Каратели

Мужчина за стойкой в синей рабочей униформе -- думаю врач, и, вероятнее всего, мною был отвлечен от важного занятия.

Барабанным стуком по столу, я как бы отбивала последние минутки его жизни. Скорее всего подобная ассоциация пришла к мужчине, потому что, наклонившись к монитору компьютера, врач начал выполнять требования.

- Или Илья Смирнов. Гектор или Илья Смирнов…смотрите…смотрите не отвлекайтесь. А еще… когда его принимали, он, наверное, сильно ругался и громко матерился на всю больницу. Его невозможно забыть.

- Нет. Такого нет!

- Точно?

- Точно.

Оххх, сколько я обежала крупных центров – четыре штуки прежде чем начала, отогнав беспокойство, немного соображать. Гектора скорее всего увезли поближе к границе с Питером. А я глупая начала с больниц в другом конце округа, где квартира Артема. А потом до меня снизошло – я догадалась остановиться в парке возле лавочки и просто обзвонить больницы, а не бегать от одной к другой.

Примерно половину пятого ночи я нашла Смирнова Илью. Поначалу работники не желали пускать, но после демонстрации силы, любезно открыли двери больницы, закрытые на ночь для посетителей.

От волнения потрясывало, но едва заверили о здоровье пациента, я угомонилась. Поднималась теперь по ступеням более медленно, слушала свои шаги и громкое биение сердца. Не спеша, словно вечность для нас с Гектором. Но, к сожалению, этой вечности не было и не будет.

В дверь для приличия постучалась, но пациент не ответил, поэтому зашла без разрешения. Возможно Гектор спал, но мне было необходимо увидеться с ним и немного поговорить.

Маленькая палата. Желтые тяжелые шторы закрывали окно, перед которым располагалась одноместная кровать. Пациент лежал, освещаемый сиянием от планшета.

Когда я тихо вошла в помещение, как по взмаху руки Клейменного, черный агрегат медленно отклонился, а Гектор, держа свой вес на локтях, приподнял туловище. Вроде по мимике не изменился, но кажется удивлен. Отложил планшет, присел поудобнее.

Я плотно прикрыла дверь, которая противно доскрипела на моих шатких нервах. Оттягивала момент, решала, как заговорить и что сказать. Дальше тянуть некуда.

- Я пришла попрощаться.

***

POV Илья

- Ну что ж, прощайся, - ухмыльнулся. Подушку положил повыше к изголовью кровати, устроился поудобнее, чтобы сидеть, а не лежать. Я не при смерти, обычная рана, Твардовский благородно не всадил нож в сердце.

Туловище перевязано бинтами, зашито, скоро буду, как новенький, пообещали врачи. Диана тихо прошла к кровати, и протянула руку, сжатую в кулак с цепью. Отдавала обратно.

Капюшон скинула, но осталась в шапке. Облик черный, одни белые волосы торчали, да кожа бледная, как у трупа, почти синюшная. Думаю, от переживаний она скоро станет совсем прозрачная. Морально уже измучилась, лицо осунувшееся.

- Я проиграл, - озвучил очевидный факт и не взял цепь обратно.

- Возьми, - настояла Диана, держа покачивающуюся цепь, которая едва не касалась моего живота.

Справившись с ноющей болью, возникшей при смене положения тела, развернул корпус, а ноги свесил с кровати, стопами касаясь прохладного пола. Обнял Диану за бедра, заставив подойти поближе. Взял цепь из тонких, ледяных пальцев:

- Дарю. Пусть будет тебе своеобразным напоминанием обо мне…Но, если не хочешь, чтобы я всегда мозолил глаза, то оставь цепь дома и иногда вспоминай.

Один карабин зацепил за девичьи штаны примерно сбоку на бедре, а второй стороной спереди. Получилась дуга, блестящая на фоне черных штанов.

Диана вскинула вопросительно руки с намеком: «ну, как?» Указательным пальцем я изобразил кружок в воздухе. Диана послушно покружилась на месте, а цепь вслед за ней описала дугу. Обе красиво засверкали.

- Как? – спросила тихим, без эмоций голосом, а глаза красные, блестящие от слез в полутьме палаты. Один свет от ярко-оранжевой лампы на тумбе освещал больничную кровать и нас.

- Улыбнись, - приказал. Диана послушно изобразила улыбку. – Искренне!

