Случайно папа

– То есть я правильно понимаю, что в такую погоду ты осталась на улице с маленьким ребенком, и вам некуда идти?

Мне хочется вжать голову в плечи. От того, что я такая бестолковая. Что столько времени убила на мужчину, который вытирал об меня ноги. Это я сейчас, с трезвой головой, оставшись на улице, понимаю. Что трусливо спрятала голову в песок и просто позволила себе плыть по течению. Угу. Доплавалась и погрязла в болоте проблем.

Мне стыдно. Стыдно дико, потому что я несу ответственность за свою крошку. И теперь ей приходится страдать по неосмотрительности собственной матери.

– Как-то так, да…

– Ясно, – Дан выдыхает и резко выворачивает руль, перестраиваясь в правый ряд и поворачивая на дорогу, ведущую к центру.

Растерянно хлопаю глазами. Внутри скребет неприятное предчувствие.

– Куда ты нас везешь?

– Домой. К себе. Не бросать же вас на улице.

И только сейчас я понимаю, что натворила! Села пусть и к располагающему к себе, но все же незнакомцу в машину. С ребенком! В случае чего я даже не смогу дать ему достойного отпора! Господи, какая же я безответственная мать! Меня только что жестоко предал муж, человек, которому я безоговорочно доверяла, а я снова на те же грабли. И не случайно, а с разбегу! С удовольствием! В омут с головой!

– Высадите, нас, пожалуйста, на автобусной остановке.

Дан хмурится и бросает на меня недовольный взгляд через зеркало заднего вида. А я смотрю на странно притихшую Анютку. И понимаю, почему обычно веселая и шумная дочка не издает ни звука. Уснула. Вымотана отсутствием нормального дневного сна, длинной прогулкой, а теперь ее просто разморило в уютном и теплом салоне Дана.

Взглянув на эту очаровательную крошку, которая доверчиво жмется ко мне, как котенок к маме-кошке, решение зреет и крепнет в ту же секунду. Я сделаю это. Наступлю на горло собственным принципам. Не для себя. А для дочери.

Я сжимаю телефон в руке и решительно набираю номер. Слушаю длинные гудки, а потом в ухо летят короткие. Звонок сбросили. Но я упрямая, когда это нужно. Набираю еще раз. Картина та же. А потом и вовсе «абонент не абонент». Что ж, я хотела как лучше. Но в итоге поступлю так, как мне удобнее.

Но мою решимость перебивает холодное и уверенное:

– Нет.

– Прости, что нет?

– Я не остановлю на автобусной остановке. Ни на этой, ни на какой-нибудь другой. Мы едем ко мне.

Паника зарождается во мне стремительно, как тайфун проносится в моей душе. Неужели и правда я ошиблась в этом мужчине?! Маньяк?!

– О себе не думаешь, – как будто читает мои мысли и спешит успокоить, – о дочери подумай. Она замерзла вся, носик до сих пор вон красный. А у меня квартира большая, вы мне точно не помешаете…

– Нет, спасибо, – произношу твердо. Откуда только взялась эта решительность?! – Остановите возле остановки или возле стоянки такси. Вы едете в центр, нам с Анютой в другую сторону.

Дан сцепляет челюсти, стискивает руль до скрипа. Бормочет что-то невнятное, я лишь могу разобрать некоторые нецензурные слова и нечто, отдаленно напоминающее «упрямая девчонка».

– Могу я узнать, куда вы едете? – ловит мой напряженный взгляд и спешит пояснить. – Я все равно катаюсь по городу, пытаюсь разгрузить голову после сложного рабочего дня. А вы – моя компания на сегодняшний вечер. Мне совсем несложно подвезти вас туда, куда скажешь. Хоть в пригород.

Вздохнув, закусываю губу. Размышляю несколько секунд, прислушиваюсь к внутреннему чутью. И все же несмело называю адрес.

Вот только услышанное не нравится Дану.

– Это ты сейчас этот клоповник в интернете нашла?

Даже обидно становится, ей-богу.

– Нет, это квартира моей бабушки. И это обычный спальный район. Не элитная многоэтажка, конечно, но и не барак. Там сейчас моя двоюродная сестра живет.

– А почему ты там не живешь, а вынуждена бродить вечерами по улице в снегопад?

Хороший вопрос. Вот только, чтобы ответить на него, придется обнажить душу и рассказать все, как на духу. А я к этому не готова.

– Так вышло, – бурчу и отворачиваюсь к окну, сильнее прижимая к себе дочку. Украдкой смахиваю одинокую слезинку.

Глава 5

Олеся

Я – не нищая провинциальная оборванка, как думает моя свекровь, и не вышла за ее сына ради наживы. У меня имеется вполне состоятельная мать, правда, живет в другом городе, но оно и к лучшему.

Я сбежала от нее в пятнадцать лет после определенных событий, которые предпочла бы забыть. А маме мой побег был только в радость – скинула с себя ношу, мешающую устраивать личную жизнь. Мы с ней созваниваемся крайне редко, видимся и того реже. Но я стараюсь поддерживать какие-никакие отношения. Все же мама – это мама. И даже у меня есть приятные воспоминания из детства, связанные с теплом материнских рук, улыбками, с тортиками и угощениями, испеченными специально к моему дню рождения.

Но я все равно стараюсь держаться в стороне от своей властной матери. Потому что последние шесть лет у нас с ней полное взаимонепонимание. Я бы даже сказала, тотальное. Поэтому я стараюсь держать ее на обочине своей жизни. Настолько, насколько это возможно.

Спасибо бабушке по отцовской линии, которая забрала меня, приютила и растила, пока позволяли силы и больное сердце. Бабулечки не стало три года назад, и у меня до сих пор душа в ошметки. Если бы не она…боюсь, меня бы и не было на этом свете.

Бабушка оставила мне приданое в виде половины трешки. Вторую половину бабушка отписала моей двоюродной сестре Рите. Которая оказалась настолько ушлой, что сделала все, чтобы я добровольно покинула квартиру. Я держалась столько, сколько могла, очень рискуя. Поэтому, когда Лёня предложил жить вместе, я сбежала, сверкая пятками.

Но сейчас обстоятельства изменились. И я имею полное право вернуться в эту квартиру. Лучше туда, чем на вокзал с маленьким ребенком.

Всю дорогу до квартиры бабушки мы едем в молчании. Я прижимаю к себе дочку и вдыхаю ее неповторимый запах. Я всегда так делаю в минуты отчаяния. Это придает мне сил, помогает держаться и не падать духом.

Дан снова галантно помогает мне выбраться из машины и вытаскивает вещи, пока я осторожно укладываю спящую Анютку на плечо. Дочь настолько вымотана, что даже не просыпается. Лишь сладко вздыхает и поудобнее укладывается, обвивая мою шею маленькими ручками.

Вопреки моим сопротивлениям, Дан непреклонен и настроен решительно. Несет наши сумки до самых дверей.

– Я должен быть уверен, что вы с мандаринкой попадете в квартиру, а не будете ночевать хоть в чистом, но все же подъезде в обнимку с фикусом.

– У меня ключи есть, – демонстрирую и вставляю в замочную скважину. Открываю дверь и только тогда Дан облегченно выдыхает. С сожалением, как мне кажется.

– Хорошо. Пока. Спокойной ночи. Если что, звони, я тебе в сумку во внешний карман засунул свою визитку. Мандаринке привет, как проснется.

– Спасибо тебе большое. За то, что подвез. За неравнодушие, поддержку… Ты сделал для меня больше, чем кто-либо за последние пару лет.

– Пустяки, Лисенок, – улыбается, снова демонстрируя очаровательные ямочки на щеках. Входит в лифт и оттуда машет рукой. – Звони, всегда буду рад поработать вашим личным таксистом.

– Пока.

Стараясь не шуметь и привлекать как можно меньше внимания, а заодно не разбудить мандаринку (какое звучное прозвище придумал Дан – прицепилось, и теперь даже я так называю свою очаровашку), я переступаю порог квартиры. И тут же вздрагиваю, напарываясь на пронзительный взгляд. И близка к тому, чтобы сбежать обратно. Лучше на вокзал, чем здесь, с ним в одной квартире…

Глава 6

Олеся

Передо мной стоит Георгий – парень моей двоюродной сестры Риты. И с ним у меня связаны далеко не радужные воспоминания. Он скалится и нахально оглядывает меня с головы до ног.