Каратели

- Диана! – позвал Андрей из коридора, заметив, что направляюсь к лестнице на второй этаж. – Диана, не ходи!!!

Мне надо туда. Там была цель – последнее, что связывало с этим миром. Жажда мести, то, ради чего еще шла вперед.

Я начала вялый подъем по лестнице, когда кто-то напрыгнул сзади, обхватил с двух сторон и повалил вместе с собой на пол.

А на ухо женский шепот пытался что-то сказать, донести мысль, но я первое время не слышала. С трудом через рассудок, убитый жаждой мщения, дошла фраза:

- Если выбирать из более трехсот видов моей смерти сегодня, пожалуй, выбираю эту.

Гадалка за спиной аккуратно обнимала, сдерживая мои руки своими, отчего ее кожа загорелась. Тем не менее женщина продолжала крепко держать, боясь, что я встану и продолжу путь. Видно в жестах, в ее напряженных пальцах, как Клеймённой больно терпеть живое, добровольное сожжение:

- Успокойся, - шепчет она и охлаждает дыханием кожу. – Ты же всех Клеймённых убьешь из нижних палат. Твоя тетя где-то на этом этаже, ты же не хочешь ее убить? Этого достаточно. Можешь успокоиться.

Ее голос начал странно хрипеть, будто тяжело говорить. А кожа рук изуродовалась, сжалась гармошкой.

- Можешь меня ненавидеть, но это я отвлекла Андрея и не дала вмешаться. Это нужно было. Темный дом полностью сгорит, а Клеймённые освободятся. А тебя будут бояться... Этого достаточно для дальнейшего более или менее нормального сосуществования двух рас.

Больше Рада не разговаривала, ее обхват на моем теле ослаб, что означало одно -- умерла.

Нет у меня жалости к женщине, которая использовала меня для своих целей. Ей нужно было, чтобы Игорь меня изнасиловал и потому никаких мук совести я сейчас не испытывала. Лишь черная-черная злоба, ненависть на весь мир поглотила меня.

Но всего одно слово -"Тетя" оживило, проделав луч яркого света в черноте внутри меня. Дало маленькое тепло. Тогда же огонь отступил.

Я больше не горела. Откуда-то взялись силы на то, чтобы подняться, оставить обугленное тело Рады и побежать по коридору. В предсказании Рады было еще число. То ли пять, то ли двадцать пять. Вероятнее всего номер камеры. А огонь все сильнее распространялся и сжигал бетон, Каратели больше не пытались справиться со стихией огнетушителем. Работники раскрыли входную дверь и прыгали сквозь ревущее пламя. Хорошо, что Карателям огонь не причинял вреда, а вот Клеймённым в тюрьме...? Он же мог их сжечь.

Впереди по яркому коридору услышала Андрея, мне показалось, что и Гектора, но не пошла на зов и на просьбы отозваться.

Тетю нашла на первом этаже в камере под номером пять, которая была закрыта всего лишь на засов с внешней стороны. Обняла Катю, а та в ответ тоже крепко-крепко и что-то спрашивала, улыбалась сквозь слезы. Я не видела прежде тетю плачущей. 

Тетя забеспокоилась о Клеймённых в нижних палатах, куда огонь еще проникнуть не успел. А мне было все равно, да, позорно все равно, что произойдет с остальными. Умение чувствовать и сострадать сегодня умерло. Я ничего больше не чувствовала, кроме желания оказаться на воле. Скинуть наручники, в которые заковали в округе.

Сквозь пламя увидела мельтешащее тело Гектора, но намеренно отошла в бок, сливаясь со стеной. Слышала его постоянный зов, но не шла на него. Запретила себе выходить, пока Каратель не нырнул еще глубже внутрь темницы. 

Через несколько минут мы освободили Клеймённых, раскрыв камеры.

Едва не оказались затоптанными потоком узников, но в конце концов выбрались из Темного Дома.

Вот такими мы, держась за перила от усталости, спустились с лестницы-крыльца, из горящего главного здания Карателей. Только недавно целое здание, а теперь огонь изнутри перекинулся на внешние стены тюрьмы.

Прочь от перепуганных Карателей, снующих по парковке, будто потерянные дети. От одежды исходил запах гари и крови – жесткий смрад витал вокруг. Прохожие инстинктивно шарахались, угадывая в незадачливых путниках – побитых Клеймённых. Потом мы с тетей направились вдоль обочины к дому Артема.

