Страница 8 из 13
Я подошел вплотную, ее зареванные глаза испуганно расширились. Я взял ее за плечи, а затем крепко обнял. Через огромную куртку я чувствовал, как ее хрупкое тело было сначала напряжено, словно перетянутая струна. Я чувствовал, как она мелко дрожала, пробиваясь временами на судороги. Это все нервы. Но уже через полминуты она расслабилась, перестала даже всхлипывать и положила свою голову мне на грудь.
– А как же мама? – наконец спросил я.
– Ее давно нет, – коротко ответила Анна Боровски. – После смерти отца я сама стала готовить по его технологическим картам, получалось неплохо. Мой отец и правда был гением плиты и поварешки. Но теперь я осталась совсем одна. И находиться здесь становится невыносимо, и бросить не могу. Потому что тогда вообще с ума сойду от самоедства.
– Бедная, – тихо сказал я.
– Нормальная, – поправила она. – Я не жалею себя и от других жалости не жду. Просто иногда хочется об этом с кем-нибудь поговорить.
– Поэтому я и подошел.
– Спасибо. – Она мягко отстранилась и выбросила нетронутую сигарету в стоящую тут же урну. А у меня в голове созрел план.
– А что если мы с тобой проведем как-нибудь в твоем ресторане праздник?
– Праздник? – воскликнула она и расхохоталась. Вот это эмоциональные качели, подумал я, от рыданий к искреннему веселью. И все за десять минут.
– Слушай, если все у моих друзей, оставшихся в твоих уютных залах, пойдет по плану, уверяю тебя, скоро мы сможем закатить здесь грандиозную тусовку. Выстрелить напоследок, так сказать.
– Хорошая идея, – с серьезным лицом кивнула она. – Как зовут-то тебя? Ангел?
– Нет, – улыбнулся я. – Я Антон Ланге.
Ветер усилился. Я шел на станцию метро, одолеваемый грустными мыслями. Мимо мелькали редкие машины и еще более редкие прохожие. Кто-то проехал на велосипеде буквально в полуметре от меня, заставив от неожиданности шарахнуться в сторону. Мне было жалко эту милую девочку Анну. Было жалко разочарованную Вивиан. Было жалко себя в конце концов. За что нам это все? Почему именно нашему поколению выпала эта страшная участь? Но тут же сам себе и отвечал – ни за что. Так вышло и никто не виноват. Мозгами понимаю, но эмоциональный фон по щелчку пальца изменить не получается. И в безлюдном вагоне метро я ехал с такими же мыслями, прислонившись лбом к холодному стеклу. И в тот самый момент, когда я уже был готов глубоко вздохнуть, все отпустить и жить дальше, я вспомнил кое-что, что окончательно испортило мне настроение. Этот огромный белобрысый гад Юрген не отдал мне струны…
Через полчаса, без пяти минут девять, я вошел в дверь своей квартиры. Скинул обувь, снял куртку и прошел на кухню. Там я щелкнул чайник и оттуда отправился в гостиную, чтобы включить телевизор. Не люблю, когда в доме слишком тихо, мне часто нужен фон. Пиликнул телефон – пришло сообщение в групповой чат. «Через час у меня» – написала Юлия. Господи, какой сегодня длинный день… Ну что ж, у тебя, так у тебя, подумал я и сел в кресло напротив телевизора.
– Добрый вечер, дорогие зрители! В эфире вечерние новости, в студии я, Ана Фишер.
Интересно, подумалось мне, а откуда на ней каждый раз разная одежда? Сейчас самая красивая ведущая новостей в мире была одета в тонкую шелковую блузу нежного кремового цвета. Восхитительные белые волосы уложены в вечернюю прическу, а на белой длинной шее красовался маленький золотой крестик на золотой же цепочке.
– О главном. «Космический убийца» продолжает свой полет по направлению к нашей планете. Сейчас он все еще находится в Поясе Койпера, орбиту Плутона он должен пересечь в пять утра по центральноевропейскому времени.
К другим новостям…
Вот бы он там, в этом Поясе, повстречался с каким-нибудь неведанным доселе крупным телом, которое способно изменить траекторию его полета. И все стало бы нормально. Снова. Однако, если честно, никто уже толком и не помнит, каково это, когда нормально.
