Касание любви

— Что встал? Иди к ней, — говорит Тоха. — Или тебя через забор перекинуть нужно?

— Заткнитесь уже! Советчики хреновы!

Выхожу из — за кустов и меня прошибает мощным разрядом. Наши взгляды встречаются друг с другом. Я чувствую, как в этот момент внутри меня все сжимается, а земля начинает медленно уходить из — под ног.

— Дима? — произносит еле слышно.

А у меня все внутри шквал эмоций. Захожу на территорию и иду в сторону Эле, но перед этим получаю по морде от брата. Ударил не жалея, со словами:

— Какого хрена? Ты в своем уме? В подростковом возрасте в игры не наигрался?

— Я тоже рад тебя видеть. — Заявляю, вытирая кровь с уголка губ.

— Хватит! — выкрикивает Эля и резко встает на ноги.

Смотрю на нее и теряю дар речи. Забываю все, что хотел сказать брату. Она стоит… Эля стоит на ногах…

Как такое возможно?

Глава 53

Поверить не могу тому, что вижу. Эля стоит. Мы смотрим друг другу в глаза и не спешим что-либо говорить. Меня переполняют эмоции. Я ехал, чтобы поговорить с ней. Рассказать все, что не смог написать. Но сейчас, когда она стоит передо мной, я теряю дар речи. Все, что я хотел сказать ей, застревает где — то внутри.

Она делает шаг мне навстречу, а у меня наворачиваются слезы. В какой-то момент я даже вздрагиваю, готовясь подхватить ее на руки.

— Эля, осторожно, — говорит Пашка.

— Все в порядке, — отвечает ему. — Оставь нас ненадолго.

Я вижу, как в ее глазах блестят слезы. Эля всеми силами старается сдерживать свои эмоции. И я пойму, если она не захочет больше меня видеть. Все приму, потому что заслужил. Я совершил много ошибок, о которых до сих пор жалею. Втянул ее в свои проблемы, из-за которых она пострадала. Но я не готов потерять ее.

— Эля, послушай, — говорю ей.

— Нет, — говорит мне. — Дай мне свою руку. Я хочу, чтобы ты тоже почувствовал это.

Осторожно кладу руку на ее округлившийся живот и поглаживаю его, ощущая толчки нашего с ней малыша, которые переворачивают внутри меня. Выворачивают наизнанку душу. заставляют сердце биться чаще. Мне следовало отпускать ее. Нельзя было этого делать.

— Дим, это наш сын. Наш Михайлов младший, — говорит сквозь слезы. — Я должна была сказать тебе, что беременна, но не смогла. Боялась, что твой отец…

— Эля, забудь об этом, — говорю, вытирая большим пальцем ее слезы. — Ты все правильно сделала. Я не могу тебя в чем — то винить. Это мне нужно перед тобой извиниться. Когда ты убежала, — вспоминаю все те злополучные дни, которые разделили нас, и не могу перестать винить себя в этом. — Я был таким идиотом, Эль. Мне не следовало отпускать тебя. А теперь, когда все закончилось, нам больше никто не станет мешать.

— Нам? — удивленно спрашивает. — А есть ли мы, Дим? Я столько раз думала об этом. Без конца перечитывала твое письмо и до сих пор никак не могу понять, почему? — задает вопрос, от которого по всему телу проносится холодный пот. — Ты так много скрыл от меня, пытаясь оградить от проблем. Я понимаю это, но Юдина. Она столько раз… Боже, у тебя с ней что-то было? Скажи мне правду.

— Нет. С ней у меня ничего не было. Все, что ты слышала в универе — это правда. Диана была беременна, но не от меня, а от моего отца, — выдаю ей. — Они всеми силами пытались уверить меня в том, что этот ребенок мой. Пока после произошедшего с тобой она не призналась во всем. Об этом можешь, не беспокоится. Ее родители решили вопрос с беременностью. Принесли свои извинения и увезли отсюда свою дочь.

— Дим, я люблю тебя, — говорит, опустив взгляд на свой живот. — Но все очень сложно. Ты говоришь о том, что ее семья избавилась от ребенка. Твой отец тоже хотел это сделать с нашим ребенком. Понимаешь? Мне было страшно. Я каждый день боялась его потерять. Для меня этот малыш значит намного больше, чем ты можешь себе это представить. Мне нужно время, — шепчет, поглаживая живот. — На меня столько всего навалилось, и я только начала возвращаться к своей нормальной и привычной жизни. Пойми, дело не в тебе. Я не хочу отпускать тебя. Рядом с тобой мое сердце бьется чаще. Мне хочется зарыться в твоих объятиях, ощущать на себе прикосновение твоих теплых рук, но я не могу, Дим. Мне страшно. Три месяца я думала о том, что, как только мы встретимся, наша жизнь изменится. А теперь, когда мы встретились, когда я дождалась тебя, я боюсь, что все повторится. Мне нужно время, чтобы убедиться в том, что у нас все будет хорошо.

