Уцененный принц

— Ну да, какие у тебя худшие моменты, вы с папой даже никогда не ругаетесь! Ты всегда, ну, почти всегда с ним соглашаешься!

— Именно поэтому и соглашаюсь. Ты бы на моем месте тоже так же себя вела. Потому что если видишь запись, как прямо на твоих глазах балкон, где только что стоял дорогой тебе человек, взлетает на воздух, то, когда выясняется, что он жив, любые недоразумения становятся такими мелкими и незначительными, что ты четко понимаешь, главное, это то, что он жив, он рядом, а все остальное ерунда. Так что верь отцу, он обещал твоего Рона вытащить, а он обещания всегда выполняет.

— Спасибо, мама.

— Спи, дочка. Это еще не самые большие неприятности в твоей жизни. Все живы, все уладится, вот увидишь.

***

Дни в заточении тянулись неимоверно долго. Самым тяжелым было одиночество. За семь с лишним месяца Рон почти не слышал человеческую речь. Иногда казалось, что он сойдет с ума, иногда хотелось действительно сойти, тогда бы его выпустили, отвезли к психиатрам, стали лечить. Он держался, давил в себе панику и отчаяние, но с каждым разом подавлять приступы тоски оказывалось все труднее и труднее. Вот, по его «календарю» через две недели Пасха, все празднуют, в душе поселилась слабая надежда, что именно в праздник отец решит выпустить его. Кроме моральных страданий жить мешали чисто физические. Волосы отросли и окончательно превратились в спутанный колтун, постоянно лезли в глаза, мучительно хотелось вымыться, от грязи зудело все тело, ногти на ногах отросли и мешали ходить. На руках он их просто обкусывал, но до пальцев ног зубами мог дотянуться разве что циркач. Обтирание тряпкой никакого эффекта чистоты не давали, да и сами тряпочки уже невозможно было отполоскать в простой воде без мыла. Отросла борода и усы, пока еще не очень длинные, но жутко раздражающие. Он сейчас отдал бы все на свете, лишь бы выбраться из опостылевшей камеры хоть на минуту. Казалось, хуже ситуации быть не может. Он не представлял, что через несколько месяцев он будет мечтать сюда вернуться, потому что жизнь его обернется таким кошмаром, что и вообразить себе невозможно…

***

Макс Драмм был зол. Прошло 8 месяцев, а он так и не придумал, как безопасно избавится от наследного принца. Рейджен так и не выпустил сына из заключения. Как понял Поль из разговоров с королем, он ждал раскаяния, мольбы о прощении, и не дождался. Мальчишка молчал. Комендант уже не раз задумывался о том, что бы самому нарушить приказ короля, собственно не нарушить, а смягчить условия содержания. Он боялся, что Рейджен не выдержит, приедет навестить строптивого сынка, все-таки впереди Пасха, время тихого семейного праздника, и увидит то пугало, в которое превратился принц. И ведь не убедишь, что действовал четко по приказу Его Величества. Скажет, самому надо было думать! Волосы у принца отросли и скатались в один колтун, отросла борода, одежда полностью износилась, рубашка из нежно-голубой превратилась в какую-то грязно-серую тряпку с бурыми разводами, брюки истрепались, как и пиджак, который он теперь не снимал даже на ночь — в неотапливаемой камере зимой было холодно. Но ни одной жалобы, ни одной просьбы передать отцу, что он сожалеет и раскаивается!

Макс тоже был крайне недоволен. Но что поделать. Тут как раз появилось новое дело о воровстве в одном провинциальном отделе казначейства, да в таких размерах, что ему самому пришлось вмешаться и примчаться в эту глушь разбираться! А главный фигурант спрятался в местной психиатрической лечебнице. Макс поехал туда с экспертами, что бы разобраться, действительно ли глава казначейства Окской провинции сбрендил, или симулирует, а местные врачи за взятки его прикрывают. Пока эксперты терзали казначея, Макс прошел по лечебнице и был привлечен громким воем и почти рычанием, раздававшимися из-за одной двери. Своего сопровождающего, главу Секретной службы провинции, попросил узнать, что происходит. В ответ на требование дать разъяснения, выбежал фельдшер, молодой парнишка, и объяснил:

— Это Родька-звереныш бузит, ваше высокоблагородие, все нервы вымотал, пугало-пугалом, ни вымыть себя не дает, ни подстричь, ни переодеть. Сразу в бешенство впадает, потом у него судороги могут начаться, и вообще врачи опасаются, что в каталепсию впадет. А главный врач требует — приведите, да приведите в порядок. А как? Хотите посмотреть на это пугало? Может, поговорите с главным, что бы оставили дурачка в покое, или наркоз какой-нибудь разрешили дать. Хотя врачи против!

