Страница 26 из 50
— Насть, не дури!
Но я не дурю. Я всего лишь пытаюсь понять, что он хочет от жизни.
— Только первый, не значит, единственный, — говорю я, имея ввиду, что в Торжке у его малолетки есть и другие «забавы».
А, может быть, даже не только в Торжке? Скорее всего, не один он такой «озабоченный папик». Вдруг у неё их с десяток, на выбор? Из разных концов необъятной страны…
Илья, наконец, обернувшись, глядит на меня с высоты.
— Это ты о себе? — бросает, скользя жгучим взглядом.
Я, отодвинув тарелку, встаю. Ноги дрожат. А к глазам подступают противные слёзы. Но я не хочу, чтобы он меня видел такой! Уязвлённой. Раздавленной этим презрением.
— Ну, и сволочь же ты, — говорю равнодушно.
Собираюсь уйти. Но Самойлов опять успевает схватить меня за руку.
— Насть, Насть, ну прости, — слышу фразу, в которой ни капли раскаяния.
— Знаешь что? Уходи! — бросаю в лицо, — Я не могу больше так! Это не жизнь, а мучение!
Он разжимает тиски, и я прячу в ладонях лицо. Не могу удержаться и плачу! Дрожание плеч выдаёт, хоть я и пытаюсь унять свою дрожь.
Стоит. Не уходит. Но и коснуться не хочет. Не хочет обнять. Успокоить! Заверить, что всё хорошо.
— Насть, ну ведь всё ж нормально было? — он как будто не может понять, — Ведь жили по-человечески, что изменилось?
— Всё! — кричу я сквозь слёзы, — Илья, всё изменилось! Просто в одночасье!
Его мир не разрушился, лишь надломился с одной стороны. А мой оказался фальшивкой!
— Нам просто нужно время, — звучит его сдержанный тон, — Это кризис, у всех пар случается. Хочешь, к психологу сходим?
Я хочу, чтобы это закончилось. Хочу повернуть время вспять. Понять, когда всё сломалось, пошло кувырком…
— Втроём? — говорю, успокоившись.
Подойдя, включив кран, умываюсь. Сморкаюсь, совсем не стыдясь. Прижимаю к лицу полотенце.
Самойлов молчит. Соображает.
— Ну, со Снежаной, — спешу подсказать, — Без неё картина будет неполной.
Вздыхает, глядит в потолок. Рубашка трещит на груди.
— Тогда нужно идти вчетвером, — выдаёт он идею.
Я выражаю непонимание, приподняв одну бровь.
— Прихватим с собой твоего ухажёра, — бросает Самойлов, — Кто он такой? Как зовут?
«И снова-здорово», — в отчаянии думаю я. Разговор закруглился. Как шахматный раунд, когда ни одна из сторон не имеет ходов.
— Не твоего ума дело, — роняю, пытаясь пройти.
Но Самойлов хватает за волосы. Рывком опрокинув назад, наклоняется, сверлит глазами…
— Моего, — его тон, металлический, колкий, пробирает до самых костей, — Ты — моя жена! — говорит он так, словно клеймо оставляет на теле, — И этот факт останется неизменным!
Он отпускает меня и уходит. А я опускаюсь на стул и сижу. До сих пор ощущая болезненный привкус отчаяния. Это был не Илья! А чужой человек. Совсем незнакомый и страшный.
Глава 19
Ссора с мужем ещё нарывает внутри. И даже не голос. А взгляд! Он смотрел на меня так, будто уже ненавидит. Ненавидит за то, что я есть! Что всё порчу. Стою у него на пути. Словно якорь, тяну его вниз.
Прежняя жизнь, вся любовь, что была у нас, меркнет под гнётом несказанных слов. И я понимаю отчётливо горькую правду. И принимаю её, какой бы она ни была. Как лекарство! Пилюлю от лжи. Я уже потеряла его в этой схватке. Потеряла давно, сама не заметив. Теперь же, важнее всего — не утратить себя…
Еду на встречу с арендодателем. Буду выпрашивать скидку. Скажу, что я — мать-одиночка, что у меня двое детей. Нужно же как-то использовать свой новый статус? Разведёнка, теперь это — я. Пока ещё нет! Но уже очень скоро…
Светофор зажигается красным, и я становлюсь за большой иномаркой. Смотрю на её номера. 777.
