Багряный декаданс

— Мира, — начал демон. Его кадык дернулся, будто ему тяжело было говорить. — Ваине — это значит «чужестранка». В моей стране так называют всех, кто родился не в Аттере. И это… не очень хорошее слово.

Глава 13

— Почему? — я начала поправлять одеяло, пытаясь скрыть накатившую нервозность.

— Потому что ваине обычно становятся любовницами в домах аристократов империи. Такая судьба ждет в том числе и тех чужестранок, которых постигла участь стать нурой демона.

— А нура — это…

— Само слово означает «избирать». Но в отношении женщины его используют только в одном случае, — Кан на мгновение умолк. Мне показалось, что ему нужна была передышка. И заговорив вновь, парень будто бы преодолевал какой-то внутренний барьер. То ли ему не хотелось обсуждать эту тему, то ли ему не нравилось обсуждать её именно со мной. — Когда говорят о той, которую любят всем сердцем, которую выбирают себе в пару. Один раз — и на всю жизнь. До конца своих дней. И даже если нура умрет раньше избравшего её демона, занять это место уже никто не сможет. Наша любовь, Мира, сильна и всепоглощающа. Влюбляясь, мы любим всем сердцем, всем своим естеством. За любимую женщину демон отдаст всего себя, включая свою жизнь. Эти чувства настолько сильные, что порой затмевают разум, вытесняют все инстинкты, кроме одного — защитить своё. Желание быть с любимой, владеть ею, не только физически, но властвовать над каждой её мыслью, порой приобретает ужасающие масштабы. Очень часто такая любовь перерастает в одержимость, в желание контролировать каждый шаг, каждый вздох, каждый взгляд любимой женщины. Потому что она становится важнее тебя самого, важнее семьи, важнее всего, что есть в мире. Далеко не каждая способна выдержать такую любовь, Мира, многие ломаются. Кто-то пытается убежать, и это превращается в побег длинною в жизнь. Некоторые погибают. А смерть любимой по твоей вине — это самая ужасная пытка, самая страшная трагедия, которая может случится с демоном. Сдержанность — единственный выход. Но не у каждого демона хватает силы воли и хладнокровия подавить врожденную потребность все контролировать. Многие демоны, влюбляясь в чужестранок, забирают их в свой дом, рвут все связи возлюбленной с домом и родными, действуют скрытно, быстро и жестоко. Судьба таких женщин незавидна. Не только потому, что их лишают всяческого выбора, но и потому что демон… Мира, ваине может быть нурой, а нура может быть ваине, но ваине не может быть женой. Демон не может создать семью с чужестранкой, даже если он назвал её своей парой, своей избранницей. Это прописано в наших законах. И это пытка для обоих, потому что женщина, не имея права распоряжаться собственной судьбой, вынуждена наблюдать как тот, кто лишил её всего, строит свою жизнь с полноправной жительницей Аттеры. Мужчина же, чувствуя, как несчастна его любимая, должен посещать законную супругу, чтобы получить наследников. И если кто-то другой сможет отказаться от продолжения рода и законного брака, то правитель империи — нет, Мира. А Тай собирается стать таким правителем.

Я очень внимательно слушала Кана, будто пропуская каждое его слово через себя, но глядела при этом на принца. Почему-то именно он в этот момент настойчиво притягивал мой взгляд. И даже я сама не могла ответить себе почему мне хотелось на него смотреть. Возможно потому что я пыталась представить, какой будет его жена. Наверняка, ею станет какая-нибудь сногсшибательно красивая демонесса с такими же черными, как у него глазами и неподражаемым умением игнорировать всё, кроме собственных желаний. Такая же адская, невозможная, всепоглощающая, желанная…

А может быть, я смотрела на него потому что меня зачаровала появившаяся на лице Сатуса безмятежная улыбка, которая будто бы подсветила его лицо изнутри, сделав гораздо моложе и мягче. В этот момент он, расслабленный и теплый ото сна, меньше всего походил на себя привычно, а больше напоминал трагического героя, раздираемого внутренним конфликтом, убегающего от реальности, слишком пошлой и низменной для него, в мир чудесных грез. Хотелось бы мне узнать, что же ему снится, но какими бы не были его сновидения, в этот момент, кажется, он был почти счастлив, а вот я себя ощущала совершенно иначе. И улыбаться мне не хотелось. И чувство было, словно мне на голову вот-вот должен был опуститься топор.

— Есть во всем этом что-то безжалостное…, - пробормотала я, а потом четко и внятно произнесла: — Я не хочу быть любовницей. Пусть Сатус найдет себе кого-нибудь, кто будет сторожить его койко-место, пока законная супруга рожает ему детей. Я этого делать не стану!

— Я не думаю, что у него или у тебя есть выбор, Мира. Теперь…

— Что же мне делать? — бессильно прошептала я, закрывая лицо руками.

Пальцы демона легли поверх моих, тихо, не дыша, отведя их в сторону, не заставляя, но прося открыться для него. Подняв лицо ему навстречу я угодила в ловушку откровенного взгляда, который не был магическим, но которому придавала особенную глубину тишина и темнота. Слишком маленькая и хрупкая, слишком уязвимая и неопытная — такой я увидела себя в его глазах, потому что и он меня такой видел. Он стал моим зеркалом, отражением всей моей боли, как если бы вдруг почувствовал меня как самого себя, нащупал все те шрамы, которые нельзя было показывать и заглянул в запертый на все замки душевный сундук, к которому даже я сама старалась не подходить.

На долю секунды я увидела нас двоих, сидящих на маленькой тесной кровати и помогающих друг другу пережить эту ночь, со стороны. И ощущение отчаянного безмолвия из-за невозможности говорить о том, что кажется важным и нужным сменилось чувством исцеления. Как если бы ты запер самого себя в пустой комнате, а кто-то подобрал ключ, вошел, тихо сел рядом и остался с тобой в этой комнате. Навсегда. Ничего не требуя, и ничего не прося взамен.

Но вот Кан вдруг дерзко ухмыльнулся, поводил широкими плечами и краткий чарующий миг исчез, словно брошенный в огонь лед. Парень взял меня за руку, погладил ладонь большим пальцем и с убежденностью в голосе проговорил:

— Чтобы ни случилось — продолжай бороться. Тебе следует помнить вот что: теперь, когда Тай назвал тебя своей избранной, у него нет пути назад. И второго шанса у него тоже больше не будет. Слово произнесено. Поэтому он будет использовать все методы, как хорошие, так и плохие. И не отступит, пока ты не сдашься.

— А если я не смогу? — из скованной болью груди прорвался отчаянный всхлип. Отчаяние нахлынуло с новой силой. — Что если он окажется сильнее?

Ферай стиснул мою ладонь, крепко, будто пытаясь передать мне часть своей силы.

— Один из вас должен победить. И я сделаю все, чтобы это была ты, — с жаром пообещал мне демон.

— То есть, мы теперь в одной команде? — рассмеялась я со слезами на глазах. Одна прозрачная слезинка сорвалась с ресниц и капнула вниз, оставив мокрое пятно на рукаве демона.

— Я научу тебя управлять твоей магией. И когда ты поймешь, насколько великолепна и уникальна, когда осознаешь всю глубину своих возможностей, ты сможешь найти свой собственный путь. Тот, идя по которому будешь свободной. Потому что в этом и есть сила, Мира — в свободе. Свободе внешней и внутренней.

И меня настолько тронули его слова, сказанные с искренностью, завораживающей и потрясающей глубины сознания, что я испытала прилив вдохновения.

Подскочив, предложила:

— А давай начнем сейчас! Прямо сейчас! Немедленно!

— Что начнем? — наблюдая за мной с ласковой улыбкой, спросил Ферай.

— Обучение!

— Мира, сейчас ночь и тебе надо спать, — напомнил демон и его улыбка стала еще шире.

Но мой мозг был с ним не согласен, он искрил и выдавал одну идею за другой.

— Давай попробуем найти Феликса! — лицо демона удивленно застыло, а я бросилась объяснять: — Помнишь, когда вы всей своей шальной компанией заседали у меня в комнате, Инсар предложил, чтобы я попробовала открыть проход, думая о Феликсе. Мол, если я буду стремиться к нему, то, возможно, к нему и попаду.