Девочка шейха

На утро меня на полу обнаружила служанка. Она в панике уронила поднос с едой, отчего раздался звон разбитых тарелок, а фруктовый суп брызгами залил ноги. Бросилась скорее поднимать меня за локти. Подумала, что мне стало плохо. Перепугалась, запричитала:

— Девочка, вы совсем бледны! — с усилием подняла меня и помогла дойти до кровати, потому что идти было очень тяжело. Мое тело весило тонну, ноги при ходьбе подгибались. — Я позову повелителя!

— Нет, пожалуйста! Не надо его звать. Со мной всё хорошо.

Мой испуганный выкрик ее догнал уже возле двери и только там заставил остановиться.

Да, я сама звала Артура и требовала аудиенции, но не сейчас. Только не сейчас, когда мысли настолько запутанны. Я не знаю, как посмотреть на него. Посмотрю и выдам свои мысли и эмоции. Артур всегда чувствовал, когда я что-то замышляла. Легко читал мою ложь. И сейчас не удасться скрыть эмоций.

— Вас тошнит? — женщина заботливо прислонила ладонь к моему холодному лбу и осторожно спросила о том, о чем спрашивала чуть ли не каждый день. Она знала, насколько меня раздражали подобные намеки. Но сегодня злости не было, никаких эмоций. Все потрачены на создание картины.

Мне удалось равнодушно пробормотать в подушку:

— Не тошнит, — после ответа легла на подушку и прикрыла веки, тяжелые, раздраженные дневным светом. Служанка, воодушевленная спокойным ответом, а не привычным раздражением в моем голосе, сегодня решила углубиться в эту скользкую тему.

— У вас почти два месяца задержки. Тошноты может не быть, живот еще не скоро появится. Зато у вас появилась слабость и апатия. По моему мнению вы понесли от нашего принца! — с каждым глупым предположением голос старушки все больше веселел, а меня наоборот вводил в еще более задумчивое, равнодушное к миру состояние. Я находилась, как в некоей замкнутой комнате без дверей и окон. Полностью замурованная мыслями после предложения Ярина и не могла оттуда выбраться.

— Не несите чушь, я вам рассказывала о своем плохом женском здоровье и постоянных задержках. Однажды — год не было менструации. После осады нашей земли была в настолько жалком состоянии, что под кожей уродливо выпирали все кости и вены, поэтому сомневаюсь, что в моем организме способна зародиться жизнь.

— Служанка, пользуясь моей слабостью еще сильнее надавила:

— Есть одно проверенное снадобье. Если вдруг после него вас вырвет, мы будем точно уверены в выработке в вашем организме особых веществ для ребеночка.

— Ни за что! — грубо отказала. Из последних сил пыталась говорить с ней спокойно и не обращать внимания на то, как колотит от нервов и как хочется остаться теперь в одиночестве. До этого момента всеми силами отчаянно желала встретиться с Артуром (дожила!), а теперь мечтала опять оказаться в своей золотой клетке в одиночестве. — Оставьте меня.

— Но повелитель желает узнать о вашем положении? Всем будет лучше, если у вас будет малыш от повелителя. Думаю, принц обрадуется. Вы же знаете, как тяжело с детьми в их роду? Настоящее проклятие красных песков.

Принц будет рад? Усмехнулась в подушку, но так чтобы служанка не заметила неожиданного проявления эмоций.

Она присела на кровать и подбадривающе погладила мою руку, а я мысленно ей ответила:

«Вы даже не представляете, как Артур будет «рад», если вдруг я понесла. Он уверен, что я спала и с ним, и с Рафаэлем.»

— Пусть сам пьет свою гадость. Пожалуйста, не обижайтесь, но оставьте меня одну. Я вижу вы всегда на его стороне, а мне сейчас не хочется думать о нем. Не тревожьте меня сегодня. И ужинать не буду, не смейте приносить.

Женщина — прозорливая. Видно всегда понимала отчего у меня плохое настроение и осознавала, как тяжело мне сидеть взаперти. Будучи в прошлом наложницей Артура я имела право выходить из гарема: прогулки по дворцу, по саду, на водопад, разрешались далекие походы на рынок. Разумеется всё под присмотром охранников, но сейчас даже те привелегии отобрали. Моя свобода распространялась только на помещение из четырех стен. Это не жизнь, а ничтожное существование для непослушного зверька. Да, лучше бы посадил в казематы с Рафаэлем и дал умереть от голода или холода!

