Багряный декаданс

— Ты не думаешь, что я перешел черту?

— Неужели мой великолепный сын начал сомневаться в себе? — вопрос закончился горловым смешком.

— Просто скажи, что оно того стоило! — требование, которое на самом деле было просьбой.

— Нет, не скажу, потому что именно это ты сейчас и хочешь услышать. Неужели одной девчонки оказалось достаточно, чтобы выбить тебя из колеи?

— Не знаю…

— Ты был далеко за чертой. Надо сказать, идея была гениальная, жестокая — бесспорно, но гениальная. Вот только… сын, сможешь ли ты справиться с последствиями? Потому что конкретно сейчас — ты не справляешься.

— Я не справляюсь… без неё.

— Не могу поверить! Неужели ты действительно влюбился?

— А любовь ли это или просто одержимость?

— Проверь.

— Она такая хрупкая, такая слабая… а делать по-своему все равно не боится. Упрямая и бесстрашная до сумасшествия!

— Либо ты сделаешь так, чтобы она осталась с тобой навсегда, либо тебе придется её убить. Другого пути нет, сын, — итог, почти приговор.

А потом в один момент все закончилось, как дверь захлопнули, выдернув меня из комнаты, наполненной ползающими по стенам и потолку безликими монстрами.

Я распахнула веки и уткнулась взглядом в знакомый черный потолок. Рядом никого не было. И почему-то это показалось странным. Повернувшись в постели, сперва удивилась тому, что со всех сторон обложена какими-то мешочками, которые при ближайшем рассмотрении оказались узелками со сборами трав. А после ощутила тугую тянущую боль в боку.

Мозг сразу все вспомнил.

Ссора с Сатусом, глупейший, совершенный под наплывом эмоций прыжок с террасы, а после… удар о землю со вспоротым боком.

Откинув одеяло, традиционно черное и этот неизменно мрачный цвет даже немного успокоил, я увидела длинную белую ночную сорочку. Очень красивую, из блестящей ткани, приятно покрывающей тело, с отороченными кружевом краями. Глубокий вырез был украшен нежным и трогательным бантиком, а вверх по груди к шее тянулись тонкие завязки. Соединенные сзади, они прятались за волосами, распущенными по плечам и немного спутанными после сна. В высоком, почти до бедра вырезе, я увидела собственную ногу, которая поразила меня непривычной бледностью, почти такой же, как у демона, но для него это было естественное состояние, а для меня — нет. А еще испугала худоба. Я прекрасно знала свое тело и совершенно точно помнила, что мои ноги никогда не были такими истонченными.

Вцепившись в ткань, оказавшуюся на поверку плотнее, чем казалось, я задрала подол почти до талии и выгнулась в попытке рассмотреть, что там с моим животом. И увидела длинный тонкий шрам, который выглядел как очень быстро заживший глубокий порез. Шрам начинался у правой тазобедренной косточки и взлетал к ребрам, описывая некоторый неровный полукруг, ставя финальную точку под сердцем.

Пощупав шрам руками я лишь ощутила незначительную неровность кожи и тонкость не до конца сросшихся тканей в том месте, где их целостность была грубо нарушена. С виду все казалось совершенно здоровым, но вот внутри продолжало ныть, как будто что-то там, под кожей, излечилось еще не до конца.

Опустив обратно сорочку, я растерянно провела рукой по волосам и к своему удивлению услышала… бурчание желудка!

Под ложечкой засосало, так резко, будто я месяц не ела и поняла, что если немедленно, прямо сейчас не поем, то умру от голода.

Но вокруг не было не то, что еды, даже воды было не найти. И попросить некого. Абсолютно пустая безжизненная спальня, в которой шевелилась только я.

Повернувшись к террасе с мыслью, что надо как-то обозначить перед местными обитателями свое существование и комплектом идущие к нему потребности, я наткнулась на завесу.

Это была плотная пелена магии, толщиной с мою руку, которая тянулась от одной черной стены к другой, периодически вспыхивая приглушенным желто-оранжевым цветом. Потянувшись пальцами к этой преграде, я отпрыгнула, едва ее коснувшись. Тело будто пробило током.

— Ай! — зашипела я, прижимая руку к груди, кожа на костяшках покраснела и немного опухла. — Мощно, ничего не скажешь.

