Страница 37 из 150
– Надежда Павловна, я юрист, а наша наука, как ни странно, весьма точная. Ответьте мне, как попали к вашему сыну картины и иконы, украденные у академика Муравьева?
– Меня тогда не было в Москве. Я работала в нашем Новосибирском отделении. Сын ничего не сообщил мне о случившемся.
– Странно.
– Что странно?
– Да так, мысли вслух.
– Что вас еще интересует? – резко спросила Суханова.
– Откуда взялись дома семь тысяч?
– Это мои деньги, я оставила их Вале на машину. Вы мне поверите на слово или принести сберкнижку?
– Лучше сберкнижку:
Суханова встала, вышла в другую комнату. Через несколько минут она вернулась и протянула Вадиму сберкнижку.
– Не смущайтесь, смотрите, у нас честные деньги. Могу отчитаться перед вашей наукой за каждую копейку.
Вадим раскрыл книжку и сразу увидел в графе «расход» сумму семь тысяч. И число увидел, и год.
– Пойдемте, я покажу его комнату.
Они вышли в коридор, и хозяйка открыла одну из дверей. У Валентина Суханова была прекрасная светлая комната. Солнце врывалось в нее и сверкало на кубках и медалях, навалом лежавших и стоявших в застекленном стеллаже. Мебель здесь была под стать солнцу, светло-желтая, современная, легкая на вид и удобная. На стенах летели куда-то гоночные машины неведомых Орлову марок.
– Валя добрый, умный и светлый мальчик.
– Надежда Павловна, что случилось с вашим сыном год назад?
– Я знаю только одно: у него появилась женщина.
– Кто?
– Я не знаю ни ее имени, ни фамилии.
– Вы могли бы описать ее?
– Я видела ее один раз мельком у нашего дома. Она очень красивая.
– Я прошу вас, – сказал он, – вспомните еще что-нибудь.
– Он очень изменился тогда. Стал не свой. Валя очень полюбил ее.
– Он пишет вам?
– Да. И в каждом письме просит не подавать кассации.
– Вы ездили к нему?
– Да.
– Он очень изменился?
Суханова с удивлением взглянула на Вадима:
– Мой сын не может измениться ни при каких обстоятельствах – он мужчина.
– Если вы еще что-нибудь вспомните, позвоните мне по этому телефону. – Вадим положил на стол заранее написанные номера. – Второй – домашний, можете звонить даже ночью. Я подойду.
Открывая дверь, Суханова спросила его:
– Зачем вы приходили?
– За правдой, – ответил Вадим.
Кафтанов вернулся из райисполкома в прекрасном настроении. Три квартиры для сотрудников, остро нуждающихся в жилье, пробить все же удалось. Он просил пять. Но председатель исполкома, молодой, энергичный, бывший инженер– строитель, сказал ему:
– Андрей Петрович, я ведь не свои даю. Бери пока три, а две остальные твердо обещаю в следующем году.
– Обещаешь, Сергей Иванович? – лукаво спросил Кафтанов.
– Твоим обещаю.
– Смотри.
Они расстались довольные друг другом. Да и вообще Кафтанов рассчитывал максимум на два ордера, поэтому считал, что день сегодня задался. Он снял форменный китель, повесил его на плечики.
– Андрей Петрович, – раздался в селекторе голос секретаря, – к вам полковник Чигарин из Инспекции по личному составу.
Кафтанов надел китель и подошел к столу. Нажал кнопку:
– Просите.
Полковник Чигарин, немолодой, в ладно сидящей зеленой форме, с широкой планкой наградных колодок, на которой среди боевых орденов имелась и желто-черная ленточка медали «За победу над Германией», вошел в кабинет.
– Разрешите, товарищ генерал?
– Прошу. – Кафтанов тщетно пытался вспомнить имя– отчество полковника.
– Товарищ генерал. – Чигарин сел на стул. Сел, как положено, прямо, без лишней расслабленности, всегда помня, в чей кабинет он пришел, раскрыл папку. – Вот.
– Что?
– Два заявления на начальника отдела подполковника Орлова.
– Что же в них пишут?
– Первое – от некоего гражданина Тохадзе Арчила Викторовича. Он сигнализирует нам, что подполковник Орлов пригласил их в дом, вымогал взятку, а когда они ему отказали – вызвал наряд.