Всегда идеальная Катя осунулась под грузом бед, идеальная осанка испортилась, руки морщинистые и лицо бледное, как у старухи. Всегда идеальная, а сегодня в противовес неряшливая, с ожогами на шее и запястьях.

А я передвигалась медленно (шаг-передышка, шаг-передышка) по растаявшему снегу холодными кроссовками. Мерзкий дождь-снег стегал по лицу и смывал следы борьбы с лица и рук. Умывал, прогонял печаль и тоску, и аморфное состояние.

Покрытая не только снаружи копотью и кровью, но и внутри грязная от отвращения к себе и всему живому. Со стеклянными мёртвыми глазами я смотрела вперед. Изнасилованная и с разодранной на ошметки душой, без возможности залатать грязные раны.

Глава 38

POV Диана

Все старания отца окупились благодаря родной дочери, превращенной в урода. Его милый эксперимент сжег многовековую тюрьму, служащую могилой для Клеймённых. Отец может собой гордиться -- меня сломал, зато мир прогнул под себя. Хоть в душе уже давно нет к нему никаких чувств, я хочу попасть к папе лишь с одной целью -- спрятаться от всего мира. По крайней мере, плод своего эксперимента на своей территории он в обиду не даст.

 Направляясь к Артему, каждую секунду с Катей ждали, что вот-вот остановят, вновь посадят, закуют в наручники. Но мимо проезжали пожарные машины и патрульные автомобили Карателей и нас не трогали, обходили стороной.

Наконец, прибыв к знакомой квартире, я встала на красный коврик перед дверью, нажала на кнопку звонка. От бессилия весом навалилась на стену, тем самым пытаясь сохранить баланс тела. Долго-долго звонила. Это последнее место, куда могли прийти, больше выжить негде.

Когда дверь открылась, я облегченно выдохнула и позволила себе расслабиться, поддаться боли и рухнуть в объятия Артема. В последний момент друг подставил руки и словил прежде, чем ударилась лбом о пол.

Артем поднял на руки и потащил в комнату. Повсюду слышался шепот Клеймённых, в том числе Эли и Алины. Подруги, как я предполагала, прятались здесь. Артем хотел положить на кровать, но я замычала отрицательно и указала пальцем в ванную, чтобы туда отнес. Послушно отнес, положил грязную и сонную, полуживую в ванную. 

- Вещи дай: штаны, да кофту с длинным рукавом. И аптечка где?

Артем в шкафчике покопался и достался «кошелек» с медицинскими препаратами, вложил мне в руки и выбежал за дверь. А я в это время пыталась раздеться, потянула кофту через голову, тогда же вернулся друг. Озадаченно рассмотрел мое тело: розовые волдыри, отеки на шее, на открытой груди, как последствия ласк с другим мужчиной, не с Единственным. И, видимо, сделал выводы.

Замер с протянутой кофтой, но не донес до ванной. Ткань выпала из дрогнувших пальцев. Поспешно поднял вещь и насильно отвернулся, не глядя, как раздеваюсь и скидываю грязную одежду. Клянусь, ощущение, что глаза Артема стали стеклянными. Неужели настолько жалко выглядела, что видом обнаженного тела вызывала лишь слезы? Глядя в стену, Артем тихо предложил выход из ситуации -- способ, как освободить от запечатывания:

- Хочешь убью Гектора, не знаю каким образом, но постараюсь? - до плеча дотронулась мужская ладонь, а я вздрогнула. Мысленно сожглась и выгорела от омерзения. Повела обнаженным плечом, прогоняя прочь руку. От одного прикосновения тело покрылось ознобом и захотелось сжаться в пылинку и раствориться в воздухе, лишь бы больше не дотрагивались.

- Я уже ничего не хочу…- слезы вновь подступили, душили, сжимали горло. – Я хочу к отцу, вылечиться. Дай спокойно помыться, пожалуйста. Выйди.

Артем внял мольбам, оставил одну в ванной для успокоения, передышки и возможности привести тело в порядок. Смыть грязь, кровь и еще не знаю, что могло (не приведи святая земля!!!) остаться во мне или на мне от Игоря.

От прожитых кошмаров и адреналина руки дрожали. Глубокие раны и царапины от теплой воды защипали, а между ног болело и жгло. Но все равно я не спешила выходить из воды, сил не хватало подняться, да и честно омерзительно смотреть на голое тело.