Страница 2 из 18
Ал тоже был связан, но за время, проведенное в ожидании, смог ослабить веревки, а теперь, пока люди из бюро оказались отвлечены, незаметно переместился за дерево, скинул мешающие веревки, рискнул вновь высунуться, возвращая свой меч, и короткими перебежками кинулся прочь. Лишь удача, сопутствующая главному герою, помогла ему остаться необнаруженным в течение первых же минут. Эта же удача, а еще его незаурядные способности к скрытному перемещению помогли ему проникнуть в гробницу, пока воины бюро все еще не заметили пропажу.
Только Ю Си, отдыхающий под деревом, подпер щеку рукой и проводил его задумчивым взглядом. Глава контрольного бюро с неудовольствием отметил, что «особый» отряд не соответствует своему статусу, а Гу Фен так увлекся командованием, что не заметил не только метнувшейся мимо лисы, но и «мыши», прошмыгнувшей прямо под носом.
Ал проскочил мимо контрольного бюро и стремительно понесся через гробницу, почти не разбирая дороги, уверенный, что за ним пустили погоню. Он забежал так далеко и свернул в такое число коридоров, что уже и сам не ведал, с какой стороны пришел, когда, наконец, рискнул остановиться и прислушаться. Погони слышно не было. Ал зажег пламя на ладони и осмотрелся.
Осознание, что он заблудился, накатило на него панической волной, вынырнуть из которой помогла лишь мысль о том, что Шен тоже где-то здесь. Ал прижал ладонь к сердцу, пытаясь утихомирить мятущееся сердце, и ощутил хруст сложенных за пазухой листов. Наконец-то у него была возможность прочитать то, что там написано.
- Что это еще, черт побери, за письмо?! Никогда не читал ничего более возмутительного!!
Дочитав последний лист, Ал с силой сжал его в кулаке, пытаясь справиться с накатившей на него яростью. Лишь мысль о том, что он бросит это письмо Шену в лицо помогла ему сдержаться и не воспламенить его взглядом. Со злостью расправив смятые листы, Ал вновь засунул их за пазуху и побрел в поисках Шена.
Будь на его месте кто другой — он бы так здесь и помер, заплутав в бесконечном лабиринте первого уровня. Но удача главного героя исправно работала, позволив ему сперва найти ход на второй уровень, затем добраться до третьего, не встретив ловушки сложнее пары выпущенных в противоположную стену стрел, а чуть он прислонился к колонне перевести дыхание, так и вовсе провалился в бездну. Вопреки ожиданиям самого Ала, который летел вниз так долго, что успел несколько раз попрощаться с жизнью и даже со слезами на глазах представить перед смертью улыбающееся лицо Шена и пожелать просто увидеть его в последний раз, он не разбился и даже не поранился. Ал упал на мягкую белоснежную крону, полностью амортизирующую падение, и провалился в морозный лес.
Там он, наконец, поверил, что не умер. А, поверив, вновь вспомнил все свои беспокойства и проблемы. А затем главная проблема предстала перед ним во всей красе.
— Что это еще, черт побери, за письмо?! Никогда не читал ничего более возмутительного!!
Шен философски промолчал, чуть приподняв уголки губ так, что на щеках появились небольшие ямочки. Вообще-то, он ожидал немного не такой реакции, когда только начинал писать письмо, но под конец свернул с точно выверенных расчетливых фраз, призванных успокоить Ала и воззвать к его голосу разума, и просто выплеснул на бумагу свои чувства. Он не собирался отдавать письмо Алу в том виде, что оставил на столе. Странно, что его подсознание теперь представляет, что было бы, прочти Ал именно тот вариант письма.
Не зная, следует ли вообще говорить и исчезнет ли это наваждение, если он будет его игнорировать, Шен все же не сдержался и произнес:
— А зачем вообще ты его читал? Оно не тебе.
Уж слишком Ал перед ним выглядел реальным, трудно оставить без внимания.
Парень чуть не задохнулся от возмущения.
— Не мне?! Ты ко мне обращаешься в письме! Там везде мое имя!
— И что с того? — так же спокойно, как и прежде, отозвался Шен. — Если б я на столе свой личный дневник оставил, ты бы и его прочитал, если бы заметил на раскрытой странице свое имя?
Ал громко втянул воздух. Да, прочитал бы! Стоит ли произносить вслух очевидное?
Шен посмотрел по сторонам с таким видом, будто потерял к разговору весь интерес. Ал даже опешил. Что? Это все, что ли? Все, что тот может ответить?!
— Я тебя ненавижу!! — закричал Ал и, обнажив меч, бросился на своего бывшего учителя.
Меч отскочил от защитного барьера. Шен посмотрел на Ала без удивления. Примерно такую картину он раз за разом представлял в воображении, ничего удивительного, что это во сне наяву и осуществляется.
От неожиданно возникшей перед Шеном преграды Ал чуть не потерял меч, но затем тряхнул головой и вновь бросился в атаку.
Так продолжалось дольше, чем было бы разумным. Как обезумевший Ал бросался на барьер, раз за разом отражающий его атаки. Шен стоял за полупрозрачной вязью защитных символов и смотрел на бывшего ученика со спокойным, нечитаемым выражением лица.
В конце концов Ал отступил, выплеснув накопившуюся ярость и сообразив, наконец, что таким образом ничего не добиться. Он перевел дыхание, готовясь к более серьезной атаке.
Шен хмыкнул и убрал барьер. Ал поднял на него взгляд и вгляделся в до тошноты спокойное лицо. Его спокойствие выводило из себя.
— Ты так спокоен… — словно выплюнул Ал. — Уверен, что я тебя не задену… Это письмо!.. — яростно воскликнул он и резко перешел на тихое бормотание, словно утратил все силы: — это письмо ты написал, чтобы поиздеваться надо мной?
Шен сделал глубокий вдох и, запрокинув голову, прикрыл глаза. Ал смотрел на него и думал лишь о том, что его шея кажется очень уязвимой в этот момент. Сделать только шаг вперед, взмах меча, и его кровь, наконец, все закончит… На мгновение он представил это столь отчетливо-ярко, что даже побледнел.
Шен же вновь повернулся к нему, окинул взглядом, посмотрел внимательно, чуть склонив голову на бок, и произнес:
— Знаешь, почему это письмо так выглядело? В начале я ведь в самом деле собирался как обычно подыскать правильные слова, сгладить острые углы и даже извиниться… — Он тихо хмыкнул себе под нос, словно сама мысль об извинениях вызывала в нем еле сдерживаемую иронию. — Заметил смену тона? «Ал, у тебя есть право злиться», — словно дразнясь, процитировал он высоким тоном. — А затем: «Глупец, неспособный услышать чужие слова, даже если их прокричат тебе на ухо!» Да-а-а, я так старательно пытался сделать вид, что уважаю твое мнение. — Шен вздохнул. — Но на самом деле нет. В моих глазах ты был и остаешься ребенком.
Ал с силой сжал рукоять меча, исподлобья наблюдая за Шеном, словно загнанный зверь за отвлекшимся охотником. Шен даже принялся расхаживать из стороны в сторону, увлекшись своим монологом:
— Ты не виноват, нет! Тебе просто недостает жизненного опыта. Когда-нибудь в тебе действительно будет то, что называют характером. Но не сейчас.
Ал продолжал слушать, словно желая отведать эту горькую пилюлю до конца. Его никогда в жизни так сильно не оскорбляли. (Или же дело в том, что чужие слова не задевали так сильно.) Шен словно вознамерился втоптать его в грязь, и Ал наблюдал за этим, затаив дыхание.
— Сейчас ты… еще только слепок. Ты просто не можешь осознать этого, пока не повзрослеешь. И я так старательно подыгрывал, и я хотел снова сказать, что уважаю твое мнение… Но я не смог сдержаться! — Тон Шена изменился, и он развернулся, теперь глядя прямо на Ала. — Потому что мне на самом деле было больно.
От этих слов Ал опешил. Он ожидал продолжения о том, какой он никчемный ничего не соображающий дурак, чьи чувства не имеют значения, пока ему не исполнится хотя бы двадцать, а никак не этого неожиданного признания в уязвимости бывшего учителя.
— И я не об ударе говорю, — зло и удивленно продолжил Шен, словно не ожидал собственных слов. — Мне оказалось больнее, чем я мог подумать. Я никогда не замечал, что ты стал настолько важен для меня. И я никогда бы не подумал, что привяжусь к тебе так сильно, что мне будет так больно! Хах. — Он замер и усмехнулся, а затем взмахнул руками и произнес словно бы с облегчением: — Ну вот, наконец-то! Я наконец-то это сказал. Смог признать хотя бы перед самим собой.