с размаха, не жалея ни собственных пальцев, ни чужого лба. Один лишь звон стоял от ударов.

Почему Малюта? Большинство считало, что прозвище верзиле досталось в насмешку, дескать такой огромный и Малюта. И только знакомые с историей полагали иначе. Проигравшихся в карты гигант казнил столь же безжалостно, как и живший в далекие времена палач Ивана Грозного. Вона как Гамахен красный лоб потирает.

Последнему с прозвищем не повезло. Будучи мелким пацаном, он однажды похвастался: «пацаны, мамка мне новые гамаши купила … гляньте, какие». Ну народ и глянул. Ладно бы кепкой козырной обзавелся или кроссовками пантовыми, в коих в город выбраться незазорно, а тут гамаши – срамота.

Уж сколько лет прошло, гамаши те давно в тряпку превратились, а прозвище осталось, да еще и такое обидное... Уж лучше Жердяем прослыть или Косым, чем этим самым Гамахеном.

Все трое работали в одной смене на заправке. По отдельности они не пользовались большим авторитетом, но вот вместе представляли серьезную силу. Тоша горазд был болтать и при желании мог присесть на уши любому. Правда умом не блистал, отчего и огребал периодически. Здесь ему на помощь приходил Малюта – грубая сила компании. В свои неполные семнадцать годков он мог поколотить любого, даже взрослого, а то и троих сразу. Завязывал узлом гвозди и гнул балки на спор. Правда недоброжелатели поговаривали, что балки в трущобах делали не из стали, а из железных опилок, и при желании любой так сможет. Поговаривали, да действиями свои слова не подкрепляли. А Малюта все гнул и гнул на радость толпе. Гнул забесплатно до тех пор, пока в компании не появился Гамахен, нескладного вида парень - худой, вечно бубнящий себе под нос. Таких обыкновенно за лохов держат, вот только Гамахен лохом не был. Да, он не отличался физической силой, как тот же Малюта, и не знал кучу народа на районе, как общительный Тоша, зато соображалка работала что надо. Это он подсказал здоровяку брать деньги за представления, и разработал систему оповещения, чтобы Тоша и дальше продолжал безнаказанно курить за складом. Уверен, история с фотокарточкой Ясмин тоже его рук дело. Сам бы Тоша в жизни до такого не додумался.

Силач, живчик и мозги – эта троица при должном старании могла горы свернуть. Всё было при ней, только размаха не хватало, не к чему было приложить своих способностей. Все хлебные места давно были заняты и чужаков к кормушке не подпускали. Конечно, можно было подрядиться в уличные банды, побегать шестерками в надежде выбиться в валеты, годика так через три, если выжить получится. Заманчивая идея для сопляков и дураков. Пацаны ни теми ни другими не были, потому и ломали голову в поисках возможных вариантов.

Когда старшаки первый раз позвали с собой купаться, я сразу сообразил, что дело неладно. Уж точно не дружескими чувствами они ко мне воспылали. Последовали аккуратные расспросы на тему: чем занимаешься и какие подвязки имеешь в мастерской на Блинчикова. Парни всерьез полагали, что я работаю в качестве наводчика, кручусь на улице отслеживая нужные автомобили.

Первой мыслью было рассказать правду. Все равно долго водить за нос не получится, да и какой в этом смысл? Потешить собственное самолюбие, мол смотрите какой я крутой, якшаюсь с деловыми людьми. А дальше что будет, когда правда всплывет наружу? Получу по башке? За Малютой не заржавеет, ему что гвозди кулаком колотить, что человеческие черепа.

Вторая мысль показалась куда более здравой – переговорить с начальником мастерской. Тем более, что расстались мы на хорошей ноте. Степан Никанорыч принял меня с радушием - выслушал, проявив неожиданный интерес к желающим подзаработать пацанам.

- Ловкие, говоришь, - произнес он задумчиво, приглаживая остатки волос на голове. – Ну ежели такие ловкие, пускай подкинут информации про одну машинку - Плимут Вояджер. Интересует не новодел какой из Южной Азии с зависающими клапанами - этого говна у нас самих в достатке, а настоящая американка, сошедшая с конвейера в Детройте. Ежели все грамотно сделают, тогда и поговорим.

- А оплата?

Старый мастер улыбнулся.

- Вишь, какой шустрый – сразу про деньги. Не боись, не обидим хлопцев. Только пускай все точно узнают: кто хозяин и когда ездит, по каким адресам паркуются, какую сигналку использует.

Довольный результатами разговора, я уже собирался бежать, но тут морщинистая ладонь легла на мое плечо.

- Стоять! А с Лукичем переговорил?

- Я…я…, - слова застряли в моем горле.

- Головка от поршня́? Ты чем думал, когда с просьбой приперся? Кто у тебя начальство?

- Лука Лукич.

- Тогда почему через его голову действуешь? Или хочешь старика под монастырь подвести?

- Нет.

- Ну раз нет, тогда с Лукичем эту тему и обсуждай. Ежели даст добро, тогда милости просим.

Бобыль возражать не стал, но при одном условии, чтобы новое увлечение не мешало основной работе. Заодно предупредил, чтобы сам не светился: не крался ночами по парковке и не бил по колесам, проверяя сигнализацию.

Во всей операции мне отводилась роль передаточного устройства. Установка связи между мастерской и пацанами с заправки. Увы, процент посредника невысок, но я не переживал по данному поводу. Работал больше за авторитет, чем за деньги, авторитет и получил.

Теперь каждый на районе знал, что Лешка Чижиков тусуется в одной компании с Малютой, а Малюта за своих горой. Это не Лука Лукич, который только и знает, что требовать, не заботясь об остальных проблемах. Место для ночлега дал, жратвой обеспечил, а дальше крутись сам. Вот я и крутился, обрастая новыми знакомствами и связями.

Пацаны, услыхав новость про Плимут, аж заулыбались. Сказали знают, где посмотреть и от щедрот великих увеличили посреднический процент. Правда, с последним вышли непонятки. Вдруг выяснилось, что Малюта не обучен арифметике. Простые числа с горем пополам складывал, а когда дело доходило до процентов, начинался затык.

- Пять, это сколько? – мучал он расспросами Гамахена. – Ты руками не маши, а объясни толком, сколько мы отстегнем Чижику со ста рублей?

- Пять.

- А с двухсот?

- А с двухсот десять.

- Да как же десять, когда процентов всего пять, – принимался шуметь Малюта. - А с трехсот мы скока Чижику отдадим – тридцать? Не-е, я на такое счастье не подписывался. Понавыдумывали про́центов всяких… Ежели пять положено, значит пять и плати, и ни копейкой больше.