Страница 68 из 73
Иванов нервно повел плечами:
— Я же говорю: у себя под носом не за всем уследишь.
— Что ты имеешь в виду?
— Книга у меня одна пропала. Важная книга. Плод упорного труда. Да и вообще…
Йыги перестал считать деньги:
— Кто-нибудь на подозрении?
— Есть один кадр. Странно себя повел… Все у него перетряхнули, но книгу не нашли. Не знаю пока, что и думать. Но ты сам понимаешь: это мои проблемы. Тебя это касаться не должно. Ты езди исправно и деньги привози…
Йыги кивнул:
— Девяносто три… Девяносто четыре… А может, еще на него наехать — на этого кадра?
— Наедем, конечно! Если он взял — вернет, никуда не денется.
— А потом?.. Девяносто пять…
Иванов как-то отечески улыбнулся:
— А потом с тобой поедет… в прекрасный город Таллинн… который с двумя «л» и двумя «н».
— Славянин?
— По паспорту — русский.
— Хорошо, — кивнул Йыги. — Русские органы нарасхват. Как впрочем и русское оружие… И девочки…
— Что-нибудь выпьешь? — Иванов оглянулся на бар.
— Немного, — согласился Йыги. — Не как в прошлый раз. Едва в машине не заснул.
Иванов сходил к бару и вернулся с непочатой бутылкой коньяка.
Йыги все еще считал деньги. Взглянул на бутылку, улыбнулся:
— О! Наш старый друг из солнечной Греции!
Наконец эстонец бросил на столик последнюю бумажку. Его правая бровь удивленно поползла вверх:
— Одну лишнюю сотню дали?
Иванов молча собрал купюры в пачку, потом ловким быстрым движением эту пачку пролистнул. Будто колоду карт, разделил ее надвое, опять сложил. Пролистнул еще раз:
— Нет, Женя, все точно!.. Просто ты не сказал: «Восемьдесят семь».
Йыги восхищенно покачал головой:
— Обалдеть! Я не представляю, как можно таким способом пересчитывать деньги. И пересчитывать точно!..
Иванов скромно улыбнулся:
— Ничего сверхъестественного в этом нет.
— Ловкость пальцев?
— Скорее чуткость. А может, даже не это! Деньги не пальцами — сердцем надо считать. Это тебе любой банкир, любой опытный кассир скажет.
— Феноменально, — Йыги опрокинул в рот рюмку коньяка.
В это время открылась дверь с улицы, и в гостиную вошли доктор Блох, Фаина и Маргарита. Причем Маргариту Фаина толкала перед собой. Руки у девушки были связаны за спиной.
Иванов от удивления замер с бутылкой в руке:
— А это что за игры в индейцев?
— Это уже не игры, Саша, — ответил Блох. — Как бы нас не спустили под горку по милости этой… — он сдержался, он обычно вел себя как джентльмен. — Если честно, то нам не стоит обольщаться: не так уж мы неуязвимы.
Иванов вопросительно посмотрел на Фаину:
— Я не понимаю, что происходит?..
Фаина подтолкнула вперед Маргариту:
— Эта сучка, — я б убила ее, — заложила нас!
— Каким образом? Кому? — Иванов с невинной улыбкой смотрел на Маргариту; он был сейчас как добрый князь возле своры свирепых псов.
Фаина хотела ущипнуть Маргариту за плечо, но та отклонилась. У Фаины от злости сморщилась верхняя губа:
— Я начала обрабатывать ее, как мы и договаривались. А она все невинной пастушкой прикидывалась. Вроде не понимала, о чем я ей говорю. А сама все отлично усекла!.. Она у нас комсомолка, наверное, в душе. Решила поиграть в отважную разведчицу… Мне ее реакция не понравилась — она будто жвачную резинку принялась тянуть. Сучка юная!..
— Успокойся, Фаиночка, — одернул Иванов. — Ты чересчур эмоциональна!..
— Пускай, пускай!.. — с заметным прибалтийским акцентом вставил Йыги. — Она еще красивее делается!..
И он был прав. Гнев тоже красил Фаину. Она была фурия сейчас — одна из богинь мщения. А кто сказал, что фурия некрасива? Нашелся ли гений, осмелившийся утверждать, что красота и зло — две вещи несовместимые?
Фаина продолжала:
— Думаю я, значит, — надо за ней присмотреть. Присматриваю… А она минутку улучила и к телефону — шасть! — Фаина посмотрела на Маргариту примерно так, как Снежная королева смотрела на несчастную Герду. — Как вы думаете, друзья, кому она принялась звонить?
