Страница 9 из 13
– Вы как будто внизу договорились встретиться, – встав и поприветствовав каждого, сказал я.
– Да нет, просто так получилось, что одновременно все подошли, – ответил Нильс. Он был самым старшим среди нас. И самым низкорослым, даже ниже девчонок. Несмотря на явно скандинавское имя, выглядел он совсем не как мой другой скандинавский приятель Свен. Нильс – брюнет с волосами-завитушками и карими глазами. Достаточно широк в плечах, но не так, чтобы быть похожим на квадрат. Он очень хороший парень, всегда готов помочь любому, кто об этом попросит. Говорил Нильс мягким баритоном, а вот смеялся, как дельфин, порой похрюкивая и задыхаясь от особенно удачной шутки.
– Привет, мой хороший, – обняла меня Йоханна. – Давно не виделись. Как ты?
– Все хорошо, спасибо, – ответил я, выпуская ее из своих объятий. Это правда, мы не виделись уже достаточно давно. Она уезжала на два месяца в Марбург к родителям, папа у нее уже достаточно долго борется с раком желудка. У него был очередной курс химии и она как любящая дочь была с ним рядом и помогала маме ухаживать за ним, когда его выписали из больницы. – Как ты? Как папа с мамой?
– Уже все хорошо. Папе в этот раз было особенно тяжело, но он справился. Они с мамой уехали в Антверпен к тете, маминой сестре. Скорее всего обратно уже не захотят.
В немного усталых голубых глазах Йоханны я увидел смирение. Готов дать на отсечение что-нибудь не слишком важное, что такой же настрой и у ее родителей. Ее светлые волосы доставали худых плеч, над бровями – обрезанная челка. Острый нос, впалые щеки, мамины золотые серьги с красным камнем. Подарок, почти уверен. Бедная девочка, натерпелась за эту поездку, изнервничалась.
– Привет, бро, – протянул пятерню Флориан. Мы торжественно, с оглушительным хлопком, пожали ладони друг друга. Наш барабанщик был высок и худ. Смотреть, как он крутит палочки в длинных тонких пальцах всегда было отдельным удовольствием. А еще он был русоволос, зеленоглаз и страшно любопытен. Такие вот интересные люди меня окружают, да. – Репетиция послезавтра, помнишь?
– Конечно, – улыбнулся я. – Если один наш общий знакомый меня не обманет, у меня даже будет комплект новых струн.
– Да ты что… – на глубоком выдохе тихо выдал он, в глазах загорелась зависть. – Вот это круть! Тогда вообще раскачаем!
– Раскачаем, – заверил я коллегу по ритм-секции.
И так с каждым. Вопрос о состоянии дел – новости – ответы – встречные вопросы – опять новости – снова ответы. Стандартная схема. Вроде как у людей это называется коммуникацией. Ребята расселись, кто куда. Уже стоял приличный галдеж, чайник пахал в три смены, а многоопытная в дружеских посиделках пышная блондинистая Оливия раскладывала по тарелкам принесенные с собой сэндвичи с колбасой салями и сыром Гауда. Ровный гул дружеской беседы изредка взрывался хохотом. Леони случайно разбила блюдце. Юлия воскликнула «На счастье!», а Оливия из недр принесенной с собой сумки внезапно достала литровую бутылку желтой текилы. «О-о-о…», восторженно выдохнула компания и хозяйке пришлось топать куда-то вглубь жилища за подходящей посудой. Пить отказался только бородатый толстяк Ян, потому что ему завтра на работу с обеда. Могли не выпустить на маршрут с перегаром. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, контроль за общественным транспортом был все еще очень строг.
Я по большей части молчал, изредка вступая в диалог с кем-нибудь по очереди. Больше люблю наблюдать за людьми. И совсем скоро начнется мое самое любимое – пьяные разговоры.
– Мне вчера звонил Рональд из моей прошлой группы, – рассказывал покрасневший Флориан, – зовет с ними поиграть в пятницу. Я отказался.
– Почему? – спросил Оливер.
– Потому что играть с прежней группой, это все равно что секс с бывшей!
Все засмеялись, кроме Нильса, который сфокусировал уже помутневший взгляд на гордом барабанщике и изрек:
– Друг мой, с высоты собственного опыта могу тебе сказать, что секс с бывшей может стать лучшим в твоей жизни!