На террасу я теперь могла любоваться лишь издалека. Путь туда мне был закрыт. Не то, чтобы я туда очень рвалась, но все же было обидно.

Меня заперли в этой спальне, как в клетке.

Оглянувшись на безмолвную дверь, я направилась к ней, крадясь на цыпочках. Не знаю, от кого или от чего я пряталась, но было ощущение, что за мной кто-то неусыпно бдел. Приблизившись, приникла ухом к толстой и выглядящей неприступно створке, затаившись, как койот на охоте.

И услышала, где-то там, вдалеке голоса, звучание которых постепенно становилось громче и четче, а это значило, что их владельцы приближались.

Я превратилась в сплошной слух и даже сердце вроде стало биться чуть тише, позволяя мне услышать говорящих.

— Я впервые сталкиваюсь с кем-то, подобным ей. Никогда прежде не видел, чтобы кто-то мог бессознательно сопротивляться целительской магии, да еще настолько упорно! То, что она столько прожила, с такой силой внутри — это настоящее чудо. Иначе не назвать. Возможно, кто-то специально позаботился о том, чтобы она выжила. Но… Мой принц, вам следует знать, что такие, как она редко живут долго.

— Почему?

— Чем больше сила, тем короче жизнь. Они словно… выгорают, разрушают сами себя изнутри. Дети, подобные ей, погибают еще на этапе взросления. Кроме того, они почти не обучаемы. Они не ощущают пределов, ни своих, ни чужих. Они безрассудны и всячески лишены чувства меры и способности соизмерять свои возможности с уровнем опасности.

— Проще говоря…

— Проще говоря, мой принц, если вы хотите, чтобы она прожила дольше, чем ей отмерено, придется либо навеки запереть её, либо…

— Либо?

— Либо полностью лишить магии.

— Это возможно?

— Да, есть способы, но они весьма и весьма… ненадежны. И мучительны. Вырвать магию из магического ребенка — все равно, что лишить зрения или слуха. Уверены ли вы, что хотите заставить её прожить так всю оставшуюся жизнь?

— По крайней мере, она будет со мной…

— Да, но собой прежней она уже не будет.

— То есть, я либо оставлю все, как есть, и она убьет себя, либо отберу у неё магию, и она возненавидит меня за это. И что же мне выбрать?

— В любом случае, вы её супруг. Чтобы вы не выбрали, мой принц, вы в своем праве.

— Знаю, но от этого мало утешения.

— Есть еще третий вариант…, - тяжелый вздох, наполненный сожалением.

— Говори, — отрывистый, нетерпеливый приказ.

— Если вы сможете полностью взять на себя контроль за её магией, то это снизит нагрузку. На неё. Но повысит нагрузку нас вас. Сможете ли вы вынести такой груз — вопрос, скорее к вам, а не ко мне.

Когда на некоторое время остановившиеся шаги возобновились вновь, двинувшись к двери, я ошпаренной кошкой отпрыгнула назад, бегом вернулась к кровати и нырнула под одеяло в тот момент, когда створки распахнулись и в проеме возник силуэт Сатуса.

Изменения в его облике сразу бросились в глаза. Он, как и я, похудел. Лицо осунулось, подбородок, а глаза стали крупнее, словно увеличившись в размерах, хотя это было не так.

Войдя, он медленно запер за собой, и я увидела еще одну пелену магии, которая легла на дверь, вспыхнув уже знакомым оранжевым светом.

Демон решил не заморачиваться с ключами и замками, а просто запечатал единственный выход чарами. Своими чарами, с которыми мне не справиться.

Увидев, что я не сплю и все видела, он спокойно проговорил:

— Спальня оплетена защитными заклинаниями. Часть из них была наложена и прежде, но я наивно верил, что этого будет достаточно. Ты же наглядно продемонстрировала, что я ошибался.

— Защитными? — осипло отозвалась я и откашлялась, вспомнив разговор двух стражников с упоминанием поглощающих плетений. — Кто, кого и от чего защищает?

Демон не меняясь в лице направился в угол спальни, провел рукой на уровне своей груди и из пустоты проступил низкий изящный столик с кувшином воды. Рядом стоял высокий узкий бокал на тончайшей ножке из черного непрозрачного стекла. Здесь же находился поднос, накрытый начищенным до блеска металлическим клошем. Вернувшись с кувшином, демон наполнил бокал водой и протянул мне.