Страница 41 из 61
Вдруг он…
Нет, нет же!
Бросаюсь к телефону, листаю сообщения в мессенджере. Он так и не прочел. Отбрасываю смартфон на подоконник и снова плачу. Реву белугой. Так хочется что-нибудь разбить, но я же только все здесь прибрала. Крепко сжимаю в руках кухонное полотенце. Взгляд прилипает к окну. Точнее, к детской площадке, на которую выходят некоторые окна нашей квартиры.
Ребенок. Это же не плохо? Наверное.
Выдыхаю. Очень хочется позвонить маме, посоветоваться, но этим я сделаю только хуже. Может быть, Андрей прав и мне тоже стоит подышать? Пройтись и успокоиться. А когда вернусь, мы с ним нормально обо всем поговорим. Обсудим.
Выключаю на кухне свет и возвращаюсь в прихожую. Потуже затягиваю пояс пальто и выхожу на лестничную клетку.
Вызываю лифт, а когда створки разъезжаются, вижу перед собой Андрея.
Он бросает на меня подозрительный взгляд.
– Ты куда? – выходит из кабинки, оказываясь так близко, что мне приходится слегка отступить.
Такая от него сейчас энергетика прет, что пальцы на ногах подгибаются. Он до сих пор зол. Но теперь четко контролирует каждое свое движение и слово.
Я несколько раз твержу про себя «прости», но вслух этого не произношу. Честно говоря, пока я вообще не знаю, что нужно сказать. Как вообще все это можно исправить? С чего начать? Может быть, он сам?
Внимательно вглядываюсь в его лицо и понимаю, что нет. Он так и стоит немного прищурившись. Челюсти сжаты, на лбу от недовольства проступила складка.
Несколько хаотично взмахиваю рукой, будто хочу сказать что-то очень эмоциональное, но выдаю только:
– Прогуляться.
Андрей делает еще один шаг, оттесняя меня к холодной стенке подъезда. Не верит?
– Правда прогуляться, – пожимаю плечами в свое оправдание, сильно-сильно закусывая нижнюю губу. – Пойдем? – протягиваю ему ладонь.
27
Андрей отступает, пропускает меня вперед. Его палец упирается в кнопку для вызова лифта, и тот не заставляет себя долго ждать.
Когда двери кабинки схлопываются, меня затягивает в пучину сожаления. Приподымаю голову, чтобы лучше видеть его лицо, и невольно приоткрываю губы в ожидании поцелуя. Я так хочу покончить с этой ссорой, но пока не понимаю, как это сделать. То, что мои слова оставят отпечаток на наших отношениях, неизменимый факт.
Кладу раскрытую ладонь на мужскую грудь под распахнутой курткой и прикрываю глаза. Упираюсь лбом в его плечо. Тяну носом запах парфюма и крепко стискиваю зубы, чтобы снова не расплакаться.
– Прости меня, – шепчу, закусывая губу.
Напряжение нарастает, становится ощутимым, облизывает кожу на шее. Я дергаюсь, сжимая в кулак воротник черной куртки Андрея.
Тишина угнетает. Мне так больно. Очень.
Мы стоим не двигаясь. Я льну к нему всем телом, но в ответ получаю немое сопротивление и отстраненность. Панкратов сейчас как каменная глыба. Все ему нипочем.
Лифт ползет слишком медленно, каждая секунда равна часу.
Из глаз снова брызгают слезы. Мои плечи подрагивают. Прикусываю кончик языка, чтобы не издать и звука, именно в этот момент пузырь лопается.
Андрей касается ладонью моей спины. Легко, можно сказать, небрежно. Но я чувствую его горячую руку даже через плотный материал пальто.
Слизываю с губ соленую воду. Всхлипываю.
Его вторая рука накрывает мой затылок. Он так крепко прижимает меня к себе, что я забываю, как дышать.
Просто прилипаю к полу, боясь пошевелиться.
– Не реви, – отрезает ледяным тоном.
Сейчас его голос – настоящая сталь. Холодная, бесчувственная.
Часто киваю. Делаю глубокий вдох. Лифт останавливается, и двери разъезжаются в стороны.
Андрей крепко сжимает мою руку и вытягивает меня из кабинки.
Мы выходим на улицу в полной тишине. Никто из нас не произнес больше и слова.
Подбираюсь, стараясь смотреть под ноги, чтобы не рухнуть на заметенный снегом асфальт.
Мы просто идем вперед. Покидаем территорию жилого корпуса и сворачиваем в сторону проспекта.