Она долго боролась с собой и с эмоциями. Смешная моська, если бы не настолько печальная (уголки губ, то падали вниз, то поднимались, разрезы на щеках от улыбки то появлялись, то пропадали, подбородок дрожал). После внутренней борьбы она нашла силы искренне улыбнуться, больше не менялась мимика лица, застыла в одной маске, но глаза…глаза…от их побитого вида возникло желание самому зарыдать. Заплакала, глупая, подобно маленькой девочке, у которой последнее отбирают. И у меня схожее ощущение – единственного ценного лишался. Всё остальное в мире -- дерьмо, кроме нее.

 Слезы хлынули по ее щекам одна за одной. Капают и капают без остановки. И хочется подставить ладони и не дать им бесполезно падать на пол и одежду.

- Глупая, только не рыдай!

Потянул Диану за запястье, заставляя присесть к себе на колени, и сжал свой трофей сильно-сильно. Будто не было преград между нами. Вдохнул женский особенный запах. Всегда помнил его сладость.  Ее дыхание, волосы, бледная кожа – всё имеет свой особенный, неповторимый аромат, которые вместе служат личным афродизиаком.

Диана обхватила за шею и прижала к груди мою голову и, наверное, плакала, потому что шмыгала носом, как маленькая девочка.

- Хватит, рыдать, - прошептал сдавленно ей в грудь, прикрыв веки, и, наблюдая темноту перед глазами. – Еще немного и заплачу я, и тогда мой имидж окончательно развалится. Это будет слишком для моего эго…

Она заплакала и засмеялась, будто не знала, какую эмоцию выбрать при общении со мной. Как и всегда, впрочем, я приносил ей радость и слезы. И непонятно, чего больше.

- У нас остался один час, - подвела Диана итог. А словами, как раскаленной кочергой, заклеймила.  И каждую минуту становилось больнее от клейма на сердце. Кровоточила, тварь, и напоминала: «прошла ваша минута, еще, еще…еще».

Можно вспоминать и сожалеть о содеянном, но я предпочел последний совместный час провести НЕ в сожалениях и в слезах. Хотел запомнить приятный момент, поэтому лежали повернутые лицом, смотрели друг на друга, как в первый раз. Запоминали каждую черту лица, каждый шрам трогали по очереди, то она, то я. На ощупь исследовали ресницы, веки, губы, родинки. Иногда целовались, но молчали. Разговоры излишни.

В те минуты была мечта, чтобы Диана заснула в течение часа, а я бы не стал будить и тогда бы она не ушла. Но нет. Всё хорошее очень быстро закончилось, Диана поцеловала на прощание, опять с красными зареванными глазами.

После ее ухода я продолжал лежать, безразлично глядя на дверь, которая отсекла меня от нее. 

Глава 40

POV Диана

Главное - не оглядываться назад, спрятать нос в куртке, склонить голову к асфальту, лишь бы не увидели бесполезных слез. Андрею на прощание махнула рукой, а он в ответ улыбнулся, как старому другу и коротко бросил теплое слово: «Удачи». Да, пожалуй, она пригодится в новой жизни.

И направилась сквозь тоннель, в котором буйные ветра сменяли погоду в округах, а потом через вторую границу со служащими Питера. Температура воздуха значительно выше, чем в Приаме, солнце немного подогревало разгоряченную толпу Клейменных. Многие из нас сняли верхнюю одежду.

Я предпочла скрыть тело одеждой, так было комфортнее.

После часа путешествий по теплым улочкам вскоре добрались до пятиэтажного здания из желтого камня, крыша представляла собой стеклянный прозрачный купол (там располагался конференц-зал для переговоров, вид на звезды ночью должен быть потрясающий). 

При входе в здание Каратели из охранной будки допросили, выслушали и препроводили в кабинет отца.

Около двух часов вождь решал дела Клеймённых, меня принял последней.

Не было сильных, крепких объятий, даже банального поцелуя в щечку или пустых фраз-вопросов: «Давно не виделись. Как ты? Жива-здорова?»

Вместо этого дождался пока закроется дверь за последним Клеймённым, Карателей-охрану проводил прочь, открыл окно, чтобы свежий воздух проветрил помещение, в котором недавно побывало много народу. Передвигался отец не спеша, словно бесконечное время для нас. Теперь действительно много времени, я попала к нему в клетку, добровольно вошла и пищать больше не имела права. Он дарит мне охрану и спокойствие, я взамен – продолжаю быть подопытным зверьком.