— Кому же? — за всех спросил Иванов.
— Нестерову… — улыбка на лице Фаины не обещала ничего хорошего. — Или еще кого-нибудь зовут Владимиром Михайловичем? Я другого не знаю…
— Почему Нестерову? — как бы в недоумении спросил Иванов.
Фаина злобно рассмеялась; она была хороша:
— Друг он ее потому что! Соратник по партии… Или по ВЛКСМ…
— Ты звонила Нестерову? — спросил Иванов Маргариту. — Опять этот Нестеров… Отвечай! — прикрикнул он.
Рита была испугана, конечно, но не настолько, чтоб потерять достоинство. Она пошевелила руками за спиной:
— Развяжите меня. Иначе не добьетесь ни слова!..
Блох ядовито усмехнулся:
— Может, тебе еще адвоката, девочка?
— Вы все здесь заодно, я посмотрю, — в отчаянии блеснула Рита глазами.
Не надеясь дождаться от нее ответа, Иванов спросил Фаину:
— Что она хотела от Нестерова? Что говорила?
Фаина прошлась вокруг Маргариты:
— Я не все слышала из ее слов. Я была в сестринской, когда она звонила… Только общий тон… Она жаловалась на нас, испрашивала совета…
Йыги забеспокоился:
— А кто он такой — этот Нестеров? Милиционер?..
Ему ответил Иванов:
— А я вот говорил тебе — книгу у меня выкрали… Мы его подозреваем.
— Так он вор?
— Не совсем. Роль его еще не ясна. Он у нас в отделении лечился. Мы имели на него виды как на донора… А вообще-то он оказался врач…
Маргарита не могла сдержать изумления:
— Он врач?!
— А ты не знала? — в свою очередь, удивился Иванов и расхохотался. — Он и тебя обманул? Кому ты доверилась, девочка!..
— Это ее проблемы, — заметил Блох. — А нам надо решить наши.
— О чем это ты? — посерьезнел Иванов.
— Что нам делать с ней? — кивнул Блох на Маргариту.
Иванов улыбнулся:
— Не суетись, Давид. Все мы теперь здесь. И она от нас никуда не денется. Ситуация у нас занимательная, хотя я не сказал бы, что желательная. Но умные люди говорят: из всякой ситуации следует уметь извлекать пользу… и удовольствие, разумеется. По возможности. Вот давайте и начнем извлекать и то, и другое!.. Время у нас есть. И все мы здесь единомышленники.
— Я поняла! — воскликнула Фаина. — У нас есть новый кандидат в доноры, — она посмотрела на Маргариту торжествующе-надменно. — Вот видишь, подружка, как можно ошибиться в выборе пути. Окажись ты чуть умнее — и была бы с нами. Но ты не вняла голосу разума — и сразу обратилась в ничто.
Глаза Маргариты потемнели:
— Вы с ума сошли, — девушка смотрела то на Иванова, то на Блоха, то на Фаину. — Что вы задумали?
Фаина зашла Маргарите за спину:
— Извлечь из тебя пользу. До сих пор ты небо коптила. А теперь, наконец, пользу принесешь, — Фаина пальцем ткнула ей в поясницу. — Вот здесь у тебя наши почки…
Маргарита повернулась, отскочила от Фаины:
— Я не дамся! Только попробуйте еще кто-нибудь прикоснуться ко мне!..
— Ты будешь кричать? — усмехнулся Блох. — Так кричи же! Нас это только развлечет.
— Вы — подонки! — бросила ему в лицо Рита; слезы катились у нее из глаз. — Вы — убийцы! Как вы могли подумать, что я захочу быть с вами? Да ни за какие деньги!.. Вы меня хоть золотом осыпьте… Да, я буду кричать! А что мне остается?
Блох сделал к ней шаг, другой… Сказал:
— Ты — примитив, Рита. Поэтому мы тебя приговорим. Твое развитие не выходит за рамки большинства. А наше развитие — высоко. Настолько высоко, что в твоем крике ужаса мы найдем для себя наслаждение. Мы насладимся твоим страхом. Для нас это спектакль своего рода…
Рита отступала от него куда-то в угол, к бару:
— Вы — шизоиды здесь все, как один!..
Блох покачал головой:
— Не более, чем древние римляне, которые находили наслаждение в созерцании смерти гладиатора.
Иванов оживился:
— Какая свежая мысль, Давид! Если позволишь, я возьму ее на вооружение…
— Конечно, Саша, — согласился Блох. — Мы хоть и не гении, а тоже иногда мыслим интересно.