Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 8 из 10



У Лиззи совсем не оставалось места, где можно было побыть собой. При матери она носила маску твердости и спокойствия, а ночью позволяла себе плакать в подушку. Она не знала, вернётся ли брат домой, жив ли он вообще, и боялась, что теперь будет пленницей в своей душной тюрьме до скончания века.

Лиззи прошла через комнату и увидела краем глаза, как мать провожает ее взглядом. Она загрузила стиральную машину и собралась вернуться на кухню, чтобы кинуть макароны в воду, но на проходе резко появилась Оливия, и Лиззи еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть от испуга. Мать это заметила и разозлилась.

– Ты ни разу не спросила сегодня, как я себя чувствую.

Это был не вопрос, а утверждение. Ее строгий тон не терпел возражений.

Лиззи смотрела испуганным взглядом, не зная, что сказать. Дорога была отрезана, и она находилась в ловушке. Просто стояла там, боясь посмотреть матери в глаза. Она не понимала, почему ей все время пытаются навязать чувство вины за то, что Ричи пропал. Она ведь ничего плохого не сделала. Но у Оливии было свое мнение на этот счет. Спустя несколько секунд Лиззи, растерявшись, тихо сказала:

– Мне надо на кухню, я забыла посолить воду.

Оливия была выше всего на несколько сантиметров, но сейчас она казалась огромной и безобразной, как большая обезьяна, сбежавшая из зоопарка и готовая атаковать.

– Ты такая же черствая, как твой отец. С такой же придурью.

Ее цель – уничтожить и растоптать препятствие перед собой, а затем перешагнуть, словно чью-то блевотину.

– Я с тобой разговариваю! Посмотри на меня!

Лиззи попыталась обойти ее, но безуспешно.

– Дрянь! Бессердечная дрянь!

– Хватит, мама, – сказала Лиззи. – Я понимаю, ты расстроена, но не разговаривай так…

– Ох, ты понимаешь! Она понимает! – Оливия развела руками, как будто вокруг них были невидимые зрители.

– Ты могла бы хоть раз подойти ко мне, обнять, сказать: «Мамочка, не плачь». Но ты такая же дуреха, как отец. Вы оба холодны как лед. Вам плевать на всех, кроме себя, – удовлетворенная, она развернулась и вышла в гостиную, а Лиззи вернулась на кухню.

Если я не выйду из дома хотя бы ненадолго, я просто свихнусь. Она невыносима.

Лиззи пообедала и, как всегда, оставила еду на столе, прикрыв полотенцем. Оливия демонстративно не ела, делая вид, что поест, только когда Ричи вернется домой. Продукты, что приносили соседи, она выкидывала не распаковывая, позже проверяя, не подобрала ли их дочь. Но Лиззи знала, что она ест, пока никто не видит, в основном по ночам, надкусывая всего по чуть-чуть и никогда не съедая полностью. Поэтому Лиззи готовила с запасом, позволяя матери играть в эту игру. В конце концов, что она могла сделать? Ей хотелось верить, что полицейские знают свое дело и найдут Ричи живым и здоровым, но надежд на это с каждым днем становилось все меньше. Она даже была согласна, чтобы его обнаружили мертвым. Тогда они смогут похоронить его и оплакать. Иначе этот ад неопределенности будет продолжаться вечно.

Каждый день в одно и то же время ей звонил Джо. В тот момент, как Лиззи брала трубку, слышался щелчок, означающий, что на проводе их трое. Они заранее договорились, что при Оливии будут говорить только общими фразами. А затем, когда мать удалялась в туалет или на кухню, Лиззи быстро набирала номер Джо и в течение нескольких секунд могла рассказать, что действительно чувствует: как ей страшно и как она страдает. Эти пара минут были настоящей отдушиной. Джо хотел помочь ей, он считал, что Лиззи необходимо расслабиться. Поэтому они спланировали, что в эту пятницу после полуночи, когда мать Лиз уснет, она выберется в окно на задний двор, пролезет сквозь дыру в заборе, через которую выбрался Ричи, и сядет к ним в заранее припаркованную машину. Целая ночь на свободе, а затем рано утром ее вернут домой. Никто ничего не заметит. Глоток свежего воздуха – это то, что ей так было нужно сейчас.

Он позвонил в 18:30, как и ожидалось, к звонку сразу же подключилась Оливия.

– Привет, – раздалось на другом конце провода.

– Привет, Джо.

– Как у тебя дела? Есть новости?

– Нет, без перемен, – отвечала Лиззи, игнорируя первую часть вопроса.

– Жаль слышать. Но ты не переживай, все обязательно будет хорошо.

– Спасибо, Джо. А как ты?

– Нормуль. Помыл вот своего мустанга. Дожди сейчас редкость, так что приходится довольно часто браться за тряпку, – он усмехнулся. Лиззи это не понравилось. Скользкая дорожка.

– Ладно, Джо, звони завтра. Я устала, а мне еще надо развесить белье. Голова болит, сегодня лягу пораньше.

– Окей, выспись хорошенько. До завтра.



Она была очень рада, что в этот раз он не усмехнулся. Связь оборвалась. Лиззи стала прислушиваться и ждать. Мать все не уходила. Тогда она пошла доставать белье из машинки, и лишь после этого мать сдвинулась с места и пошла в туалет. Лиззи воспользовалась моментом и быстро набрала Джо. Один гудок, два. Она начала нервничать. Наконец он взял трубку.

– Алооооу.

– Это я.

– Да, мой световой лучик. Как ты сегодня? – его тон был явно флиртующим.

– Готова свихнуться в любой момент. Сегодня все в силе?

– Да. В полночь я, Бен и Нэнси будем около твоего дома.

– Лучше немного позже. Мама сейчас поздно ложится. Давай в половину первого.

Она знала, что до полуночи мать тайком смотрит телевизор, поэтому никогда не выходила из комнаты, пока та еще не спала, даже если очень надо было.

– Ничего, мы подождем.

Лиззи услышала звук смыва унитаза, мать включила кран с водой.

– Мне пора. Люблю тебя. До встречи.

– До встречи, моя Лиииииз.

Она быстро повесила трубку и побежала развешивать белье. Оливия подошла к ней почти вплотную и, ничего не сказав, отправилась на диван. Лиззи предвкушала свободу и позволила себе легкую улыбку, пока никто ее не видит. Всего одну, но полную надежды.

2.

Джо Паркер набросал в машину вещей в дорогу: палатки, спальные мешки, несколько бутылок пива, зефир, керосин и прочее. В общем, «затарился по полной», как сказал бы Бен-хрен. Бен был его лучшим другом, что удивляло других ребят, так как по сравнению с уверенным Джо тот был очень зажат и несуразен. Однако они были приятелями с самого детства, «на одной волне», как говорил всем Джо, который безусловно являлся главным двигателем в их отношениях. И никто не был удивлен, когда Лиззи бросила Бена, чтобы встречаться с его другом. Бен не показывал, как сильно была задета его гордость, но теперь он встречался с Нэнси Купер, симпатичной 16-летней брюнеткой с короткими кудрями, и это более не имело значения.

Ночь обещает быть горячей, думал Джо. Погода все еще теплая, хотя уже вечереет, а если кто-то из девчонок все же замерзнет, они с удовольствием согреют их в своих спальных мешках. Все должно быть идеально. И ничто не сможет им помешать.

Он вошел в дом, на цыпочках пробираясь мимо дедовской комнаты, из которой смердело могильным запахом, чтобы позвонить Лиззи, как полагалось хорошему парню. Затем он собрался пойти к приятелю, у которого якобы должен был ночевать, но по дороге его остановил отец. Карл Паркер держал в руке бутыль пива, и при желании мог поставить ее на свое пузо, не боясь, что она упадет. Пятидневная седая щетина придавала ему угрожающий вид, а порванная майка давала понять, как давно в этом доме не было женщины. Мать Джо, будучи алкоголичкой, умерла много лет назад.

– Куда ты намылился? – спросил отец, выпячивая живот.

– К Бен-хр… Бену Джонсону. Я же тебе говорил, что останусь сегодня у него.

Отец переменился в лице, усмехнулся.

– Что ты заливаааешь! Девок, небось, идете иметь, – затем добавил: – Мой пацан весь в меня. Такой же жигало.

Глядя на его гнилые зубы, сын с трудом мог в это поверить. Он собрался выйти, но Карл преградил путь.

– Не так быстро. Зайди к деду, ему нужно сменить утку.

У Джо прошел холодок по спине.

– Пап, я заходил утром.

– Из комнаты старика смердит мочой. И проверь не обосрался ли он, – приказным тоном отрезал отец.