— Нет, Эля. Я больше не дам тебе ни секунды, — говорю твердо. — Я люблю тебя. Безумно люблю. Все эти четыре месяца без тебя были для меня кромешным адом. Сначала, когда тебя сбила машина, а после, когда меня три месяца держали вдали от тебя под охраной. Каждый день я думал о тебе. Боялся, что эти уроды найдут вас всех и что сделают с тобой. Эль, я думал, что сойду с ума от этой неизвестности. Я не знал, что с тобой. Не знал того, что здесь происходит. Я два дня искал тебя. Караулил у квартиры, в которой, как оказалось, вы не живете уже три месяца. Ты не представляешь, где я только не был. А теперь ты просишь у меня еще времени. Эля, мы стали заложниками амбиций моего отца. И, черт возьми, я не снимаю с себя ответственности за произошедшее, — говорю, глядя в ее глаза. — Но, Эль, не проси у меня о времени. Мы и так потеряли его слишком много.

Эля смотрит на меня. Она наверняка хочет воспрепятствовать этому, но не в этот раз. Пусть ненавидит, ударит, если ей станет от этого легче. Все готов принять, но я не вынесу одного — ожидания. После всего, что мы оба пережили, время — это непосильная роскошь.

— Тогда больше не отпускай меня, — говорит мне. Я вижу, как по ее лицу стекают слезы. — Держи мою крепче и не смей больше отпускать, — ударяет меня в грудь раз за разом.

Терплю. Знаю, что все это заслужил. Пусть выговаривает мне все, не держит в себе. Пусть выпускает свои колючки, как и прежде. Я буду им только рад.

— Не отпущу. Слышишь? Больше ни на шаг не отпущу! — обнимаю, вдыхая запах ее волос. — Это еще не все. — Достаю из кармана цепочку и показываю ее Эле.

— Ты все это время носил ее с собой? — удивляется, глядя на меня.

— Все, что я написал тебе в том письме — это правда. Ты должна была узнать ее лично от меня. Но так получилось, что нам не удалось поговорить. Единственное, что мне удалось сделать, это передать тебе письмо. Прости меня.

— Дим, хватит, — говорит Эля. — Я больше не хочу ничего слышать. Мне было тяжело все это время. Я встала на ноги, испугавшись за тебя. Мне было страшно и ужасно больно делать первые шаги, потому что я понимала, что рискую жизнью нашего ребенка. И если бы не Паша с Германом, не знаю, чтобы с нами было. Тебя не было рядом со мной. Ты не приходил в больницу, и я постоянно думала, что все они были правы. Я боялась, что не справлюсь. Ты не можешь себе представить, через что мне пришлось пройти. Я больше не хочу этого вспоминать. Не хочу.

— Эль, я рядом с тобой, — говорю ей. — Посмотри на меня. Ты мое все. Помнишь, что я как-то сказал тебе: «Я люблю тебя, ежик. И хочу, чтобы ты помнила, что моя жизнь принадлежит тебе» — цитирую дословно. — Так оно и есть. Моя жизнь принадлежит только тебе, а теперь еще и нашему ребенку. Не сомневайся во мне, ежик.

Наклоняюсь к ее губам и целую. Она стала частью моей жизни. И для меня важно знать, что она любит меня и готова остаться рядом. Это много стоит. А я… я готов подарить ей весь мир, если она этого захочет. Окутаю ее любовью, дам понять, насколько она важна для меня.

— Эль, — поворачиваюсь к ней. — Ты выйдешь за меня?

Вижу, как она прячет лицо руками и кивает согласием… Однажды, я уже потерял ее. А сейчас, когда она приняла мое предложение, я понял, что обрел нечто большее, чем просто любовь… Я обрел семью…

Эпилог

Эльвира

Два года спустя.

Я часто задавалась вопросом о том, что такое любовь? Иногда я думала, что это просто сон, после которого не хочется просыпаться. Порой задумывалась о том, насколько это сложное чувство. Ведь каждый описывает ее по — своему. Нам хватило лишь касания любви, чтобы понять, насколько сильно мы важны друг друга. Что нас связывает слишком много общего. Для кого-то это может показаться странным, но не для меня.