Страница 1 из 4
Алексей Мельков
Любовь зла, или Музейная редкость
Криминальная мелодрама в двух действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ВЕРА
– Вера Павловна Иванова, работник музея. Не замужем.
ЛЮСЯ
– дочь Веры, студентка, девушка в теле.
КАТЯ – соседка Веры по больничной палате. Не замужем.
САША
– Александр Александрович Арсанов, знакомый Веры.
СЕРГЕЙ
– знакомый Саши по прозвищу Пацанчик.
РАЯ
– Раиса Алексеевна Исаева, адвокат. Не замужем.
ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА, ГОЛОС КОНВОИРА – голоса за сценой.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена первая
Осень, вечер. Двухкомнатная квартира Веры. Одна из комнат вместила в себя крохотную прихожую, гостиную и кухоньку с окном. Дверь во вторую комнату закрыта, там спальня Люси. Очевидно, что квартира накануне долгожданного ремонта. Из спальни выходит Люся и направляется на кухню.
ЛЮСЯ. Почему я постоянно хочу есть? Просто как на верёвке кто-то тянет меня к этому белому ящику. (Включает радио, приоткрывает дверцу холодильника.)
ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА. А теперь мы аккуратно вынимаем из печи румяную, покрытую пузырящейся сырной корочкой, ароматную пиццу…
Люся переключает программу радио и захлопывает дверцу холодильника.
ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА. Новости культуры. На днях городской краеведческий музей посетил известный зарубежный искусствовед First Among Thieves. Господин Thieves высоко оценил коллекции, представленные в экспозиции музея.
Люся вновь открывает дверцу холодильника и, прихватив что-то из еды, скрывается за дверью ванной комнаты.
ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА. Особый интерес у зарубежного эксперта вызвали предметы, хранящиеся в фондах. «К сожалению, – отметил господин Thieves, – провинциальные собиратели древностей не всегда могут по достоинству оценить имеющиеся в их собраниях артефакты, среди которых подчас встречаются уникальные произведения искусства». Далее криминальные новости. Обвинительным приговором закончился судебный процесс по делу жителя нашего города, который обманным путём выманил у невесты все её сбережения. Свою вину жених наотрез отрицал. По его мнению, историю о жестоком обмане пострадавшая выдумала сама, чтобы отомстить обвиняемому за измену.
Люся, обёрнутая полотенцем, выходит из ванной. Перехватив что-то из холодильника, прибавляет громкости на радиоприёмнике.
ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА. В ответ жертва обмана заявила, что она мстит не только за свою беспощадно поруганную веру в любовь, но за всех обманутых и униженных женщин на свете. Суд, выслушав всех участников процесса, пришёл к выводу о виновности подсудимого и вынес ему обвинительный приговор. А сейчас о погоде в нашем регионе. Завтра в городе…
Люся переключает программу. Звучит эстрадная песенка. Люся прибавляет громкости и включает фен. Сушит голову и подпевает модной певице.
Открывается входная дверь. Входят Саша и Вера. В руках у Веры букет, у Саши пакет с продуктами. Завидев полуголую Люсю, Саша отворачивается. Люся их не слышит и не замечает.
ВЕРА. Привет, доченька!
САША. Думаю, она вас не слышит.
ВЕРА. Последнее время даже не замечает.
САША. Ничего не поделаешь, Вера. Они выросли. Куда поставить пакеты?
ВЕРА (ставит букет в вазу). Саша, кладите продукты на стол. Я вымою руки, и сама всё разберу. Вы простите нас за беспорядок: долго собирали деньги на ремонт, и вот, кажется, на днях дело сдвинется с мёртвой точки.
САША. Надеюсь, мы и ваш особняк восстановим общими усилиями.
ВЕРА. Надеюсь. (Заходит в ванную комнату.)
Саша ставит пакеты на стол. Снимает куртку. Люся оборачивается и замечает Сашу.