«Надо же», — думаю. Это к удаче! Семёрка — всегда был мой номер. Если сложить все числа моего дня рождения, то получится семь. Седьмого числа появилась на свет моя дочка. А ещё я узнала седьмого числа, что у нас будет сын. А Илья написал цифру семь на асфальте мелками, и купил мне тогда семь алых роз…
Боже! Когда я уже перестану жить прошлым? Вспоминать то, что было. И признаю! Приму то, что есть…
Светофор загорелся зелёным, а я не заметила даже. Пытаюсь дать газу, так как сзади гудят. Но вдруг понимаю, «букашка» не едет. Стоит! Кручу зажигание снова и снова. Но в ответ только «кашель», как будто мой зверь заболел.
Меня объезжает какой-то мудак и, открыв стекло, требует объяснений. Включаю без слов аварийку. И пытаюсь себя успокоить.
Возможно, бензин? Нет, бак полный. На приборной панели мигает какая-то лампочка. Фильтр, мотор, или чёрт его знает, что! Никогда не питала любви к машиностроению.
«Илья бы сейчас подсказал», — рвётся мысль. Но он — самый последний, кому я позвоню. Будь я хоть при смерти! Машка? Но чем она может помочь? И сама — дуб дубом! Эльдар… Я кусаю губу. Нет! Нелепо, неправильно так поступать. Ведь мы даже не пара! Пока ещё нет.
Перебрав в уме всех, понимаю, что я никому не нужна. Кто поможет? Кто вытащит нас с автострады? Не друг, не подруга, и уж точно не бывший супруг.
Держу под замком свои слёзы. Вынимаю из сумки визитницу. Спокойно, Настя! Спокойно. Кто нам поможет? Ясно же, кто! Лучший друг девушек — эвакуатор.
Звоню. Трубку берут практически сразу. Называю свой адрес приветливой девушке. Она убеждает меня подождать. Велит не пытаться самой завести. Это может быть крайне опасно!
Пока жду, глажу руль своей божьей коровки. Это не просто машина. Живой организм! Моя верная спутница. И пытаюсь не думать о том, что поломка — ещё один знак. Ещё один способ Вселенной меня вразумить. Лицом об асфальт! О суровую правду. Смотри! Даже машина, что он подарил, поломалась. Пойми, наконец, это — всё…
Когда приезжает спасительный транспорт, успеваю порядком себя накрутить. Выбегаю навстречу. Слежу, чтобы двое мужчин погрузили мою бедолажку как надо. Не дай Бог поцарапают. Поди, докажи, что они!
Один, что похож на «мужчину с пропеллером», шутит. И как-то уж очень по-свойски берёт меня за руку. Второй, что немного моложе, садится назад.
— Душа моя, ну что ты суетишься? Всех мух распугала уже! — фыркает Карлсон.
Комбинезон его синего цвета, а на кепке — символика сервиса с буковкой «Э».
Я, и вправду, расстроена. Очень!
— Куда хоть везти, говори? — ожидает он.
— Я… я не знаю, — бросаю растерянно.
Он, видя моё состояние, сам принимает решение:
— Тут сервис хороший есть за углом. Ребята работают дельные. Давай, подвезу? Может чё и подскажут.
Я молча киваю. Что ещё я могу? Впервые «букашка» ломается так непредвиденно. Обычно Илья, сев за руль, сразу «слышал» поломку. Звонил своим старым знакомым. Решал за меня…
Всё, Настя! Отныне пришло твоё время. Теперь всё сама.
Здание автосервиса. Точнее, огромный гараж, привлекает своим ярким граффити. На торце нарисована девушка. Многозначительный арт изображает её в полусогнутой позе. Комбинезон выставляет напоказ декольте. А руки с таким первобытным азартом обвили огромную чёрную шину, что мысль: «А это действительно сервис авто?», — посещает меня в тот же миг.
Но выбора нет! И я молча сижу, наблюдая, как мы подъезжаем. Мужчины выходят. Я тоже. Смотрю на «букашку» и мысленно ей говорю: «Я с тобой».
Работники сервиса лихо снимают её с пьедестала, и пару крепких парней вручную толкают вовнутрь гаража. Я топчусь, вдруг поняв, что совсем не готова для пеших прогулок.
Собиралась на встречу. Оделась, обулась! На мне юбка чуть ниже колена и небольшой каблучок. А у них там — потёки сомнительной жидкости. И запах такой… что уж лучше я тут постою!
— А хозяйка-то где? — слышу логичный вопрос.
Меня обнаружили! Принимаю уверенный вид.
— Это моя машина, — говорю, обращаясь к высокому парню.
Он стоит в полный рост, рукава его грязной футболки закатаны, а на поясе брюк — арсенал железяк.
«Козырёк» из ладони едва позволяет смотреть на него снизу вверх. Солнце светит в глаза. И я удивлённо моргаю, услышав: