Товарищ Воронов

— Вы удивлены тем, что я заметила ваши книги?

— Признаться честно, для девушки с планеты, занятой теократией я ожидал несколько иного взгляда на жизнь.

— О Боже, товарищ, вы говорите как в Содружестве! — воскликнула Дидона — Да, у нас теократия, да, нами правят жрецы, но это не значит, что все мы поголовно монахи и святые!

— Подожди, ты была в Содружестве?

— Да. До начала последних событий. Мне там не понравилось… Давай не будем об этом.

— Так что тебе говорили в Содружестве?

— «Вы с Мелькарта!? Да быть такого не может! И как вас эти мракобесы до сих пор на костре не сожгли за такую крамолу… Что? Вас не заставляют закутываться в десять слоёв паранджи…» — паясничая и передразнивая тех людей, говорила Дидона, едва сдерживаясь сама, чтобы не залиться смехом.

— Честно говоря, когда вы говорили про теократию, я думал, что у вас будет… более строгие моральные нормы.

— Так, товарищ комиссар! — улыбнувшись, произнесла Дидона, пытаясь хмурить брови — почему у вашей сестры в библиотеке одна художественная литература!? Где сборники речей Вукмирова? Где сочинения Маркса, Лимонова и Штрассера? И что за прикид, почему вы все ещё не ходите в форме?

Юрий расхохотался, но глубоко в душе был в сильном замешательстве — где это видано, чтобы теократия позволяла такие вольности?

На город опустилась ночь. Близился час назначенной с Любавиным встречи. Юрий осознавал, что его «товарищ» — скользкий тип и при встрече с ним нужно было быть готовым к чему угодно, поэтому он взял с собой пистолет на случай, если он решит изменить условия сделки. Брать с собой винтовку было не безопасно, потому что она могла привлечь внимание милиции, пока они будут идти до цели. Дидоне Юрий выдал нож, а Магон отказался взять с собой оружие.

Парк Ломброзо, насколько помнил Юрий, был не самым безопасным местом в городе. Рядом был квартал нерейцев и небольшое гетто, в котором селились неблагонадёжные элементы.

Дидона, идя по городу, замечала, как меняется застройка по мере приближения к парку Ломброзо: фонарей становилось всё меньше, дома выглядели всё скромнее, но тем не менее, на улицах сохранялся порядок, который можно было назвать образцовым. Время приближалось, и Юрий решил срезать путь через квартал нерейцев, который выделялся прежде всего тем, что его стены были выкрашены в лазурный цвет.

Это место сильно отличалось от тех кварталов, что люди строили для себя: внутреннее пространство домов, исходя из особенностей культуры нерейцев, не были разделены на квартиры. Внешне же, от кварталов людей их отличал беспорядок — на земле были разбросаны личные вещи нерейцев и просто мусор, между окнами были натянуты бельевые верёвки, а во дворах на открытом огне они готовили свой ужин. Запах рыбы, мусора и сырость создавали особую атмосферу, к которой, тем не менее, Юрий уже успел привыкнуть за годы службы.

Если в других кварталах уже царила тишина, то здесь жизнь только начиналась. Нерейцы не сидели в своих жилых блоках — почти все были на улице. Громко играла музыка, гогот сотен голосов слился в один громкий вой. Юрий и его спутники ловили на себе косые взгляды рабочих, отдыхавших после тяжелых смен на производствах. «Если бы синемордые знали, что я — комиссар, наверное сейчас я уже получил бы по голове камнем». Но неерйцы слишком сильно были заняты отдыхом, чтобы обратить хоть какое-то серьёзное внимание на людей, шедших через их квартал.

Наконец, они оказались в парке Ломброзо. Если бы не асфальтированные дорожки и фонари, этот пейзажный парк вполне можно было бы принять за девственный лес старой земли. Густые кустарники, развесистые клёны и минимум полиции — это место было просто создано для всевозможных тёмных делишек.

Возле центральной ротонды, Юрий заметил своего клиента. Предчувствие его не обманывало — кроме тучной фигуры Любавина в ротонде сидели ещё восемь коренастых людей в кожанках и с балаклавами на голове. Стоило готовится к худшему. «Товарищи, сохраняйте самообладание. Никакой самодеятельности. Слушайте мои приказы» — прошептал Юрий, приближаясь к Любавину, который самодовольно ухмылялся.

— Товарищ комиссар! — усмехнулся он — Здравствуйте, здравствуйте, может чаю?

При виде чиновника, самодовольно надувшего губы и щурившего глаза, Юрий был вне себя от ярости, но сохранял внешнее хладнокровие, с трудом сдерживая желание всадить ему пулю в лоб.

— Что это такое? — оглядывая громил, спросил Юрий.

— Это… Знаете, товарищ комиссар, не всем нравится, что вы решили провезти на нашу родину этих чурбанов… В общем, пусть мой друг всё вам объяснит.

К Юрию на расстояние нескольких шагов подошёл один из людей в масках, держащий арматуру в руках. На шевроне, небрежно пришитом к куртке, Юрий разглядел эмблему в виде древнегерманских рун — как и сотни лет назад, они давали исчерпывающее представление об идеологии этого человека.

— Короче, чекист, условие сделки изменились. Ты платишь по три тысячи рублей мне и товарищу чиновнику за каждого понаехавшего и получаешь паспорта на них. Понятно?

— Товарищ Любавин, разве я не собирались расплатится с вами конфиденциальной информацией о вашем досуге?

— Условия сделки сменились, комиссар — рассмеявшись, произнёс Любавин.

— Вы же прекрасно понимаете, что я не имею никакой возможности расплатится с вами прямо сейчас?

— Да, комиссар, я всё понимаю. Поэтому я, как добрый человек, даю вам три часа на поиск денег.

— А если я откажусь?

— А вот с этого момента, Юрий Ратмирович, самое интересное — в качестве гаранта сделки, эта девчонка — Любавин показал пальцем на Дидону — останется здесь. В эти три часа, гарантирую, её никто и пальцем не тронет, а вот если вы опоздаете, то парни найдут ей применение. Вы ведь понимаете, что её никто не станет искать?

Юрий внешне остался невозмутим, но душа его пылала гневом. Магон шепотом перекинулся с Дидоной парой слов на своём родном языке, а после вышел на пару шагов вперёд, чем взбудоражил людей в масках.

— Можно их убить? — спросил Магон.

— Нет, только калечить — ответил Юрий и события стали развиваться с неумолимой неизбежностью.

Магон ринулся на врагов. Стоявший перед Юрием бандит только и успел, что замахнуться арматурой, перед тем как быть отправленным в нокаут точным ударом промеж глаз. Следующего, подбежавшего к нему телохранителя, Магон схватил за куртку и со страшной силой швырнул в сторону одной из колон, об которую тот ударился со страшным хрустом. Численный перевес был ещё на стороне Любавина, так что Юрий не стал медлить и выхватил из рук лежащего на земле бандита арматуру и ввязался в драку, успев ударить одного из врагов по рукам, а второму ударить по колену.

Один из бандитов, отошедших, на несколько шагов, достал пистолет — драка приняла новый оборот. Юрий окликнул Магона, который с яростью льва вцепился зубами в руку врага, который подошёл к нему сзади. Увидев другого врага с огнестрелом, тот со звериным проворством перекинул через голову своего противника и стал подбегать к врагу с пистолетом, двигаясь зигзагами. Его враг успел сделать лишь один неудачный выстрел, перед тем как Магон подбежал к нему и сломал ему руку.

Двое оставшихся врагов подняли руки и стали истошно просить пощады.

Юрий подошёл к ним и глядя в глаза, полные ужаса выдал им указания: «Значит так, скоты, сейчас вы идёте в полицию и в полном составе сдаёте свою банду. Если я хоть ещё раз увижу вас или узнаю, что вы попытались меня сдать, то увезут вас с места нашей встречи только вперёд ногами. Самое безопасное место для вас с этого дня — за решеткой. Вы это поняли?»

Бандиты ответили кивком и подошли к своим товарищам, которые изнывая от боли лежали на земле. «А где Дидона?» — спросил Магон, и словно в ответ на его вопрос, из кустов раздался визг, похожий на поросячий. Ринувшись в направлении звука, Юрий и Магон обнаружили Любавина, лежащего на земле и Дидону, держащую нож у его шеи.

— И что нам с вами делать, товарищ Любавин?