ЛЮСЯ (подбегает к окну, кричит). А-а-а! Люди, люди! Пожар!
Саша оборачивается. Из ванной выбегает Вера.
ЛЮСЯ. Пожар! Люди… мама… пожар!
ВЕРА (смотрит в окно). Где пожар? Я ничего не вижу.
ЛЮСЯ (кивает на Сашу). Там, мама, там! У нас… на кухне!
Вера оглядывается.
ВЕРА. Перепугала насмерть! Это Саша, он со мной пришёл. И вообще, причём здесь пожар?
ЛЮСЯ. Если бы я закричала, что нас грабят, никто бы не пришёл нам на помощь! А так посмотри, сколько народа сбежалось. (Радостно машет собравшимся за окном зевакам.)
ВЕРА (за окно). Уходите отсюда! (Люсе.) Думаю, они собрались полюбоваться на полуголую сумасбродную девицу. (За окно.) Не надо вызывать пожарную машину! И психиатр нам не нужен! (Люсе.) Уф, кажется, расходятся. Перепугала насмерть.
ЛЮСЯ. У самой чуть сердце не выскочило. Думала, к нам в дом пробрался грабитель!
Вера выключает радио.
ВЕРА. Ну всё, успокойся и поздоровайся. И надень что-нибудь, наконец.
ЛЮСЯ (набрасывает что-то из одежды). Здрасьте.
ВЕРА. Давно хотела представить вас друг другу. Это Александр Александрович. А эта паникёрша – моя дочь Людмила.
ЛЮСЯ (Вере). Людмила… Как только такое имечко могло прийти вам с папой в голову. (Саше.) Зовите меня просто Люся.
САША. Здрасьте, Люся. Мама мне про вас много рассказывала.
ЛЮСЯ. Это для меня она мама, а для вас, надеюсь, Вера Павловна.
САША. Вы правы, Люся… не знаю, как вас по батюшке.
ЛЮСЯ. Петровна я.
ВЕРА. Люсь, ну чего ты опять начинаешь?
ЛЮСЯ. Ладно, Александр, не тушуйтесь. Это я так, для порядка. Люблю расставлять точки над «и».
ВЕРА (вынимает из шкафа тапки в упаковке). Александр Александрович, вот тапочки. Надевайте. Они абсолютно новые, у нас гостей не бывает.
ЛЮСЯ. Ма, ну чё за колхоз-то. Какие тапки? Александр, вы можете не снимать обувь.
САША. Ничего, ничего, я уже разулся. Вера Павловна, давайте тапки. (Надевает тапочки.) Я, между прочим, очень люблю уют. Согласитесь, раздвигать по утрам тяжёлые шторы и варить кофе в медной турке нужно не иначе как в мягких тапочках и шёлковом халате. Вы согласны со мной, Люся… Петровна?
ЛЮСЯ (Саше). А вы, я вижу, опасный тип. Чувствую, неспроста мама мне про вас все уши прожужжала. Ладно уж, можете без Петровны.
ВЕРА. Люся, ничего странного или отрицательного в Александре Александровиче нет, так что слово «тип» вовсе к нему не подходит.
ЛЮСЯ. Ма, бросай ты эти дворцовые замашки. Посмотри вокруг: потолки два двадцать, совмещённый санузел и турка из дюралюминия.
ВЕРА. Что поделаешь. Сейчас все так живут.
ЛЮСЯ. Не все, мамочка! Ой, не все…
ВЕРА. По крайней мере, честные и порядочные люди живут небогато.
ЛЮСЯ. Мама, ты окончательно потерянный для современной жизни типаж.
ВЕРА. Я не типаж, я твоя любимая мамочка. Надеюсь.
ЛЮСЯ. Ну, прости, прости меня, мамочка. Давай я тебя поцелую. Слушайте, Сан Сан, можно я буду вас так называть? А то, Александр, да ещё и Александрович… это что-то из старой грустной истории о декабристах и их чудных жёнах.