Страница 147 из 153
—…а радости от них — никакой, — медленно закончил я, рассматривая поблёкший Серебряный Янтарь. — С ними что-то сделали, да?
Янтарь не просто так казался мне потерявшим всё своё сияние. Он действительно… был просто красивой стекляшкой, но не более того. Как бутылка из-под баснословно дорогого шампанского, из которой выпили всё содержимое.
— Ты сам сказал, парень, — наконец, отсмеявшись, заключил Крамер-старший. — Сам сказал, что Янтарь — это Сила. Вот её-то отсюда и выпили. Подчистую. Корпы убегали в спешке, поэтому не сразу заметили это… а как только заметили — бросили бесполезный товар и сбежали налегке.
Скорее всего, так. Я кивнул. Сбежавшие корпы не так сейчас волновали меня, как тот, кто сумел это сделать.
— Несколько тонн⁈ — поразилась Эрика. — Как можно было впитать столько…
Вмиг помрачнев, старик кивнул.
— Да, столько Силы вместит в себе не каждый. Поэтому корпы и не ждали подобного.
Я тихо закатил глаза.
Ну разумеется. Корпы, Больжедор, Вивианна с Робленом. Сражаясь с ними, я как-то совсем забыл об ещё одном враге. Возможно, самом опасном из всех. Даже более опасном, чем всемогущие корпораты, которых так нахваливал их недавний агент Джек.
И то, что он сумел провернуть это у них под самым носом, только лишний раз подтверждало его силу.
— Чтобы вместить столько силы… — продолжал вещать старик. — Для этого нужно идеально чистое магическое ядро. Человек с таким ядром встречается раз-два на поколение.
Я вздохнул.
— Да, Крамер. Мы уже поняли, о ком идёт речь.
—…разве нам не пора обедать? — заметил Александр Эрмит, бодро улыбаясь. — Знаете, что-то я сегодня проголодался. Милая, что на обед?
Снежана Зимина вздрогнула. Как вздрагивала каждый раз, как этот тип именовал её «милой».
Тогда, три месяца назад, она думала, что умрёт. Что Эрмит просто прикончит её — так же, как он прикончил этого парня, Макса Грачёва. Но…
Эрмит просто сказал «ты мне нравишься» — и оставил её при себе. Как вещь. Как игрушку.
Ему вообще нравилось играть. Изображать жизнь — так рисуют взрослый быт дети, представляя его себе по-своему. Эрмит ребёнком не был. Но всё-таки он с самого детства сидел за закрытыми дверями, не выходя на улицу. И потому жизнь себе представлял своеобразно.
Дом, обустроенный в самой глубине шахты с Серебряным Янтарём, без дверей и окон, выглядел… пластиковым. Ненастоящим. Безликая мебель, обои в цветочек, как в каком-то кино. Наверное, он в кино это и увидел — где же ещё?
А она сама была его «ненастоящей» женой. «Милой.» «Дорогой». «Что у нас сегодня на обед». Как же упоённо он играл в эту игру!
— У-уже несу! — Снежана ухватила кастрюлю с борщом и быстро потащила её к столу, натягивая на себя радостную улыбку.
«Ненастоящий» муж не любит, когда она не улыбается. Ему не нравится, если кто-то ломает его чудесную игру.
— Борщ, — он страдальчески поморщился. — Милая. Разве борщ не был позавчера?
— Д-да, но… — взгляд Снежаны заметался по сторонам. — Разве ты не любишь его? М-милый…
Эрмит нахмурился; в воздухе затрещало, запахло озоном.
Он ведь и до всех этих Янтарей был сильным как никто. Поэтому корпораты и разрешили ему остаться тут — а вернее, не разрешили, а просто сделали вид, что разрешают.
Был ли у них в реальности выбор? Вряд ли. Бизнесмены просто сохранили лицо, изобразили разрешение, по сути же Эрмит просто… делал что хотел.
Наверное, они думали, что им повезло. Он всего-то и захотел, что жить здесь «обычной» «мирной» жизнью, да взять себе в «жёны» наследницу уничтоженного клана Зиминых.
Вряд ли они и сейчас думают, что им повезло. Они ведь уже наверняка обнаружили, ЧТО они сделал со всеми этими кристаллами.
— Я люблю борщ, — слова Эрмита звучали громче, будто эхом отдаваясь от стен и раскатываясь по коридорам шахты. — Но не так часто! Неужели сложно запомнить⁈
— П-прости! — Снежана отступила на шаг назад. — Прости, я… зато на второе у нас жаркое с грибами. Новый рецепт, такого я ещё не готовила!
Воздух тут же перестал искрить.
— О! — на лице Эрмита повисла детская улыбка. — Вот это уже совсем другое дело, милая. Рад, что ты пробуешь что-то новое.
Блин, только бы он не заметил, что жаркое у неё пригорело! Всё-таки наследницу клана учили многому, но вовсе не готовке.
С другой стороны, может, оно и к лучшему? Да, конечно, Эрмит иногда сердится и буйствует, но зато здесь так тихо… спокойно… никакой политики, никакой необходимости собирать свою жизнь по кускам. Вся ответственность — готовить и обстирывать Эрмита, гладить бельё. Ну и спать с ним, конечно же.
Но он ведь её действительно любит. В каком-то смысле.
Наверное, это и называется синдромом жертвы. Снежана понимала это… но не слишком волновалась.
Тихая, мирая жизнь. Ну и что, что фальшивая? Зато без лишней драмы, боли и попыток удержать в руках больше, чем она может.
А подгоревшую часть жаркое всегда можно отдать третьему члену их странной пластмассовой семьи.
— Вот, — сообщил покрытый татуировками высокий азиат, когда она вернулась на кухню. — Зелень нарезал, как ты и просила.
— Спасибо, Кавадзаки, — кивнула Снежана.