– В Австралии отменили закон, запрещающий женщинам с маленькой грудью сниматься в порно. «Это была вопиющая дискриминация», выступил с запоздалым признанием глава австралийского правительства Джон Макмерфи. «Лучше поздно, чем никогда», также добавил он…
Уставший и немного подавленный от сегодняшних приключений, я вспомнил, что ставил чайник. Но вдруг резко стало лень, захотелось раствориться в мягком удобном кресле, слиться с ним, стать одним целым.
– Канцлер Австрии Карл Лихттюрмер подписал последнюю амнистию для осужденных за преступления средней тяжести. Таким образом, после целого комплекса амнистий в австрийских тюрьмах останутся осужденные только за тяжелые преступления…
На улице стало еще холоднее. Идти к Юлии, слава богу, было недалеко. Она живет на соседней улице. Знакомы мы с ней уже очень давно – она когда-то прибилась к нам в рок-тусовку еще подростком. Худая, рыжая, конопатая и наглая. Но годы шли, и Юлия превратилась в очень хорошенькую стройную рыжую девушку. Как и мы многие, она почти ничем не занималась по жизни, лишь изредка выходила помогать на кухню в одной ночлежке для бездомных. Но бездомных уже давно нет (свободного жилья – сколько угодно!), и Юлия пробовала посвятить себя творчеству. Она рисовала, фотографировала и лепила кувшины. Ни одно из этих занятий не пришлось ей по душе надолго и она превратилась в профессиональную бездельницу. Хотя нет, одно занятие у нее точно есть. Она всегда в прекрасном расположении духа и ее священная миссия – делать окружающих ее людей счастливее. Приложи Юлию к раненой душе – и уже через десять минут забудешь о тревогах.
Я поднялся на четвертый, последний, этаж. Ее красный кирпичный дом стоял вдоль улицы, прямо напротив остановки автобуса. Дверь была незаперта, но я все равно стукнул в нее костяшками пальцев пару раз для приличия.
– Кто там? Входи. – Раздался ее высокий звонкий голос.
– Это я, Антон.
– Привет, дорогой, – появилась она из недр своей огромной четырехкомнатной квартиры и чмокнула меня в щеку.
– Привет, – чмокнул я ее в ответ. – Еще что, никого нет?
– Нет, – немного грустно ответила она, – первым будешь?
– Буду, – согласился я. – Какие планы вообще на сегодня?
– Не слишком большие. Как всегда пообщаться с друзьями, поделиться радостью, излить душу, найти поддержку и сострадание. Надеюсь, вы не голодные, потому что сострадать придется без еды – я ничего не готовила.
– Переживем, – твердо ответил я. – Я вот вообще из ресторана, на свидании был, да.
– О, – притворно удивилась она, – и кто же дама сердца?
– Да это Юрген потащил меня за компанию. На самом деле я немного высидел с подружкой потенциальной жены Большого и сбежал. Пришел домой уставший, а тут от тебя сообщение…
– Ну и молодец, что пришел, – похвалила меня подруга. – А вот Юргена, как я понимаю, сегодня можно не ждать.
– Ну да, это вряд ли.
Пока мы неспешно трепались, я успел разуться, раздеться, повесить куртку на вешалку, получить пару тапочек и пройти с ней на кухню. Там на столе стояла кружка с черным кофе и тарелка с куском пиццы. Не готовила. Скорее всего, не врет.
– А я сегодня на вокзал ездила, – почему-то грустно рассказала Юлия. – Не знаю, почему. Очень захотелось. А завтра в порт поеду.
– Здорово, – похвалил я. – Надо бы мне тоже куда-нибудь выбраться. Хотя, скоро у нас концерт. Ты ведь придешь?
– Конечно. Как я могу такое пропустить? Могучие «Скарабеи» в последний раз на сцене!
– Тогда я тебя жду.
В дверь постучали. Хозяйка подскочила со своего места и, на ходу крича «Открыто!», пошла встречать вновь прибывших. А их разом пришло много. И, по предварительной оценке, похоже, что это на сегодня все. Итак, по мере появления людей на кухне: Нильс 46 лет, адвокат. Фрида, 22 года, парикмахер. Йоханна, 24 года, менеджер отеля. Леони, 16 лет, честно говоря, понятия не имею, чем она сейчас занимается. Ян, 24 года, водитель автобуса. Оливер, 21 год, уличный художник. Флориан, 25 лет, ударник в нашей группе. Никлас, 29 лет, театральный режиссер. Оливия, 35 лет, сиделка в доме престарелых. Как видите, компания разнообразная. И белый воротничок, и работяги, и служащие, и творческая интеллигенция. Ах, да. Еще и профессиональная бездельница.