Пятеро на леднике

— Знаешь, я тебе не отвечала, потому что тут такое началось… Он приезжал сюда на соревнования… Ты его должен знать по газетам… Он знаменитость. Разве ты ничего не слышал? — спрашивает она меня виновато и вдруг краснеет, краснеет вся, до кончиков ушей, растерянно моргает и отворачивается.

Мы опять идем молча. Ирка встряхивает головой и продолжает весело, беспечно:

— Я хотела уехать с ним. Знаешь, это, наверное, как острый приступ малярии… Меня всю трясло целыми днями. На меня смотрели как на помешанную… В школе обо мне сочиняли анекдоты. Родители устроили из дома крепость. В общем, история в духе Тургенева. Только он не оказался Инсаровым, а я Еленой.

Ирка смеется:

— Теперь у меня в голове никаких глупостей…

Мы останавливаемся около входа во Дворец спорта.

— Ты могла бы и об этом написать, — говорю я и вдруг тоже краснею.

— Нет. Зачем морскому волку знать о глупых страданиях неудавшейся Елены?

— Нет, уж ты пиши, — говорю я твердо. — Обо всем пиши.

— Ну, до свидания, Летучий Голландец, — вздохнув, говорит Ирка и подает мне руку. Рука у нее холодная, как после купания. — У меня тренировка кончится через два часа. Если хочешь, приходи сюда же. Ты мне все-таки расскажешь о своих странствиях?..

Она убегает.

Я еду на пристань. В диспетчерской я узнаю, что «Армавир» подходит сверху, и мне остается всего полтора часа на сборы.

ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ

Рассказ

Через неделю после экзаменов Сашка Бутыркин, по прозвищу Закон Сохранения Энергии, висел в гамаке собственной конструкции под яблонями и ничего не делал. Вернее, смотрел в небо. Прохваченная солнцем янтарно-зеленая листва яблони плыла мимо знойного снега облаков. Пахло укропом и горячей землей. Изнеможенно квохтали куры. Петух пропел и с клекотом втянул воздух. Из-за угла дома донеслось обиженное попискивание, чавканье, звук пинка и визг.

Мать крикнула:

— Уйди! Я вот тебе!

Сашка догадался: это утята клевали моченый горох, а кривоногий щенок растолкал их и пролез к корыту.

Все это не интересовало Сашку ничуть. Все это было давно устроено, шло своим чередом. Все было мелко и обыденно. Какие-то утята, щенок, жарища! Сашка не двигался и старался ни о чем не думать. Зачем? Он собирался тратить энергию только на великие дела. Кроме того, последние научные открытия подтвердили Сашкину догадку о том, что энергия исчезает, то есть затраченная сила не возвращается к человеку. Об этом Сашка заявил даже на уроке учителю, опровергнув тем самым основной закон физики. Впрочем, началось это у Сашки давно, когда ему было девять лет. Он стоял как-то вечером на берегу озера и глядел на закат. Малиновое солнце садилось прямо на трубу консервного завода. Мать позвала:

— Шурка, иди загони гусей!

Сашка на это ответил:

— Я лучше здесь постою.

И продолжал стоять, потому что уж очень интересно было смотреть, какие чудеса творит солнце на озере. Дальний остров пламенел, и мимо него, плыли красные лодки со знакомыми ребятами. И лодки были как будто не лодки, а индейские пироги, и ребята не ребята, а краснокожие охотники.

И сейчас Сашка не собирался двигаться. Не было цели. Вот месяц назад Сашка прочитал книгу «Десять лет под землей». Книгу написал ученый, который всю жизнь искал в подземельях Пиренейских гор пещеру Лябастид, где на стене нарисован ревущий лев. В книге были синие фотографии. Худой человек в очках плыл в резиновой лодке по подводному озеру. После этого Сашке снились синие сны, чуть не уехал тогда искать пещеру ревущего льва. Но повседневные дела опять повергли Сашку в обычную жизнь. И тут из статьи в районной газете узнал Сашка об учении йогов и понял, что всю жизнь своим путем шел он к этому: к великому покою и созерцанию…

Незаметно Сашка заснул в своем гамаке. Ему ничего не снилось. Даже во сне он экономил энергию. Проснулся Сашка от толчка. Перед ним стоял товарищ, Витька Помидорина, и дергал гамак.