Женщина снова успокаивающе погладила мою руку и попыталась убедить:

— Мне не дано знать мыслей повелителя, но я уверенна, что у всех его действий — есть свои причины. И он не просто так вас держит взаперти.

— Уйдите! — грубо прервала аргументы в защиту Артура. Только восхвалений и слепого обожания Артуром сейчас не хватало.

Женщина последний раз погладила мою руку, устало вздохнула над упертостью молодых людей, после чего я, наверное, должна была устыдиться своего поведения и отменить приказы, которые она вынуждена выполнять, но я не стала идти напопятную. Вместо этого с удовлетворением внимательно проводила удаляющую спину служанки, услышала как привычно скрипнул ключ в двери и начала думать.

Как и просила в этот день мой покой больше не нарушали. Была представлена сама себе и принятию решения. Глядя в красную, обитую бархатом стену я думала и думала. Думала и думала, взвешивала — готова ли рискнуть всем ради свободы? Этот оазис никогда не станет моим домом.

Может я в некоей степени была виновата, потому что вовремя не смогла простить жителям этой земли и Артуру того, что из-за них уничтожили мою землю? Или Артур виноват, что насильно приволок и заставил быть наложницей? Но сейчас причины уже не столь важны. Ни я, ни его народ никогда не признаем друг друга, только не теперь — после трагичных событий.

Мне здесь не место. И уж точно не место рядом с повелителем этих земель. Я рабыня, любопытный, юркий зверек, а он — первый человек на земле. Суд и опора для этих земель. Мы слишком разные и наши цели разные.

* * *

На следующий день с самого утра мое уединение нарушило появление тетушки с четырьмя юными девушками-слугами. Своим появление женщины наполнили комнату легким хаосом и щебетом. Растормошили меня за плечо, вынудив с трудом подняться с кровати. После очередных ночных дум я проснулась словно под хмелем, с тяжелой, гудящей головой и слабостью.

— Доброе утро, Роза, сегодня мы не дадим вам скучать до самой ночи, пожалуйста, не противьтесь. Для начала завтрак и немного вина для хорошего настроения, — перед кроватью остановилась молоденькая неизвестная служанка, держа поднос с тарелкой еды и кувшином вина.

Напиться? Хорошая мысль отключить разрывающие изнутри эмоции и сомнения. Заглушить совесть и страх.

Противиться заботливым женщинам не стала, ибо жизнь скоротечна и одна судьба знает все камни, которые поколотят мое тело в будущем. Последние спокойные дни можно было поддаться уговорам добрых женщин и отвлечься. Возможно больше не удасться спокойно заснуть на мягкой кровати, покушать изысканные деликатесы, а каждый день придется пугаться уродливых теней и оглядываться по сторонам, страшась возмездия с небес.

После завтрака и терпкого вина мы отправились в бассейн, где я долго обнаженная плавала, рассекая воду плавными гребками. Наслаждалась свежестью и легкостью тела. Честно говоря, опасалась увидеть в гареме Тиль, но кроме служанок и меня никого не оказалось.

Неужели Тиль в такое время развлекает повелителя? Я думала днем принц занят делами, женщин приглашает исключительно вечером перед сном? Но это было раньше, а кто знает его увлечения на данном этапе жизни? Как себя вести с Трин? Как изображать, что мы, как и прежде, хорошие знакомые, учитывая ее странную червоточину. С недавних пор принцесса, продавшая душу Зверю красных песков, мне стала неприятна. В ней отталкивала — чрезмерная доброта. Подобных, безгрешных людей не бывает, ведь влюбленная в Артура, она весь поход была со мной мила и даже иногда отвлекала обозленного на меня принца на себя. Не бывает таких хороших людей или я настолько прогнившая, что не верю в людское добро?

После плавания меня положили на высокий каменный стол в длину с человеческий рост. На нем долго мыли и массировали пять пар рук, намазанных ароматными маслами. Я не сопротивлялась, успела привыкнуть к массажу. Если поначалу не привычно и помню когда-то массаж заставлял краснеть, а потом бледнеть, то теперь уже никакого стеснения.