Фельдшер отпер дверь, за ней оказалась еще одна, решетчатая, в тесной каморке, в углу, сидело существо, мало похожее на человека. Длинные волосы неопределенного цвета свалялись в невообразимый колтун, отросшая, довольно светлая борода спускалась на грудь, остатки одежды висели клочками.

— Родь, а Родь, — позвал фельдшер, — конфету хочешь? Давай волоски срежем, а я тебе конфету дам!

Существо глянуло на них из-под свисающих на лоб волос светлыми, серо-голубыми глазами и тихо завыло.

— Ладно, не бойся, не буду резать, но и конфету не дам! — фельдшер закрыл дверь в палату.

— Что с ним произошло?

— Да год назад у них дом загорелся, вся семья погибла, а этот из окна второго этажа выпрыгнул, и мать вытащил, только неудачно, мать о камень ударилась, и умерла, а этот свихнулся, и с тех пор в себя не приходит. Говорят, что нельзя травмировать, может в себя не прийти, а так есть еще надежда, все-таки реактивный психоз.

Макса вдруг осенило. От пришедшей в голову мысли, как решить проблему с упрямым принцем, он на секунду замер, но быстро пришел в себя, и спросил:

— А что, это не лечится, совсем?

— Почему не лечится, должно лечиться, но тут и гипноз нужен, и ванны, и электросон, чего у нас нет, и никогда не было. Провинция! Жалко парня, ему 20 всего!

— Значит так, с главным врачом я переговорю, вы это страшилище пока не трогайте, я, как закончу все дела заберу его в столицу, у меня приятель, тоже психиатр, любит сложные случаи, может, сможет помочьвашему Роде!

— Хорошо бы! Не забудете?

— Обещаю, заберу с собой, только выясните, что ему можно дать, что бы в дороге вел себя спокойно. Часов на восемь рассчитывать надо. Пока доедем, пока в клинику поместим! А с приятелем я уже сейчас переговорю.

— «Надо же, — думал Макс, — какая удача, и возраст подходит, и глаза светлые, и даже имя созвучно! Пусть король полюбуется на сбрендившего наследника, сразу, думаю, назначит своим преемником Рональда! Больше некого». Он предупредил, что не будет дожидаться конца экспертизы, пусть потом доложат, поехал в отель и прямо из номера соединился с Полем Северьеном.

Он спросил:- Поль, все трясешься, Рейджена ждешь? Теперь дождешься! Я придумал комбинацию, такую комбинацию, пальчики оближешь! Значит так, как там у вас его высочество выглядит? Совсем зарос?

— Жутко, я уж грешным делом хотел его без разрешения Его Величества в порядок привести, а то не по-людски как-то!

— Ни в коем случае! Я к тебе завтра-послезавтра подъеду, все объясню, ты подбери пару верных людей, таких, которые молчать, как рыбы будут, мы все организуем! Как комбинацию провернем, так сразу папашу обрадуешь. И стричь не придется!

На следующий день Макс Драмм уезжал из Окской провинции, увозя в мобивене погруженного в сон Родиона. Замка Нотт он достиг примерно через четыре часа. Перед воротами он вызвал Поля, попросил прислать тех доверенных людей, и дать возможность въехать ему как можно незаметнее. Заезжать в гараж не стал, оставил мобивен у входа, Стража, зная главу Секретной службы в лицо не препятствовала. Поздоровавшись с Полем, он попросил посмотреть, как выглядит сейчас принц. Внешний вид Рональда его удовлетворил. — Почти один в один!

За ужином он объяснил коменданту свой план. Требовалось поменять принца местами с Родей, признаки сумасшествия налицо, любой психиатр подтвердит, к тому же он пришлет своего знакомого, который будет противиться любому воздействию на заключенного, мотивируя это тем, что попытки привести его в порядок могут ухудшить состояние. Рейджен, конечно, примчится, ужаснется, будет винить себя, врачи еще подольют масла в огонь, заявив, что, даже поправившись, принц не сможет нести нагрузку по управлению страной. И королю ничего не останется, как объявить наследником младшего сына. Тот хоть и умственно отсталый, но хоть соображает, на каком он свете. Через пару месяцев после этого король умрет от огорчения, и все. Власть в руках его кузины, и их с Полем!