– О-о-о, – протянула компания.
– А я тут вот о чем подумал, – начал Никлас, – вот все мы смотрели кино про искусственный интеллект. Кто знает, почему всегда он восстает против человечества? Это же крайне не логично!
– Чтобы было интереснее, что не понятно? – ответила Фрида.
– А вот мне бы, к примеру, было бы интересней посмотреть про создание такого интеллекта и как он потом вывел человеков из какого-нибудь кризиса, – не унимался Никлас. У него была одна примечательная особенность – когда он выпивал до определенного состояния, его глаза страшно краснели и разъезжались в стороны. Вот мне сейчас и казалось, что, отвечая Фриде, он правым глазом смотрит на меня.
– Да вообще было бы здорово, если бы снимали больше позитивного, смешного или просто доброго. Чернухи и так везде хватает – вон в окно выгляни! – поделилась своими мыслями о кинематографе Оливия. Мне становилось скучно. Но тут я вспомнил, как Юрген пару недель назад предложил посмотреть какой-то очень древний фильм, отечественный, название не вспомню. Там речь была о двух неизлечимо больных людях, которые на фоне своего страшного диагноза пустились во все тяжкие. И один из главных героев все время повторял, что перед смертью надо обязательно съездить на море, мол, на небесах только и говорят, что о нем. Забавный фильм. Старенький такой. Хотя-а-а…
– А поехали на море? – неожиданно сам для себя предложил я. Все тут же затихли, галдеж прекратился в одну секунду, как будто я сказал что-то страшное.
– Не поняла… – протянула Юлия. – Когда? Сейчас?
– И чего это вдруг вообще? – задалась вопросом Леони.
– Да просто, – ответил я и ввернул по случаю фразу из того фильма, – на небесах только и говорят, что о море.
– Прикольно, – задумалась Юлия. – Сам придумал?
– Нет, это из старого фильма.
– А что, почему бы и нет? – подхватил Оливер.
– Мне на работу завтра… – напомнил единственный трезвый Ян.
Полемика разгоралась. Деятельные Юлия и Оливия сразу начали составлять списки нужного в дорогу. Ян надулся. Нильс, Фрида, Йоханна и Флориан обещали подумать над этим завтра. Никлас и Леони просили мне больше не наливать. В итоге договорились связаться завтра.
Я ушел от Юлии в начале первого ночи. Наша пьяная компания немного пошумела громкой музыкой. А еще мы всей толпой несколько раз выходили курить на просторный хозяйский балкон и там тоже не вели себя тихо и благообразно. Разбредались постепенно, сначала Ян, потом Леони с Оливией. Когда уходил я, на кухне с Юлией оставались еще пара человек.
Открыв дверь квартиры и войдя внутрь, я не стал нигде включать свет – слишком устал от него. Разделся во мраке и лег в кровать, забыв задернуть шторы. Это плохо – утром солнце будет бить в глаза. Если солнце вообще будет, конечно. Но вставать уже лень. Но солнце будет бить. Черт… Немного поборовшись с собой, я все-таки встал и задернул эти проклятые шторы. А еще я замерз и мне понадобилось время, чтобы согреться под одеялом.
Наверное, я слишком устал. Сон не спешил наваливаться. Я вспоминал сегодняшний день: Мустафу с его зубом, счастливого Юргена, расстроенную Вивиан и отчаявшуюся, но очень сильную Анну Боровски. Но стоило в мои фантазии прийти красавице местного телевидения Ане Фишер, как я провалился в сон. Во сне я рассказывал друзьям о море, о необходимости туда ездить время от времени, ведь может случиться такое, что на том свете нам будет нечего обсудить. Они смеялись надо мной. А потом пришел Юрген и вручил-таки мне мои заслуженные струны. Спасительный сон.
2. Среда, 6 апреля 2044 года
Будильник прозвенел, как всегда, в полдевятого утра. Накануне я лег несколько позже, чем обычно, и поэтому был не слишком рад его слышать. Апрельское солнышко просилось заглянуть внутрь через плотные светло-розовые шторы, было слышно пение птиц. Вроде сегодня обещали теплую погоду. Ну что ж, пора вставать.