— Не мешай, — сказал Сашка.

— Лежишь, а тут есть колоссальная работа! — закричал Помидорина таким голосом, точно все должны были тотчас браться за эту «колоссальную работу». Но Сашка только пожал плечами.

— Не мешай. Я сейчас вхожу в десятое состояние по системе йогов.

— Какое еще состояние!

— Саванасана.

— Это что?

— Расслабление.

— Да брось ты! — Витька так толкнул товарища, что он вывалился из гамака на траву. Сашка хотел разозлиться, но решил не тратить энергию и снова залез в гамак. Этот Витька Помидорина был странный малый: не играл с ребятами, никогда не смеялся, не улыбался. Его длинная, уныло-сутулая фигура возникала то на толкучке, то в помещении охотничьего общества, то в чайной; он вечно торопился по бесчисленным делам: менять пару кроликов на подсиреневого голубя, продавать безмен, покупать мраморное яйцо, отдавать щенка за полкило утиной дроби и совершать еще множество выгодных операций. Помидориной его прозвали за то, что он успевал со своей матерью каждый год первым в городе вывозить на базар помидоры.

— Слушай, есть работа. Десятка в день, — объявил Витька.

— Вообще-то хорошо, что ты меня разбудил, — заметил Сашка. — Много спать вредно для организма.

— Есть работа — грузить металлолом на станции.

— Индийские йоги накапливают страшную силу при помощи неподвижности, — сообщил Сашка и, подняв ногу, стал пристально, обособленно от окружающего мира, как требует система, смотреть на носок ботинка.

— Слушай, там навалено железа разного ужас сколько! Я видел. Но дело не в этом. Там полно цветного металла. А? Цветной металл! Мы его будем выколачивать, откладывать и продавать! Накопим за день двадцать килограмм, сдадим. А работа — для виду. Там машинами грузят, а нам — только подшвыривай. Там и медь, и олово, и свинец!

— Серебро, золото, — поднимая вторую ногу, снисходительно сказал Сашка. — Не то.

Витька сощурился, придумывая, как уговорить Сашку.

— Слушай, ты хочешь быть сильным? — спросил он загадочно.

— Я скоро буду ужасно сильным. Я каждое утро стою неподвижно и держу руки вытянутыми. Уже месяц.

— А ну, покажи мускулы. Согни руку!

Сашка согнул руку в локте. Витька потрогал, присвистнул.

— Слабо.

— Не ври.

— А я говорю, слабо!

— Да я тебя могу одной ручкой.

— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала! — Помидорина пренебрежительно толкнул гамак, Сашка снова вывалился на землю.

— Не трожь, букашка!

Они схватились, упали, стали кататься по горячей земле. Битва длилась недолго. Скоро Помидорина прижал «йога» к земле и заявил:

— Ты слаб еще в коленках, чтоб со мной драться. Поэтому ты пойдешь грузить. Понял? А то я тебя не так прищучу!

Тихой тенистой улицей вышли к железной дороге. В лицо пахнуло от путей горячим запахом накатанной стали, мазута и шлака.

— Вон там, смотри! — указал Витька.

На той стороне, за рельсами, казалось, шел бой. Застилая груды металла, плыли белые, синие, рыжие волны дыма… В дыму что-то двигалось, шипело и лязгало. Порой, покрывая все, раздавался грохот.

Товарищи подошли ближе и увидели, что в дыму между грудами металла двигаются люди. Витька с Сашкой вошли в горячий дым, в носу защипало, стеснило дыхание.

Зной струился с неба, и от раскаленного металла, и от земли, да еще трое рабочих в темных очках резали металл кислородными горелками. Слепящая сиренево-оранжевая струя рвалась из-под рук, рассекая стальные балки, корпуса станков, трубы. Сыпались искры, бежали по металлу языки пламени, и едкий душный дым обвевал рабочих, точно волшебников.

Остальные рабочие грузили куски порезанного металла в железные кузова, которые стояли около вагона. Вот стрелка подъемного крана подцепила кузов и взметнула его вверх. Веселый парень в майке выглянул из кабины, следя за плывущим кузовом. Кузов проплыл и замер над вагоном, над фигурой женщины в красном платке, повязанном до бровей. Она махнула тонкой рукой в ржавой рукавице и крикнула машинисту: