Ледяные

Его сочувствующее выражение лица приводит меня в состояние повышенной готовности. Я тереблю ремешок своей сумочки, наклоняясь вперед, когда он кладет телефон обратно на приборную панель.

— Что происходит? Почему мы едем в дом моих родителей, когда дедушка в хосписе? Мне нужно быть с ним прямо сейчас.

Он вздыхает, беря меня за руку. Я напрягаюсь, сердце колотится. Его большой палец потирает мои костяшки.

— Мне жаль, — тихо начинает он. — Это был Райан. Твой дедушка скончался всего десять минут назад. Райан сказал, что он держался, но потом все произошло быстро.

— Нет, — прерывисто шепчу я.

Он не мог…

Мое горло сжимается от острой боли, глаза обжигают, когда они наполняются новой волной слез опустошения. Я качаю головой, отказываясь верить, что это происходит.

Нет. Пожалуйста, нет.

Но мы были так близки. Я была почти на месте, чтобы быть с ним.

Вся моя семья получила шанс попрощаться, кроме меня.

Больно дышать. Глотать. Говорить.

Все, черт возьми, больно.

— У меня ничего не получилось, — хрипло выдыхаю я.

Истон крепче сжимает мою руку. Он съезжает на обочину дороги и включает аварийку, отпуская ее только для того, чтобы обойти машину. Открывая мою дверь, он притягивает меня к себе, в то время как мой мир разваливается на части.

— Тсс, я знаю. Мне так жаль. — В его голосе звучит такая же мука, как и у меня, он утешает меня грубыми словами, поглаживая мои волосы и сжимая меня в своих объятиях. — Все в порядке. Я рядом.

Он отстегивает меня и поднимает, чтобы прижать ближе, садясь на мое место и усаживая меня к себе на колени. Я утыкаюсь лицом в его грудь и обнимаю его со всей силой, которая у меня осталась. Я больше не контролирую свое тело, меня сотрясает дрожь, кровь шумит в ушах.

Все, что я сдерживала, прорывается наружу в ошеломляющем порыве. Я плачу так сильно, что мне трудно втянуть воздух в легкие. Несмотря на мой нервный срыв, Истон ни на одно мгновение не отпускает меня.

— Нет, — рыдаю я в полном поражении.

— Я здесь, Майя, — хрипло шепчет Истон, когда его собственные эмоции прорываются сквозь самообладание. — Прости, детка. Он знает, как сильно ты его любишь. Он знает.

Он заключает меня в свои сильные руки, бормоча что-то у моего виска, пока его толстовка промокает от моих слез. Каждая частичка меня ноет от невыносимой боли.

Жаль, что я не обняла дедушку крепче, когда видела его в последний раз. Жаль, что я не провела с ним побольше времени.

Откуда мне было знать, что в тот день, когда мы гуляли по территории, я видела его в последний раз?

Очередной мучительный всхлип пронзает меня.

Дедушка обещал мне. Он обещал увидеть, как я закончу школу. Два месяца. Он должен был продержаться для меня еще два месяца.

У него ничего не вышло, и у меня тоже.

Моего дедушки больше нет, и я не смогла поговорить с ним в последний раз. Я не знаю, сможет ли жизнь когда-нибудь снова стать прежней без него.

ГЛАВА 33

МАЙЯ

Райан и мои родители были в доме, когда мы приехали. Мама добегает ко мне первой, подхватывая меня на руки, когда у меня слабеют колени. Папа подходит к ней сзади и обнимает нас обоих, в то время как Райан подходит ко мне сбоку, чтобы потереть мне спину. Я оцепенела, но в то же время чувствую, что балансирую на грани того, чтобы снова сломаться при малейшем спусковом крючке.

— Я хотела быть быстрее, — говорю я хрипло.

— Все в порядке, — говорит папа. — Пройти через это было тяжело. Может быть, так будет лучше.

Я оглядываюсь на Истона, зрение становится расплывчатым. Согласился бы он? Мы оба потеряли наши шансы попрощаться. Он знает, что я чувствую, лучше, чем они, хотя его поражение было настолько внезапным, что он вообще не смог подготовиться.

Возможно, нет хорошего способа смириться с потерей своих близких, будь то в результате несчастного случая или болезни, или когда им просто пора уходить.

Истон кладет ладонь мне на поясницу, когда моя семья дает мне возможность дышать, и протягивает руку.