– Так, – задумчиво сказал Кафтанов. – Второе?
– От жены члена Союза композиторов СССР гражданки Лесоковской Ларисы Федоровны. Она пишет, что подполковник Орлов ворвался к ним на дачу, грозил, бесчинствовал, оскорблял.
– А она не пишет, почему попал на дачу подполковник Орлов?
– Нет, причина не указана.
– Он приехал туда вместе с представителем прокуратуры и понятыми для производства обыска и изъятия краденых вещей.
– Этого в письме гражданки Лесоковской нет, – сказал сухо Чигарин.
– А я думаю, ей следовало бы с этого начать. И указать, что против ее мужа возбуждается уголовное дело за скупку заведомо краденых вещей.
– Это несколько меняет дело. Но само поведение подполковника Орлова во время обыска…
– Товарищ полковник, я знаю Орлова много лет. Он иногда бывает несдержан, но обязанности офицера милиции помнит твердо, впрочем, как и права. Вас устроит докладная записка старшего советника юстиции Малюкова о поведении Орлова на даче Лесоковского?
– Если вы считаете нужным, товарищ генерал.
– Да, я считаю. Теперь по поводу Тохадзе. Вы ознакомились с рапортом Орлова?
– Да.
– У вас есть какие-либо сомнения?
– Видите ли, товарищ генерал, случай настолько необычный, что мы просто обязаны назначить служебное расследование.
– Оставьте мне документы и идите, я сообщу вашему руководству свое решение.
Чигарин встал.
– Разрешите идти?
– Да, конечно. – Кафтанов подождал, когда за полковником закроется дверь, и набрал номер телефона. – У себя? – спросил он. – Доложите, что я просил бы принять меня по срочному делу.
Ожидая ответа, он, придерживая плечом трубку, достал сигареты, закурил.
– Иду.
Он положил трубку и вышел из кабинета.
Начальник главка, генерал-лейтенант, был старше Кафтанова года на два. Он умел потребовать, но вместе с тем был чутким и отзывчивым человеком. Он внимательно выслушал Кафтанова и сказал:
– Что касается Лесоковского, то и на меня уже пытались давить некоторые люди. Но я сказал, что ни профессия, ни популярность, ни звания не освобождают человека от ответственности перед законом. Что касается Тохадзе… – Генерал-лейтенант постучал пальцами по столу: – Вы верите Орлову, Андрей Петрович?
– Да.
– Что ж, ответ краток и точен. В нем нет полутонов. Хорошо, я позвоню начальнику Инспекции по личному составу и попрошу не назначать служебного расследования. Кстати, как дела с особняком Сухотина?
– Часть вещей найдена, один преступник задержан, двое погибли.
– Я слышал. Мне доложили, что Орлов вел себя в последнем эпизоде достойно и мужественно.
– Так точно.
– Что ж, Андрей Петрович, видимо, ваше представление на замещение Орловым должности заместителя начальника МУРа соответствует действительности.
– Я не стал бы предлагать недостойную кандидатуру, товарищ генерал.
– Знаю. Верю вам и рад, что мы работаем вместе.
– Я могу идти? – Кафтанов встал.
– Да, конечно.
Кафтанов подошел к двери.
– Кстати, Андрей Петрович, а как Тохадзе узнал адрес Орлова?
– Не знаю, Василий Павлович.
– Странный ответ для начальника МУРа. Я не задерживаю вас больше.
Кафтанов покраснел. Он прекрасно понял подтекст этой фразы. С багровым лицом он вышел в приемную под пересечение любопытных взглядов ожидающих там людей. Он бегом спустился на третий этаж и, проходя к себе, коротко бросил секретарше:
– Губина ко мне.
Меряя шагами ковер, Кафтанов думал о том, что ему нужно было идти к начальнику главка уже с адресом того, кто навел на квартиру Орлова Тохадзе. Тогда не было бы этой фразы, столь обидной для него. Полковник Губин вошел и остановился на пороге.
– Вызывали, Андрей Петрович?
– Вот документы, подробности уточните у Чигарина из инспекции, задача – найти человека, давшего Тохадзе адрес Орлова. Срок – неделя. Ясно?
– Так точно.
Губин повернулся и вышел.