– Я понимаю, что ты злишься. Я правда понимаю, как все это выглядит.
– Видимо, не очень, – снова сквозь зубы.
– Андрей… – останавливаюсь, изо всех сил вцепляясь в его руку, – мне просто… Просто сложно это принять.
– Потом обсудим. Ты хотела прогуляться.
Он тянет меня вперед, и никакие человеческие силы не помогут мне его остановить. Приходится сделать шаг, потом еще один и еще.
Мы продолжаем идти. Молча. На город медленно опускаются сумерки, зажигаются фонари. Улицы освещает желтым светом.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем мы возвращаемся домой.
Лицо покалывает от морозца.
В прихожей я первым делом снимаю сапоги, аккуратно вешаю пальто в шкаф. Андрею звонят, и он, бросив куртку на тумбу, уходит на балкон. Убираю его вещи в шкаф и снова иду греть чайник.
Квартира кажется мертвой. Атмосфера угнетающая.
Снимаю телефон с блокировки и смотрю на дату. Завтра у нас самолет. В пять утра. Теперь я почему-то уверена, что никуда мы не полетим. Хотя, если быть честной, я не особо и хотела. Встречать Новый год под пальмой – не мое.
Чайник дает сигнал о том, что вскипел, и я спешно разливаю по чашкам кипяток. Разбавляю все это заваркой и достаю из холодильника пирожные.
Панкратов появляется в проеме кухни минут через пять. На лице снова маска. Он выглядит спокойным, можно сказать, безразличным.
– Я чай заварила.
Он кивает и садится на стул. Мне на телефон приходит сообщение, и он издает короткий сигнал.
Открываю почту, куда упали результаты анализов. Я сдавала кровь до обеда, поэтому ответ пришел уже сегодня.
Трясущимися руками открываю письмо.
Тесты не ошиблись. Да и вряд ли могли. Все пять-то. Точнее, шесть, у Рины ж еще делала.
Кладу телефон на стол и придвигаю его к Андрею. Он бегло смотрит на экран и поднимает взгляд на меня.
– Я беременна, – говорю совсем тихо, – теперь уже точно.
В ответ тишина. Панкратов только кивает и отворачивается. Смотрит на кухонный гарнитур, или же сквозь него, не знаю.
– Если ты действительно хочешь избавиться, – он замолкает. Отчетливо вижу, как гуляют его желваки. – То можешь это сделать. Клинику я тебе найду.
Внутри все обрывается. Почему-то именно в эту минуту я понимаю, что не хочу. Что просто не смогу этого сделать.
Да, возможно, я стану не самым хорошим родителем…
Боже, хватаюсь за голову буквально.
– Я…
– Мне нужно в офис.
Андрей поднимается и выходит. Я слышу его шаги, а еще удары собственного сердца. Оно сжимается до темноты в глазах. Впиваюсь ногтями в запястье и смотрю на кружку чая. Из нее идет пар. Тонкая струйка вздымается в воздух и быстро исчезает.
Спохватываюсь поздно. Дверь квартиры хлопает, и я вскакиваю со стула. Бегу в прихожую, но там пусто. Только свет горит.
Неосознанно прикладываю ладони к животу.
Меня ведет, еле успеваю ухватиться за стенку, прежде чем сползти на пол.
Именно в эту секунду все мои страхи кажутся надуманными. А слова – кощунственными. Я же просто не имею права, точнее, имею, но…
Как много этих но!
Откуда во мне все это дерьмо? Почему я это делала? Говорила? Зачем? Андрей бы меня поддержал, как и всегда. Он же всегда меня поддержит. Но я же сомневалась не в нем, нет. Я сомневалась в себе.
Кажется, его мать была права. Я на самом деле просто бесчувственный инкубатор.
Агрессивный всплеск руками в пустоту и слезы. Снова чертовы слезы.
Подтягиваю колени к груди и прилипаю взглядом к противоположной стенке.
За дверью бренчат ключи. Я слышу этот звук слишком остро, морщусь и закрываю глаза.
Дверь открывается. Андрей переступает порог, видимо, не сразу меня замечает. Наверное, что-то забыл. Вот и вернулся.
– Еся?!
Его голос сквозит тревогой. Нет там больше безразличия.
– Что с тобой? Ты меня слышишь вообще?
Он опускается рядом, крепко стискивает мои ладони. Я лишь киваю. Часто-часто. И смотрю в его глаза. Боюсь отвести взгляд, потому что мне кажется, что если я это сделаю, то он исчезнет.