— Я сожалею о вашей потере. Мне также жаль, что мы встретились таким образом.

— Истон, верно? — Папа спрашивает.

— Да, сэр. Истон Блейк.

— Я видел некоторые твои игры. У тебя чертовски сильный удар.

У него вырывается удивленный выдох.

— Спасибо Вам.

— Перестань тешить его эго, папа. Поверь мне, ему не нужно, чтобы оно становилось еще больше, — бормочет Райан.

Странно говорить о нормальных вещах, когда свежее горе нависает над нашими головами.

— Почему бы нам не зайти внутрь, — предлагает мама.

Когда мы сидим за кухонным столом с кофе без кофеина, моя семья вспоминает последние минуты жизни дедушки. Мама гладит папу по плечу, когда его голос становится хриплым. Райан хмуро смотрит в свою кружку.

Я смотрю на своих родителей и брата, ревность просачивается в пустой колодец внутри меня. У них с дедушкой должно было быть что-то, что у меня отняли. Я прикусываю внутреннюю сторону своей щеки, чувствуя вину за то, что злюсь даже из-за того, в чем никто не виноват. Это было вне нашего контроля.

Истон сжимает мое запястье, большим пальцем рисуя рисунок. Я концентрируюсь на этом, мне нужна опора, чтобы успокоиться.

Я чувствую себя не в своей тарелке, когда мы наконец поднимаемся в мою комнату. Он укладывает меня, задевая костяшками пальцев мою щеку. Я обхватываю пальцами его предплечье.

— Спасибо тебе. Я была бы в таком беспорядке, если бы ты не отвез меня домой.

Он садится на край кровати.

— Я хотел бы остаться с тобой сегодня вечером. Если я сейчас не уйду…

— Вперед. — Мое сердце подскакивает к горлу. — Я понимаю.

Его рука разжимается и обхватывает мое лицо. Я прижимаюсь к нему носом, целую середину его ладони.

— Я горжусь тобой за то, что ты вышел в плей-офф. Ты будешь потрясающим.

— Немного поспи. Скоро увидимся.

Он задерживается, пока я не закрываю глаза. Я открываю их и вижу, что он все еще рядом со мной. Во второй раз, когда мои веки закрываются, они слишком тяжелые, чтобы открыться снова.

На следующий день Истон возвращается. Я лежу на диване, не в силах занять себя книгой, которую пытаюсь почитать, чтобы отвлечься от всего этого. Это всегда было моим любимым, но каждые несколько предложений мои мысли улетучиваются. Когда я встаю, чтобы открыть дверь, он стоит там с огромной кастрюлей в руках и спортивной сумкой, перекинутой через плечо.

Я не ожидала его увидеть. Он писал мне в течение дня и позвонил сегодня утром, когда вернулся в кампус. Я думала, он погрузится в подготовку к первой игры плей-офф, которая начнется позже на этой неделе.

— Что ты здесь делаешь? — Я выпаливаю.

Уголки его рта приподнимаются.

— Забочусь о тебе.

Он обходит меня стороной, перемещаясь по моему дому, как будто ему здесь самое место. Я следую за ним на кухню.

— Здравствуйте, миссис Доннелли. Один из моих товарищей по команде приготовил это для Вас, чтобы помочь.

Мама отрывает взгляд от бумаг, которые она разложила на столе, чтобы заняться приготовлениями к похоронам. Она снимает очки для чтения и улыбается.

— Это было очень заботливо с его стороны. Скажи ему спасибо.

— Обязательно. Фрикадельки Кэмерона — настоящий хит, когда нам нужно что-нибудь вкусненькое. — Он поворачивается ко мне. — Все парни выражают свои соболезнования. Ноа сказал, что он предлагает бесплатные объятия, когда тебе это нужно. Он заставил парней записать видео для тебя перед тренировкой этим утром.

У меня дрожат губы. Мне удается подавить волну эмоций.

— Могу я посмотреть?

Он открывает его и передает без вопросов. Сначала он проигрывает видео. Начинает Ноа, затем он разворачивает весь состав на пустом катке. Даже Мэддену есть что сказать кратко, но сочувственно. После того, как все закончилось, я открываю групповой чат с командой, которую, как я видела, он использовал. Их ответы заполняют поток сообщений в считанные мгновения.